Владимир Кусакин - Все равно!
– Как не видеть!
– Тоже продают, только цену дурную заломили, вот пока и стоит на охране рубежей.
– Слушай Степан, а что у них ДАИ обозначает? Собирался всё спросить, да забыл.
– Державная Авто Инспекция. Тормози!- вдруг закричал он.
Я ударил по тормозам.
– Держи тридцать, здесь дорогу размыло перед самым мостом ...
Машина мягко ушла вниз, потом наверх. Мы въехали на мост. Прямо перед нами висел на ограждении ментовский Форд.
– Ехали слишком быстро, видишь как закинуло.
Стёпа выскользнул из двигающейся машины, и сохраняя моментум быстро побежал к нему.
– Никого нет!
Это и так было ясно, что никого. Степан открыл багажник, достал из балансирующей над рекой машины длинный свёрток и коробку, повернулся ко мне.
– Всё цело, живём!
Форд за его спиной наклонился ещё больше и соскользнул с моста.
– Поздравляю, Стёпа! Ты только что наказал МВД на сорок тысяч долларов!
– Плевать! Ещё купят.- он остановился у дверцы и размотал свой свёрток.
– Гляди!
– Ну и серьёзные у нас менты, с "Кордом" в багажниках разъезжают. Не из машины ли ты собираешься стрелять? Тогда ленту вставляй слева и боковое окно открой!
("Корд" 12,7 мм. пулемёт. Бронебойно-зажигательный и бронебойно трассирующий НАТОвский 12,7х99 патрон. Сменил устаревший ДШК.)
– Давай гони! Там разберёмся!
И я нажал на клавишу.
Мы почти догнали их у самого города. Красные фонарики габаритов мелькали в трёхстах метров от нас.
– Песню помнишь? - спросил Степан пристраивая свою бандуру перед собой на сошнике.
– Какую?
– Подальше от города смерть унесём ...
– Мне конец не нравится, так что заткнись!
– Какие мы нежные! - он сделал вид что прицелился и надавил на курок.
Светящаяся струя трассеров кажется накрыла идущий впереди Форд.
– Промазал.- сказал я.
Он дал ещё одну очередь.
– Деться им некуда.- сказал Стёпа. -До города ещё четыре километра по прямой, они рисковать не будут, свернут, вот увидишь.
Форд с бандитами действительно свернул налево.
– Давай направо!
С ума сойти с этими местными, все дороги знают!
Я повернул, и мы помчались по бетонной дороге.
– Сейчас будет эстакада, влетай на неё и тормози.
Мудрёны дела твои, Господи!
Есть две дороги.
Одна, на которую свернули бандиты, делает большую петлю и уходит в район частных коттеджей, вилл и сараев, за большими каменными заборами. Для них это спасение, в лабиринтах узких кривых улиц слишком легко затеряться от погони.
Другая сворачивает направо, и по широкой дуге выходит на эстакаду, под которой как раз и пролегает дорога банды. Там ещё железнодорожные пути, но это неважно.
– Ничего не понятно! Кто хоть это у вас строил такие мышеловки?
– Обычный объезд на комбинат железобетонных конструкций.
Мы взлетели на эстакаду и встали, над пересекающей внизу дорогой.
Стёпа быстро управлялся со своим чудовищем.
– Может ляжешь?- спросил его, просто так.
– Так сектор обстрела больше.- пропыхтел он, -Ленту подержи!
Он упёр сошники в ограждение и встал позу Геракла поражающего Гидру.
Сумасшедшая у меня неделя.
Автомобиль приближался. Уже немного рассвело и почти все детали были видны.
Степан подпустил их на сто метров и начал гвоздить. Иначе это не назовёшь.
Форд стало рвать на части, как картонную коробку. Светящаяся струя трассируеще-бронебойного металла сожрала всё живое там, внизу. Лента закончилась. Внизу всё горело. Хлопнул бензобак. Отомстил капитан за ребят. Они довольны теперь.
– Поехали назад?- спросил он. -Мне ещё смену сдавать.
Спи, мой Ленин, спи, прекрасный. Баюшки-баю. Тихо светит месяц ясный В Мавзолей твою...
– У тебя чего, крыша поехала?- Стёпа смотрел на меня с опаской, всё-таки я за рулём.
– Нет пока. Так, вспомнил. Мне лет двенадцать было, в детдоме.
Учительница наша заставляла стихи учить, каждый день новое.
– Вот зверюга!
– Нет, Степан. Права она была. Математиками вы вряд-ли станете говорила, а от стихов память развивается. Причём от стихов непонятных и бесполезных, с вашей точки зрения. Поэтому, кто не выучит останется без обеда, или без ужина.
– Я ж говорю - зверюга. Ну и как, учили?
– Учили, да ещё как. Сначала трудно было. Но это только первую неделю, по-моему. А я решил пойти дальше. Напишу, думаю свой стих! Взял "Колыбельную" Лермонтова, и переделал творчески. Только в газету не надо было посылать.
– И что потом?
– Выпороли , как сидорову козу. Тетрадку с моими стихами отобрали.
– Хе-хе! Это когда же было?
– При Андропове. Слушай Стёпа, а пулемёт этот вы из командировки притаранили?
– Эге-ж! Из неё...
– А начальство что?
– Глаза закрывают пока. Так ведь всем спокойнее. Это же не первый случай.
– Тогда я отсюда подальше. Мне светиться нельзя.
Степан кивнул. Ему предстояло держать ответ. За своих людей, за пост, и за убитых бандитов тоже. А ещё две машины ...
– Волгу скажешь, задержали по подозрению. Поставишь потом на площадку, где вы там задержанные автомобили держите?
– Не боись! Всё будет путём!
– И ты не кашляй!
– Адрес запомни.- Степан продиктовал свой адрес.
Я вылез из машины и пошёл по направлению к городу.
Мишку я засёк на следующий день, когда он со своей мадамой на прогулку пошёл.
Посмотрел на него издали. Не понравилось мне кое-что. Вроде всё нормально, и в то же время что-то не так.
Через день я выбрал место в конце улицы, посмотреть как они прогуливаются, и как далеко от гостиницы. Ещё пару дней наблюдал, не изменится-ли маршрут, и кто так сильно мной интересуется. Потому что количество народа на улице, явно превышало разумные пределы. Начиная с самого утра.
Я подумал что пора подключать Степана. После недели мытарств, последовавших похорон и дознавания прокуратуры, он посветлел лицом и смотрел на мир не так угрюмо. Суммируя все плюсы и минусы, Стёпа пришёл к выводу, что майорские погоны ему не светят, и забыл об этом. Поэтому, когда днём позднее, Мишка со своей Мартой вылезли из постели на свой обычный променад, Степан уже поджидал на лавочке, изображая ленивого мента, каким и являлся.
Дело в том что Мишель-пакостник, разбрасывает сигаретные окурки везде, особенно на улице. Вот на этом я и решил его поймать.
Они вышли как обычно, в одиннадцать часов утра, и пошли вдоль улицы разглядывая многочисленные витрины маленьких магазинчиков, в изобилии выросших за последние годы.
Мишка - галантный кавалер, тратит деньги на свою маму Марту безмерно, а она и рада. За то время что я следил за ними, она постоянно что-то покупала, а кавалер расплачивался зелёной капустой, в изобилии произрастающей на грядках фермера Жеки. Марта потянула его за руку, намереваясь зайти в очередную лавку, он картинно отставил руку и уронил огрызок сигары на тротуар.
