Джин Вулф - Воин тумана
Мы нашли ее во внутреннем дворике. Она пинала ногой какие-то камни в груде мусора.
– Вот и вы наконец! – воскликнула она. – Живо за дело! У нас сегодня вечером гости, и я хочу, чтобы все здесь расчистили и привели в полный порядок.
– Ты еще не расплатилась с матросами, госпожа, – напомнил я ей.
– Так ведь у меня есть еще для них работа, дурачок! Пришли их сюда.
Нет, лучше займись работой, я сама поговорю с ними.
Мы сделали все, что было в наших силах. Мы очень старались спасти то, что еще можно было починить или хоть как-то использовать. Весь остальной мусор мы сжигали – как делали и тысячи других жителей города. Вскоре к нам присоединились и матросы; они латали двери и пытались создать хотя бы видимость стен из уцелевших кирпичей. Каллеос поинтересовалась, сколько урн и ваз уцелело. Я сказал, что всего три.
– Этого совершенно недостаточно! Латро, ты ведь можешь что-то удержать в памяти хотя бы в течение одного дня – так, кажется, говорил Гиперид?
Я не был уверен, но чернокожий утвердительно кивнул.
– Прекрасно. Я хочу, чтобы ты отправился на рынок. Торговцы, конечно, постараются всучить тебе мебель или ткани, но ты не обращай на них внимания, а найди обыкновенного гончара, который торгует с тележки, знаешь?
– Да, госпожа.
– И еще торговца цветами – тоже с тележкой. Скажи им, чтобы шли за тобой вместе со своими тележками, и приведи их сюда. Я куплю у них сразу все. Нет ничего лучше цветов, если мебели в доме совсем не осталось! Твой чернокожий друг пока останется здесь и будет работать. А когда вернешься, тебе тоже найдется дело, работы тут невпроворот.
Я все сделал так, как велела мне Каллеос, однако на обратном пути меня остановил мужчина с необычной и весьма неприятной внешностью. Плащ, окутывавший его тщедушную фигуру, был цвета бледного гиацинта; в руках он держал высокий посох с каким-то отвратительным крючком на конце и фигуркой женщины на набалдашнике; его темные глаза были такими выпуклыми, что казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Держа посох в одной руке, он вторую прижал к груди и низко поклонился, как это делают на Востоке, но мне показалось, что в его повадке есть нечто шутовское – насмешка чудилась мне в его глазах, в его высокой тощей фигуре и всклокоченных волосах и во всех его словах и поступках.
– Не уделишь ли ты мне несколько мгновений, добрый мой господин? Я был бы бесконечно благодарен даже за самые пустяковые сведения. Могу ли я спросить, кому понадобилось столько различных ваз и цветов? Это, разумеется, не мое дело, но, право же, никакого вреда не будет, если ты скажешь мне. И кто знает? Вскоре, возможно, мне тоже удастся оказать тебе какую-нибудь небольшую услугу, господин мой. В конце концов, именно мышь прогрызла ту прочную сеть, в которую попался могучий лев, как некогда говаривал один мудрый раб с Востока.
– И цветы и вазы – все для Каллеос, моей хозяйки, – ответил я.
Рот незнакомца так широко открылся в улыбке, что мне показалось, будто у него, по крайней мере, сто зубов.
– Каллеос, дорогая старушка Каллеос! Я прекрасно знаю ее! Мы с ней добрые друзья; Ах, Каллеос! Но я и не думал, что она вернулась.
– Она вернулась только сегодня утром, – сказал я.
– Замечательно! Можно ли мне пойти с тобой вместе? – Он огляделся, словно пытаясь восстановить в своей памяти тот город, который знал когда-то и который теперь лежал в руинах. – О, конечно, ее дом всего в нескольких шагах отсюда, верно? Скажи ей, мой дорогой, что один старый ее поклонник весьма желает выказать ей свое почтение и с нетерпением ждет, когда у нее найдется для него свободная минутка. Имя мое – Эврикл Некромант.
Глава 14
ЧТО ЗА СТРАННЫЙ ПРАЗДНИК!
– Ну разве видели вы что-либо подобное? – вопрошал Пиндар, рукой обводя ряды ваз с цветами и уже отчасти восстановленные стены. – Вот это действительно город великой Афины, Латро! Люди снова вернулись сюда, хотя ее совам[80] приходится пока гнездиться в развалинах. Ах, какую поэму я напишу обо всем этом!
У него за спиной Гиперид заметил:
– Когда станешь писать, не забудь, что вместе с тобой здесь был я, и тоже пил вино, и, как прежде, обнимал юную девицу.
– Ну, ты для высокой поэзии объект неподходящий, – заявил ему Пиндар. – Впрочем, ладно, так и быть. Пусть еще тысячу лет имя твое связывают с именем Ахиллеса.
Когда они входили в дом, я пересчитал их; всего гостей оказалось шестеро: Пиндар, Гиперид, кибернет, Ацет и еще двое, которых я не знал, – капитаны "Эйидии" и "Клитии". Ацет протянул мне сверток, который принес с собой:
– Вот, Латро, Гиперид велел непременно передать тебе.
Я развернул парусину; внутри была бронзовая кираса и серповидный меч на отделанном бронзой поясе. Странное чувство вызывал у меня этот клинок – я, ничего не помнивший, был уверен, что меч и опояски мне хорошо знакомы, хотя и не мог бы сказать, где и когда надевал их и когда потерял. Я опоясался мечом, облачился в доспехи – делал я это в комнате, отведенной мне Каллеос, – и вернулся во внутренний дворик, где хозяйка принимала гостей, усаживая их на купленные лишь сегодня диваны.
– Гиперид, – сказала она, наливая ему вино, – у меня есть к тебе одно деловое предложение.
– Кто может сказать, что Гиперид когда-либо отказывался от деловых предложений? – улыбнулся он.
– Я ведь обещала тебе, что сегодня вечером здесь не будет других гостей, кроме тебя и твоих друзей? Погляди, я свое слово сдержала.
– Тебе и так удалось меня провести, – притворно простонал Гиперид. – Вон, смотри, уже загораются звезды. Но ладно, так и быть, я своего раба назад не попрошу. Потребую назад только чернокожего, которого ты забрала безо всякой купчей и вообще без спросу!
– Ну разумеется, забирай, – сказала Каллеос. – Я думала, он свободный моряк, когда нанимала его. Если хочешь, он вернется вместе с тобой утром.
Однако послушай, Гиперид: сегодня ко мне заходил мой старинный друг – он случайно узнал, что я вернулась в город. Это самый веселый человек на свете, ты таких не встречал; он знает множество шуток и историй, так что скучно не будет, это я тебе обещаю. Впрочем, если не хочешь, чтобы он присоединялся к нашей компании, только скажи – и ты никогда его не увидишь. Но если не возражаешь, я буду век тебе благодарна. Ну и, разумеется, платить ничего не придется ни тебе, ни ему. Его имя Эврикл из Милета.
В эту минуту ко мне подошла одна из женщин и сообщила, что прибыл ужин.
Я пошел к задней двери, чтобы помочь владельцу харчевни и моему чернокожему приятелю разгрузить тележки.
Каллеос зашла на кухню, когда мы уже почти закончили.
– Вот и отлично! Все страшно голодны. Ты в кушаньях разбираешься, Латро?
