Эйдзи Ёсикава - Мусаси
Торговец пенькой и Оцу вышли из деревни рано утром. Дорога была недальней, неутомительной для женщины.
– Простите, что я обременяю вас в пути, – извинялась Оцу.
– Никаких хлопот! Вы проворно шагаете.
– Я привыкла к путешествиям.
– Говорят, вы были даже в Эдо. Не ближний путь для женщины.
– Жена красильщика рассказала?
– Нет, в Миямото. Люди любят посплетничать.
– Как неприятно!
– Ничего подобного. Если вы кого-то любите, то это ваше дело, но мне кажется, что Мусаси – черствый человек.
– Вы ошибаетесь.
– Вы его не осуждаете?
– Во всем виновата я. Единственная цель его жизни – Искусство Меча и совершенствование духа, а я не могу с этим смириться.
– По-моему, вы на свой лад правы.
– А я считаю, что лишь мешаю Мусаси.
– Такова участь женщины, но я бы не хотел, чтобы моя жена слышала мои слова.
– Огин замужем?
– Не думаю, – ответил Мамбэй и предложил выпить чаю, чтобы прекратить разговор.
В придорожной чайной они перекусили взятой из дома едой. Переночевав в Тацуно, они утром продолжили путь. К вечеру они пришли в Микадзуки.
– Это и есть Микадзуки? – тревожно спросила Оцу. – А за горой Миямото?
Оцу слышала, что Осуги вернулась в деревню.
– Да-да, – с запинкой произнес Мамбэй. – Миямото по ту сторону горы. Тянет в родные края?
Оцу окинула взором вершину хребта, четко очерченную на фоне вечернего неба. Окрестности казались пустынными.
– Немного осталось, – произнес Мамбэй. – Устали?
– Нет. А вы?
– Я привык к таким дорогам.
– А где дом Огин?
– Повыше на горе, – отозвался торговец, взглянув наверх. – Она вас поджидает.
Они торопливо миновали несколько домов. Путники обычно здесь делали привал. Местечко славилось своими дешевыми харчевнями. Вдоль дороги было несколько заведений, около которых слонялись погонщики лошадей.
– Нам надо еще выше, – заявил Мамбэй и, свернув с дороги, начал карабкаться по крутой лестнице, ведущей к местному храму.
Оцу почуяла неладное.
– Вы уверены, что мы не заблудились? Здесь нет домов.
– Не беспокойтесь. Отдохните пока на веранде храма, а я один схожу за Огин.
– Зачем?
– Забыли? Я вам говорил, Огин предупреждала, что в доме могут быть гости, и ваш внезапный приход поставит всех в неловкое положение. Ее дом по другую сторону рощи. Я мигом сбегаю.
Торговец скрылся под сенью темных криптомерии. Быстро темнело. Оцу охватил страх. Ветер шелестел сухими листьями.
За храмом раздался треск сучка. Оцу вскочила.
– Спокойно, Оцу! – раздался хриплый голос.
Оцу зажала уши ладонями. Несколько человек появилось из-за храма и среди них седая ведьма, которую Оцу боялась больше всего на свете.
– Спасибо тебе, Мамбэй, – проговорила Осуги. – А теперь заткните ей рот, чтобы она не кричала, и отведите в Симоносё. Живо! – Старуха говорила, как властительница ада, выносящая приговор грешникам. С ней было пятеро мужчин, имевших отношение к дому Хонъидэн. Как стая волков, они окружили Оцу и связали ее, оставив свободными только ноги.
– Веревку покороче сделай!
– Пошла!
Осуги задержалась, чтобы рассчитаться с Мамбэем. Вытаскивая деньги из-за пояса, старуха сказала:
– Молодец, что привел ее. Я сомневалась, удастся ли тебе затащить ее сюда. И запомни, никому ни слова!
Мамбэй с довольным видом положил деньги в карман рукава.
– Пустяк, вы ловко все придумали, – проговорил он.
– Ну, перепугалась же она!
– Даже не попыталась убежать. Не могла… А может быть, мы поступили подло?
– Подло? Да знаешь ли ты, сколько я натерпелась по ее милости!
– Да-да, вы рассказывали.
– Ладно, некогда мне. Скоро встретимся. Приходи к нам в Симоносё.
– Осторожнее, дорога здесь опасная, – сказал Мамбэй, оглянувшись на Осуги, и зашагал вниз по темным ступеням.
В темноте раздался громкий храп.
– Мамбэй, что с тобой? – вскрикнула Осуги.
Подбежав к лестнице, старуха ахнула и мгновенно умолкла, увидев стоящего над телом человека с окровавленным мечом в руке.
– Кто здесь? – заикаясь, проговорила Осуги. Ответом ей была тишина.
– Кто ты? – переспросила она.
Голос ее слегка дрожал, но звучал вызывающе.
– Это я, старая ведьма, – ответил человек с коротким смешком.
– Кто?
– Не узнаешь?
– Впервые слышу твой голос. Ты разбойник?
– Разбойникам нет дела до нищих старух вроде тебя!
– Ты следил за мной?
– Точно.
– За мной?
– Заладила одно и то же. Неужели, по-твоему, я пришел в Микадзуки ради того, чтобы убить Мамбэя? Я здесь, чтобы проучить тебя.
– Проучить? – пискнула Осуги, словно ей сдавили горло. – Ты ошибся! Скажи, кто ты! Меня зовут Осуги, я вдова из дома Хонъидэн.
– Очень приятно. Как я тебя ненавижу, ведьма! Ты не забыла Дзётаро?
– Дзётаро?
– Ты превратилась в трухлявое дерево, а я вырос. Теперь ты не можешь обращаться со мной как с сопливым мальчишкой.
– Неужели Дзётаро? Глазам своим не верю!
– Сейчас ты заплатишь за страдания, которые причинила моему учителю. Он тебя щадил из-за твоего возраста. А ты, пользуясь его благородством, повсюду, даже в Эдо, распускала грязные сплетни про него. Держалась так, будто имела законные основания мстить Мусаси. Даже помешала его назначению на хорошую службу.
Осуги молчала.
– Твоя ненависть обратилась и на Оцу, ты и ее преследовала. Я полагал, что, вернувшись в Миямото, ты угомонишься, но ты не оставила своих коварных планов и заманила Оцу с помощью Мамбэя.
Осуги слушала молча.
– Неужели ты не устала от ненависти? Я с удовольствием разрубил бы тебя надвое, но, к счастью для тебя, я уже не сын разжалованного самурая. Мой отец, Аоки Тандзаэмон, вернулся в Химэдзи и восстановлен на службе в доме Икэды. Я не хочу навлекать на его голову бесчестие, поэтому не убью тебя.
Осуги решила, что пришло время скрыться, и резво побежала в ту сторону, куда увели Оцу. Дзётаро настиг ее одним прыжком и схватил за шею.
– Ты что! – оглушительно закричала старуха и ткнула Дзётаро мечом.
Дзётаро с силой швырнул ее оземь.
– Да, кое-чему ты научился, – простонала Осуги.
Она не могла смириться с мыслью, что Дзётаро давно не ребенок. Дзётаро, придавив ногой спину старухи, заломил ей руки и оттащил к храму. Он пнул Осуги ногой, не зная, что с ней делать. Надо было спасать Оцу.
