Олег Шелонин - Операция У Лукоморья
Горыныч, взбешенный таким непочтительным отношением к «папе», включил водометы. К небу рванул обжигающий пар, и Илья понял, что комплексный метод с треском провалился. Он допустил роковую ошибку, подначивая такого взрывоопасного противника. Взбесившейся Саламандре вода была по барабану. И тут в дело вступил Горыныч.
Он был взбешен не меньше, а потому на данный, момент ему была по барабану Саламандра.
— Ты на кого тянешь? — рявкнула Центральная.
— Да папа таких, как ты, в бараний рог крутит! — Правая понеслась к колодцу на дозаправку.
— Он звезды с неба срывает и об таких, как ты, тушит! — Левая помчалась вслед за Правой.
Демарш Горыныча возымел свое действие. Саламандра перестала верещать.
— Вы хотите сказать — он сильнее магов Атлантиды?
— Да в гробу я видал твоих магов, — не на шутку рассердился Илья.
— От кого ж ты свой род ведешь, если магов в гробу…
— От Адама и Евы, — отрезал капитан. "Блин! Что горожу? Хотя в принципе правду сказал". Правда сразила Саламандру наповал.
— С ума сойти… — Ящерица как-то быстро сникла, съежилась и опала до прежних размеров.
— Иван, — послышался робкий шепот из-под котла.
— Зови его папой, — кукарекнул Никита Авдеевич.
— Папа, — Саламандра умоляюще смотрела на Илью, — возьми в ученики.
— Вообще-то преподаватель из меня хреновый, — честно признался капитан, накидывая на шею крест, мгновенно остывший до температуры окружающей среды. "Ну надо же, никак на халяву пронесло". — Да и не школу я здесь открываю. Мне не ученики, а товарищи нужны. Братья, так сказать, по оружию.
— Я согласна, — запрыгала под чаном ящерка.
— С чем?
— Братом по оружию быть.
— В мою команду, значит, хочешь?
— Хочу.
— Одного твоего хотения мало. Эту честь еще заслужить нужно. Испытание тебе устроим. — Илья стремительно развивал успех, не давая Саламандре опомниться. Последняя же, узнав, что войти в команду «папы» не так-то просто, буквально загорелась желанием служить у такого великого чародея, который и ее создателей в гробу видал, и звезды на небе тушит, и…
— Испытывай скорее, — волчком закрутилась под чаном ящерка.
— Не суетись, — строго сказал капитан, — думать буду. Утро вечера мудренее. Тогда и побазарим. Вы, кстати, тоже умишком пораскиньте, — строго обратился он к своей разношерстной команде, — поутру мне свои соображения скажете, ну а я решение приму.
Очередная атака на посад закончилась бескровной победой антикощеевской коалиции. Довольный Илья скрылся в горнице, и через пару минут до ушей его команды донесся могучий храп капитана, сообщивший его команде, что «папа» уже думает вовсю.
— Вы хоть поняли, какую папа честь нам оказал? — многозначительно спросила Центральная
Все дружно закивали головами. Даже Саламандра, которая этого пока еще не поняла.
— Так что? Думать будем? — спросила Правая.
— Обязательно, — кивнула Левая. — Наливай!
— Это еще за… — вскинулась было Центральная.
— Забыла, как папа учил? — строго спросила Левая. — Вдохновение, вдохновение и еще раз вдохновение!
— Как завещал нам великий папа, — подхватила Правая, подтаскивая поближе к себе ведро с первачом.
— Как учит нас здравый смысл, — прокудахтал Никита Авдеевич, подтаскивая к себе плошку.
— Ну, раз папа… — Центральной крыть было нечем, и она потянулась к ближайшему ведру. — Дай с эликсира пробу сниму, вдруг чего напортачили?
— Э, качество не так проверяют. — Домовой приволок покореженный ковшик. Зачерпнул им из соседнего ведра и сунул под нос Центральной. — А ну дыхни!
Центральная дыхнула. Когда к участникам ночного шабаша вернулось зрение, они увидели обиженную физиономию Чебурашки, вертящего в руках оплавленную ручку. Около его ног в неглубокой ямке с опаленными краями пузырилось все остальное.
— Силен ты стал, Горыныч, — поразилась Саламандра. — Даже я так не умею.
— Папина школа, — гордо сказала Левая
— Да, папа наш… — Правая тоже хлебнула и демонстративно подсветила небо, — не чета Кощею.
— Я тоже хочу, как Горыныч. Попросите папу, пусть научит.
Туша Горыныча заколыхалась от смеха.
— Потешила. — Центральная плюхнула морду в свое ведро.
— Папа уму-разуму только тех учит, — внушительно сказал воевода, — кто братину хмельную с ним распил, кому он лично доверяет. А его доверие еще заслужить надобно… да и наше тоже. Думаешь, зачем он тебе испытание назначил?
— А может, мы ее этим вот и испытаем? — Чебурашка выразительно почесал лапкой горло…
Испытаем, — загомонили головы Горыныча.
Воевода не возражал:
— Быть по сему. Горыныч!
Центральная сразу сообразила, что от нее требуется, и подтащила к чану свежее ведро. Чебурашка притащил из горницы еще одну плошку, наполнил ее доверху ароматным первачом и подставил под нос ящерке:
— Пей.
— Там же вода! — с ужасом отшатнулась Саламандра.
— Пей! — рявкнул Горыныч в три головы. Центральная при этом не рассчитала сил и случайно подожгла сивуху.
— Вода горит, — поразилась Саламандра.
— Мы тебя еще и не тому научим, — заверил ящерку Чебурашка, — пей.
Горящая вода уже не казалась такой страшной, и Саламандра, страдальчески сморщившись, зажмурила глаза и разом опорожнила плошку
— Да это лучше самой крепкой сухой березы! — восторженно завопила она. — Горыныч, дай еще!
Горыныч одобрительно крякнул и широким жестом пододвинул к ящерке почти полное ведро. Саламандра опустила мордочку в ведро и сделала долгий глоток.
— Горыныч, у меня тоже горит! — Ящерка прыгала от восторга, любуясь на синие всполохи пламени над дужкой ведра.
— Я ведь говорил — научим, — уверенно сказал Чебурашка.
— Ну что, будем считать, испытание закончено? — тряхнул гребешком Никита Авдеевич.
— Да разве ж это испытание, — шмыгнула носом Левая. — Это удовольствие. Ты гляди как присосалась.
Над ведром виднелся лишь малиновый хвостик и задние лапки, вцепившиеся в обод. Саламандра даром времени не теряла.
— Чую сердцем, она своя в доску. — Похоже, новый кандидат понравился Никите Авдеевичу. — Давай принимать.
— А что папа скажет? Вдруг обидится, что без него все решили, засомневалась Правая.
— Задобрить надо, — мудро изрекла Центральная
— Придумал! — радрстно кукарекнул воевода — Пусть она подарок папе добудет.
— Точно! И не где-нибудь, а в замке Кощея, — решительно тряхнул ушами Чебурашка. — Вот это будет испытание.
— Гениально, — восхитилась Левая. — Что бы такое у старикашки стибрить? Нужно что-нибудь такое, без чего он жить не может.
