Николай Степанов - Тени огня. Трилогия.
– Через десять минут я вернусь за ответом, – строго сказал посредник и быстро направился к выходу. У самой двери он повернулся. – Если закончите раньше, я буду в саду.
Кройца едва не вырвало от резкой вони в комнате, и он поспешил на свежий воздух. Около беседки бородач неожиданно наткнулся на легионера, отдыхавшего после обильного обеда вместе с обожравшимся псом.
Хорнус весьма ценил собственную жизнь, а потому распорядился накрыть в беседке щедрый стол для этих двоих. Отказываться они не стали – ночь без сна и полдня без пищи не прошли даром. Естественно, после пиршества внутреннее напряжение последних часов сменилось неодолимой сонливостью. Но даже в таком расслабленном состоянии оба сразу заметили нового человека в саду. Гронуд привычно оскалил пасть, а рундаец проверил, на месте ли метательные ножи.
Знакомая зеленая рубаха в сочетании с бородой сразу напомнили Шагриду события в Диком парке, когда Михаил вызывал такого же типа. Посредник тогда отвел отмеченного тенью огня к пещере, где должна была находиться важная для парня пленница.
«Неужели он?»
Телохранитель Сомова прогнал остатки сна:
– Здравствуйте. Вы случайно не знаете Михаила?
Глава 22
ШУТ С НИМ, С ШУТОМ!
– Ну нет там твоего Михаила! – наверное, в сотый раз повторил Страж.
– Откуда такая уверенность? Да, его не было в Темьграде во время твоего последнего посещения. Но это было вчера, – словно бестолковому ученику объясняла Марита.
– Что ж мне теперь, каждый день наведываться к этим проклятым Вратам Мрачности? Меня от них морозит. А призраки, между прочим, вообще не должны мерзнуть.
– Могу и сама наведаться, если тебе так трудно. Хоть развеюсь. Все лучше, чем торчать в этой пещере и наблюдать за идиллией двух голубков, один из которых – сумасшедший волшебник, а другая вообще… змея. Брр! – Грунзонка передернула плечами. – Никогда не думала, что любовь способна превратить мужика в идиота.
– Да брось ты! Пуарт нормальный парень, только немного горем пришибленный. Представь себя на его месте…
– Не хочу! – поспешно перебила призрака брюнетка. – Еще чего не хватало! Мой воин слишком умен, чтобы позволить какому-нибудь колдуну превратить себя в бестелесного духа.
– А вот обижать меня не надо. – Киска, в образе которой пребывал Страж, непроизвольно выпустила когти. Маг-телохранитель, обращенный стараниями Саргонта в призрачное существо, смутно помнил, как оказался на жертвенном алтаре коварного чародея, но был абсолютно уверен, что его собственная глупость к этому происшествию не имела никакого отношения. – Бывают ситуации, когда даже самый опытный человек попадает впросак. И Михаил не исключение. А я его неплохо знаю.
– Хм, я не хотела тебя расстраивать. – Грунзонка не привыкла извиняться перед кем-либо, поэтому быстро вернулась к самой важной для нее теме. – Тогда ты тем более должен меня понять. Ведь мой супруг, вернувшись в Темьград, может угодить в какую-нибудь ловушку, а нас не будет рядом, чтобы помочь.
– Марита, ты опять за свое! Сегодня я никуда не пойду.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась упрямица. – Значит, договорились. Я тоже думаю, что тебе лучше отложить поход на завтра.
Она резко поднялась и, повернувшись спиной к собеседнику, направилась к выходу. Страж сначала опешил от столь вопиющей наглости и хотел остановить брюнетку, но потом передумал. Чтобы урезонить эту женщину, нужны были как минимум железобетонные аргументы, а их еще требовалось подобрать. Покачав головой, киска растворилась в воздухе – призраку было сподручнее размышлять, пребывая в бестелесном состоянии.
Марита вышла из пещеры в довольно агрессивном настроении. Хотя в споре со Стражем ей и удалось оставить за собой последнее слово, женщина была недовольна. Ждать целый день, чтобы вернувшийся дух опять притащил нерадостную весть…
«Как же мне все здесь надоело! И эти горы, и эти пещеры, и…» – Взгляд супруги Михаила упал на загоравшего Пуарта. Парень сидел с закрытыми глазами, опершись спиной на зеленый валун, и чему-то улыбался, не ведая, какая «туча» на него надвигается.
– Как настроение? – вкрадчиво спросила «туча».
– Прекрасное.
– Неужели?! И ничего не болит?
– Да все в порядке. Ты чего? – Волшебник наконец заподозрил неладное, но было уже поздно.
– Пуарт, у тебя не может быть прекрасного настроения! И о каком порядке ты мне говоришь?! Где ты его видел?!
– Что случилось? – Парень напрягся.
– Он еще спрашивает! Хорошо, я тебе объясню: одну девушку стараниями злобного колдуна превратили в змею, а у тебя все в порядке?! Как будто так и надо!
– Марита, не заводись. Я вообще считал Гаруну погибшей, но ее дух выжил. Чем не повод для счастья?
– Для твоего счастья – может быть. А о ней ты подумал? – Грунзонка была настроена по-боевому.
– Она тоже рада нашей встрече, – робко попытался оправдаться чародей.
– Хочешь сказать, и она счастлива?
– Не надо издеваться, Марита!
– И не собиралась. По-моему, издевается совсем другой человек, которого мне сейчас очень хорошо видно! – Брюнетка смотрела парню прямо в глаза.
– Зачем ты так? – вскочил Пуарт.
– Да меня допекла твоя бесхребетность! Другой бы горы перевернул вверх тормашками, пытаясь помочь своей избраннице, а он расселся тут, на солнышке греется… Еще и улыбается! Вот это издевательство. И попробуй сказать, что я не права!
Грунзонские женщины традиционно воспитывались в строгости и никогда не выказывали свои эмоции при мужчинах. Но Марита выросла в Кантилиме. Мало того, за последнее время ей неоднократно приходилось переступать через свой характер: то у Гравза в доме, то в особняке седого колдуна, шея которого почему-то оказалась прочнее стального кинжала, то во дворце кантилимского монарха, пытаясь привлечь на свою сторону Арианта. Но она была готова на все, лишь бы быть рядом с мужчиной, которого считала своим, за которого не глядя пошла бы воевать с любыми монстрами хоть поодиночке, хоть со всеми разом… И поэтому бездействующий Пуарт ее не просто раздражал – он приводил брюнетку в бешенство.
– Но как ей помочь? Что можно сделать? – Молодой человек совсем растерялся.
– Это ты меня спрашиваешь? Интересно! А кто из нас двоих волшебник?
– Но я никогда не слышал про обратное превращение духа в человека. – В голосе парня появилась твердость.
