Кристофер Сташеф - Волшебник не в своем уме. Волшебник в Бедламе
— Наши планы должны быть претворены в жизнь, — решительно заявил Морган.
— Верно, — согласился Гайлс. — И если Медаллия действительно хочет их нарушить, нужно придумать, как остановить ее.
Даже во сне Джанни сумел отчетливо представить, как его пальцы смыкаются на горле Гайлса. Чтобы кто-то вздумал причинить зло этой прекрасной милосердной девушке? Никогда!
Похоже, «цыганам» эта мысль тоже не пришлась по душе. Воцарилось испуганное молчание. Наконец слово взяла Эсмеральда.
— Надеюсь, ты не считаешь, что ее надо убить!
— Да нет же, нет, конечно! — поспешно воскликнул Гайлс. — Я имел в виду, что ее надо бы изловить и не дать уйти.
— Не нравится мне это, — проворчала Розали.
— Стыд и позор! — возмутился Морган. — Подумать только — как можно даже помышлять о том, чтобы лишить разумного человека свободы!
— Да нет, вы меня неправильно поняли! — в отчаянии проговорил Гайлс. — Но непременно должен найтись какой-то способ, как сделать так, чтобы она нам не навредила.
С минуту все молчали. Затем Эсмеральда сказала:
— Предупредить всех о цыганке-отступнице?
— О нет! — воскликнула Розали. — Они могут ополчиться против нее, обличить ее в колдовстве или безбожии и сжечь на костре!
— Не может быть, чтобы здесь процветали такие варварские нравы!
Джанни мысленно содрогнулся. Он-то хорошо знал, что нравы его сородичей могут быть очень даже варварскими, когда дело доходит до обвинений в колдовстве. Но почему эти люди так озабочены насчет обвинений Медаллии в колдовстве, когда сами — колдуны?
— Она была так добра, так мягкосердечна, — с сомнением проговорила Эсмеральда. — Быть может, имело бы смысл забросить ее в какую-нибудь отсталую область, где многие нуждаются в излечении от болезней?
— Нет, здесь она непременно усмотрит подвох, — подтвердила Эсмеральда. — Можно было бы отправить Делла по деревням под видом менестреля, чтобы он распевал о страданиях сирот. Через месяц все уже будут только и говорить, что о бедняжках сиротах, и Медаллия тут же организует для них приют.
— Нет, — покачал головой Гайлс. — Медаллия умна и прозорлива. Она поймет нашу хитрость и в том, и в другом случае. Нужно либо захватить ее, чего мы делать не станем, либо постоянно опережать ее и действовать более хитро, чем она.
Судя по тону Моргана, такое предложение пришлось ему по душе.
— Это будет несложно. Нас тридцать, а она одна.
— Значит, нужно будет играть по-честному, — вздохнула Розали.
Играть? Это у них называется игрой? Но для Джанни и его народа это жизнь. Жизнь — или смерть!
— Хватит о Медаллии. Мы все решили, — заключила Розали. — Но что нам делать с этими двумя бродягами?
Джанни мысленно похолодел.
— А что мы можем с ними сделать? — вздохнул Морган. — Не можем же мы бросить их здесь на погибель, когда они так тяжело ранены, а один из них притом еще не оправился после сотрясения мозга. Судя по всему, стукнули его очень сильно!
Эсмеральда поежилась.
— Радуйтесь, что вам не пришлось осматривать эту рану. Кость, правда, не повреждена, но наверняка судить без рентгена трудно.
— Не исключена подчерепная гематома, — сказала Розали и нахмурилась. — Ему необходимо наблюдение.
— Придется взять их с собой, покуда мы не найдем надежного места, где можно было бы их оставить, — решил Морган. — До замка принца Рагинальди всего два дня пути, а мы так или иначе думали заглянуть туда.
— В таком случае, видимо, придется оставить их там, — вздохнула Розали, — хотя мне даже страшно представить, как отдать людей в таком состоянии на попечение средневековых лекарей.
— Не такая уж она отсталая, местная медицина, — возразил ей Морган. — Их лекари располагают кое-какой вполне приличной техникой и даже знают, как изготавливать антибиотики — эти сведения со времен первых поселенцев передавались здесь из уст в уста.
Последние несколько фраз пролетели мимо ушей Джанни, поскольку он в ужасе думал о том, что ожидало их с Гаром. Они попадут в руки Рагинальди — тех дворян, на службе у которых состояли Стилеты! Сами Рагинальди, быть может, и не знали, кто такой Джанни, но вот Стилеты знали наверняка. Они узнают его в первую же секунду, а еще через секунду они с Гаром будут мертвы, если только Рагинальди не решат покалечить их и отправить в Пироджию в знак назидания для остальных горожан. Нет! Им с Гаром нужно было во что бы то ни стало как можно скорее бежать!
А за этой мыслью явилась другая. Более подходящего случая не представится. Цыгане не ожидают, что они возьмут да и уйдут среди ночи, почти сразу же после того, как их спасли. С другой стороны, особых подозрений их исчезновение вызвать не должно. Ну, сочтут Джанни и Гара неблагодарными и бестактными наглецами или хуже того — парой бродяжек, которые сыграли с ними шутку.
Джанни не мог поверить в наивность этих людей. Особенно его возмущало то, что они возомнили себя умнее народа Талипона. То есть они считали себя такими мудрыми, что смели брать на себя право вмешиваться в их дела и решать их судьбу! Неужели они не понимали, что дворянин по доброй воле ни за что не станет заниматься торговлей? Отбирать у купцов львиную долю прибыли под видом изъятия излишков или борьбы с монополизмом — это одно дело, но чтобы благородные господа сами взялись зарабатывать серебро? Нет! Наверняка эти люди должны были понимать, что для того, чтобы дворяне прекратили воевать друг с другом, они должны были поработить купцов!
Вот именно, — подтвердил старец. Длинные седины, развеваясь, закрывали его лицо, вертелись, словно нити из кудели вокруг веретена.
Джанни в страхе осознал, что перестал слышать цыган, и судя по всему, уснул окончательно.
Если ты знаешь об этом, наверное, ты знаешь, как нам с Гаром остаться в живых и невредимыми добраться до Пироджии! — сказал он. — Наверное, ты бы мог сказать мне и о том, как защитить Пироджию от дворян и от этих наивных и глупых доброхотов!
Великан уже говорил, как это сделать! — отвечал старец. — Он говорил вашему Совету, что им следует объединиться со всеми другими торговыми городами.
Отчаяние охватило Джанни.
Мне ни за что не убедить советников в этом!
Не горюй, — посоветовал ему старик. — Ты что-нибудь придумаешь, и быть может, на эту мысль тебя наведет другая цель.
Сердце Джанни с надеждой всколыхнулось.
Какая цель?
Береги Медаллию, — сказал старец. — Береги ее, защищай и помогай ей во всех ее делах, и тогда она заменит тебя и сумеет убедить советников. Прислушивайся к ее советам, ибо ей известно столько же, сколько этим цыганам-притворщикам, и положение дел она видит лучше, и судит обо всем трезвее.
