Крэг Гарднер - Сговор монстров
В суматохе последних часов я совсем забыл про это глупое создание. Но сейчас, видит небо, не тоже отказываться от любой помощи, от кого бы она ни исходила. Хотя какой толк может быть от существа, занятого только тем, чтобы сногсшибательно выглядеть?
– М-м-м… – нерешительно начал я. – А что ты можешь делать?
– Ну как же, бороться за свободу, конечно! – Единорог всхрапнул и принялся рыть землю копытом. – Я был пленен. Даже если бы мне удалось бежать, меня поймали бы и привели назад. Но теперь мне вновь представился шанс вернуться на изумрудные луга. Твой отряд будет сражаться намного лучше под предводительством благородного Единорога! – Животное встало на дыбы. – Единорог также может послужить прекрасной центральной фигурой для батального полотна. – Он поднял к солнцу великолепный рог. – Видишь?
– Вунтвор! – раздался зов учителя. Демоны были уже почти над нашими головами!
– Па! – нервно окликнул отца Гиппогриф.
– Что? – Грифон встряхнулся и замигал. – Это не птички. Это демоны! Что здесь происходит?
С небес прогремел голос:
Гакс и демоны пришли
Стать владыками земли!
– Тогда присоединяйся! – крикнул я Единорогу. – Это ужасный демон-рифмоплет Гакс Унфуфаду!
Чтобы одержать победу над этим врагом, нам и впрямь понадобится любая помощь, ибо с каждой новой удачной рифмой сила этого демона возрастает!
Единорог вскочил на сцену движением столь грациозным, что у меня прямо дух захватило от восторга.
Ноздри животного раздувались.
– Пусть попробуют сразиться с Единорогом!
– Секундочку! – завопил, глядя в небо, Грифон. – А приглашение у вас есть?
Демоны, казалось, начали выстраиваться в боевом порядке.
– Проклятие! – Хендрик стоял бок о бок со мной. – Пойдем. Надо встать вокруг башмака. Так нам легче будет защищаться, пока волшебник и Хьюберт что-нибудь не придумают.
Значит, Эбенезум все-таки достаточно оправился от своей болезни, чтобы вести нас в битву. Вопреки безнадежности сложившейся ситуации у меня вдруг появилось ощущение, что, быть может, мы еще увидим Вушту.
Но увы, моего верного дубового посоха нет со мной! Я оглянулся на тот угол сцены, о который Грифон точил когти. Что ж, нет посоха, так придется обойтись какой-нибудь доской. И я быстренько подобрал себе доску подходящих размеров.
Эли дожидалась меня в кольце готовящихся к бою.
– О Вунти, – воскликнула она, – перед смертью мы будем неразлучны!
Да отстанет она со своими поцелуями или нет! Не дает сосредоточиться. По-моему, если уж собираешься помереть, так серьезнее надо быть!
– Тебе будет удобнее драться, если ты начнешь дышать ровнее, – вмешался Снаркс. – И доску возьми пониже, так замахиваться удобнее. Я уж не говорю про твою позу: ты будешь чувствовать себя увереннее, если…
– Вы не можете так поступить с нами! – взревел Грифон так, что даже Снаркс умолк на середине предложения. – У нас же договор с Голоадией!
Летевший на первом крылатом демоне всадник отвечал:
Твои притязания просто смешны,
Демонам все покориться должны.
– Да, это точно Гакс, – пробормотал я вполголоса. Легкость, с какой он сложил эту рифмовку, выдавала незаурядный колдовской дар. Сомнений быть не могло.
Снаркс мрачно кивнул:
– От такой плохой рифмы сил у него должно бы поубавиться.
Единорог фыркнул и устремил на меня взгляд своих странных, проникающих в самую душу глаз:
– От меня было бы больше пользы, если бы у меня был наездник.
Я прикинул на руке вес только что найденной доски.
– Всадник? – переспросил я.
– Да! – ответил, полуприкрыв глаза, Единорог. – Кто-то, кого я благородно понесу в битву. – Животное испустило вздох. – Говорю тебе, я уже истосковался по девственности.
– О Вунтвор! – раздался восторженный шепот Эли. – Ты только посмотри на него! Какой красавец!
Я облегченно вздохнул. По-видимому, Эли не поняла истинного смысла последней фразы Единорога. Кстати, Эли! Идея! Я повернулся к Единорогу:
– А почему бы тебе не посадить на спину женщину?
Единорог окинул Эли беглым взглядом:
– Извини. Не в моем вкусе. – Опустив к земле свой рог, он принялся жаловаться: – Ох, какая голова тяжелая! Полцарства за то, чтобы полежать на девственных коленях перед битвой!
Я решил, что настало время посовещаться с Эбенезумом о стратегии предстоящего боя.
– Ну ладно, – без прежней уверенности в голосе начал Грифон. – Допустим, вы пришли без приглашения. Места всем хватит. Может, вы приземлитесь на соседнем поле и мы продолжим наше заседание? А золота у вас случайно не найдется? Нет, нет, конечно, это я так, глупость смолол… Мы ведь друзья, так почему бы вам и не приземлиться? Мы даже дадим вам возможность внести новые предложения в нашу программу.
Гакс вытянул руку и ткнул указательным пальцем в башмак:
Кто с врагами заодно,
Не будет другом все равно!
Стихи становились все страшнее и страшнее. Мне даже захотелось, чтобы демоны начали наконец атаковать.
Я поднял голову и посмотрел на Гакса. Он был достаточно близко, чтобы я мог разглядеть то, что за неимением лучшего определения приходится именовать чертами его лица. Демон был еще безобразнее, чем мне показалось, когда я увидел его впервые. Кожа его по-прежнему хранила болезненный темно-зеленый оттенок, а широкая, с позволения сказать, улыбка обнажала огромную, полную слишком больших и слишком острых зубов пасть. Однако за последнее время в его внешности произошли и некоторые изменения: на его голове красовалась огненно-рыжая грива.
– Наши дела хуже, чем я думал, – с дрожью в голосе произнес Снаркс. – Гакс смастерил себе Большой Хухах!
– Большой Хухах? – в изумлении переспросил я. – Что такое Большой Хухах?
Снаркс повернулся ко мне. На его лице читалась смесь страха и жалости.
– Поверь мне! – прошептал он. – Тебе лучше этого не знать!
Я перевел взгляд с самого Гакса, отдававшего рифмованные приказы своим лейтенантам, на животное, на спине которого он восседал. Лучше бы я этого не делал. Тварь была цвета мокрой желтой глины, вся, кроме глаз, горевших зеленым огнем. Клыки и когти у нее были точь-в-точь такие, как и у всех обитателей Голоадии, – стандарт у них там какой-то, что ли? Она поглядела на меня и облизнулась.
– Обед, – услышал я.
Еще несколькими минутами раньше я готовился быть съеденным наименее законопослушными членами мифологической общины. Перспектива, открывшаяся передо мной в настоящий момент, заставила меня пожалеть о том, что они этого не сделали.
– Гораздо хуже, – продолжал бормотать Снаркс. – Большой Хухах! Хуже, хуже, гораздо хуже! Ох, и зачем только я покинул Голоадию? Зачем мне понадобилось становиться честным? – Снаркс принялся обгрызать когти на своих зеленых узловатых пальцах.
