Кирилл Манаков - Эдем 21
— Как сказать, слушай дальше.
И Ганя продолжил анализ. Примерно через полтора года происходит полный коллапс финансовой системы и остановка половины всей промышленности. Неизбежен голод, беспорядки и локальные войны. Очень вероятна глобальная война. Распад государств. Появление зон анархии и жесточайших диктатур. Разрушение промышленности, потеря ключевых технологий. И исчезновение современной цивилизации.
— У меня есть две версии, — выслушав, сказал Сергей, — первая — ты прикалываешься. Вторая — у тебя паранойя. Мне кажется, доктор Зло бывает только в кино.
Но Ганя шутить не собирался.
— А я ничего не утверждаю. Ты умный человек. Очень умный. Просто сядь и подумай. Отвлекись от своих проблем, забудь про своих девчонок, и спокойно подумай.
Сергей пожал плечами:
— Идет, поразмыслю. А засим, пошли трудиться. А справку… Я думаю туда все этого не надо. Сообрази сам, что туда вставить, и ко мне на стол.
Вернувшись, они больше не перекинулись и словом. Сергей был не в своей тарелке после Ганиных сообщений, и, сославшись на встречу в Минэкономики, уехал пораньше. Он действительно заехал в министерство на площадь Маяковского, быстро переговорил с начальником департамента о технических вопросах одного из проектов и отправился домой. По пути отметил про себя, что "Доктора Зло" очень неплохо заботятся о сотрудниках — Тойота, которую он оставил Ленке, сменил служебный "Мерседес" с водителем. Правда, в свете Ганиных идей, не факт, что это хорошо иметь постоянно рядом с собой посторонние уши.
Домой — это значит на Проспект Мира, к Ирине. Он делал усилие над собой, называя ее квартиру домом, при этом слове первой ассоциацией была смеющаяся Ленка в халатике, Ленка в спальне, Ленка на кухне, Ленка, Ленка… Ленка, которая ушла от него практически к первому встречному, ушла не сказав ни слова, как от пустого места. Ленка, которую он так любил.
Сергей закрыл глаза.
Он понимал, что просто боится признаться себе, что любит Ленку до сих пор, ревнует ее как сумасшедший, что Ирина просто заполняет его пустоту. Нет, что вы, Ирина девчонка очень хорошая, просто чудо, они стали очень близки… Но… Эх, Ленка, Ленка, что же ты наделала?
Когда он приехал, Ирина уже была дома. И он сразу забыл обо всем. Все проблемы стали казаться какими-то далекими. Была только Ирина, ее матовая нежная кожа, теплые губы, огромные глаза… Ее поцелуи, ее ласки… Изгибы ее тела, ее стоны… И ноготки, царапающие спину…
Сергей сидел на кухне, положив ноги на стол, и потягивал из бокала красное вино. Ирина плескалась в душе, что-то тихо напевая. Сергей не хотел думать ни о чем, кроме нее. Не хотел. Но не мог.
Даже сейчас у него не выходила из головы Ганина история. И Ленка.
XV
Они шли по галерее, по спирали поднимающейся от основания до самого шпиля башни. Солнечный свет проходил в галерею через широкие окна, застекленные цветными витражами, отчего фигура шедшего впереди Великого Магистра переливалась всеми цветами радуги. Виктор Александрович про себя считал пройденные уровни. Выходы на них были совершенно одинаковыми — прямоугольный каменный портал, обитая железом дверь и, над ней, бронзовый знак Ордена — око в круге. Он насчитал уже пятнадцать уровней.
Виктор Александрович с невольным уважением подумал о главе Ордена. Даже ему, прекрасно тренированному Рыцарю и Магистру, было не просто продолжать восхождение в таком темпе. А Великий Магистр, человек немолодой, а идет быстро, широкими шагами, дыхание ровное, словно не поднимаются они крутому пандусу, а прогуливаются в парке.
Наверное, только так, во время самого восхождения, считая пройденные уровни, можно понять смысл ритуала. Перед переходом на следующую ступень Посвящения, необходимо время для спокойного размышления и подготовки себя к приему нового знания.
Виктор Александрович всю жизнь, сколько себя помнил, готовился к этому моменту. Совсем давно, он, сопливый мальчишка с двумя чумазыми друзьями тайком по огородам пробирался к воротам Замка и прятался в высокой траве почти у ног Стража. Когда ворота открывались, на короткий миг они видели внутренний двор и маленький кусочек основания башни, сложенного из огромных гранитных блоков. Иногда взгляд Стража находил их в траве, он угрожающе стучал древком копья по земле, и мальчишки пулей летели прочь. Виктор Александрович вспомнил, как однажды поскользнулся на глинистой тропинке и полетел кверху ногами в заполненный затхлой водой ров. Друзья долго вытаскивали его, а ему никак не удавалось подняться на крутой берег. А потом они, уставшие, без сил валялись на траве и молча любовались проплывающими облаками. Мальчишки… Обезглавленное тело одного из них до сих пор лежит в покоях Великого Магистра. Он же изменник, и никто из Посвященных, да и просто благочестивых эдемцев, не дотронется до него. Пока из подвалов не поднимутся слуги из числа осужденных, одетые в грязные балахоны из дерюги, не подцепят тело крюками и не сбросят в сточный канал. Лужи крови засыплют белым мелким песком, слуги отскоблят пятна на круглом столе и изменник навсегда будет вычеркнут из памяти. Изменник, Дани, к его матери они, вечно голодные прибегали под вечер, когда взрослые были уже дома, получали по яблоку и по лепешке и прятались в тайном шалаше в зарослях шиповника. И там мечтали, как станут Рыцарями в бело-алых плащах и будут сражаться с драконами в далеких Пределах…
Отец привел Вика в Орденскую школу, когда ему исполнилось восемь лет. Старший брат остался дома, отец считал, что именно из него вырастет достойный управляющий семейным делом — маленьким кабачком на окраине городка, окружающего Замок. А шалуну Вику — самая дорога в Школу, хоть наставники научат его уму-разуму, раз у отца не получилось. Наверное, слишком добрым был отец, грех это. Сказано в Уложении, что надо чад своих в строгости держать, но силен нечистый, искушает родителей, так чтобы не попортился мальчонка, надо отдать его Братьям-Наставникам…
Нельзя сказать, что наставники были жестоки. Совсем нет. Они всегда помнили, что воспитывают будущих Мастеров и Рыцарей. Первое понятие, которое отличало мир Ордена от мира за стенами Замка — это Честь. Первые слова, которые услышал испуганный мальчик, которого наставник за руку привел в спальню с длинными рядами двухъярусных кроватей, были: "Во имя Ордена и Чести. Приветствуем тебя, брат наш". И это ему сказали ученики, мальчишки немного старше его, сказали, когда наставник уже ушел. Потом он понял, что первые месяцы обучения формируют отношение учеников к двум понятиям — Орден и Честь. Если ты готов их сделать частью себя, то ты остаешься. А если нет — наказания не будет. Наставник просто выведет тебя за руку за ворота Школы и оставит там. Возвращайся домой, живи, как хочешь, но только Замок отныне для тебя закрыт. Навсегда.
