Алексей Герасимов - Мерзкий старикашка
Пересекая узкий в этом месте Самский перевал, он, обогнув основание старинной крепости из массивных каменных валунов, искрящимся водопадом обрушивался вниз с крутого обрыва, летел, рассыпаясь каплями, превращаясь в радужную взвесь, и где-то на полпути до раскинувшейся под обрывом долины полностью исчезал. Зрелище незабываемое — Лисапет его видел как-то. Когда с братом на богомолье ехал. Потом, по понятным причинам, полюбоваться больше не удалось.
Вокруг самой крепости давно уже вырос… Ну, не то чтобы городок, но поселок-то точно. А чего бы ему и не появиться здесь? Торный караванный путь из Мирелии и Самвагина без трактиров, харчевен и постоялых дворов обойтись не может. Они по всем трактам Ашшории, даже вдали от заметных поселений, не реже чем через каждые полдня пути встречаются, а тут, на пересечении путей купцов и паломников, караван-сараю вырасти сам Святое Солнце велел. Ну а где есть крепость и трактир (в который ходит отдыхать гарнизон), там неизбежно появляются кузнец, шорник, плотник, портной, прочий мастеровой люд, вырастают и домики их подмастерий. Ну и бордель — это непременно, а то при таком количестве мужиков, далеко не все из которых женаты (особенно все тот же оторванный от семей гарнизон), непотребство случается, и человеки начинают себя с богами равнять (пусть не в могуществе, а в распущенности, но все одно ересь). Тут бы и город, наверное, вырасти мог, да только количество населения вокруг Благословенной заставы ограничивается местом внутри нее самой, где, случись враг, укрыться можно.
За такую возможность хефе-караколу, сиречь коменданту, жители, разумеется, неофициально отстегивают, и именно потому основание города ему невыгодно кровно. Так он тут самочинный начальник, а в официальное поселение царского управляющего непременно направят.
Он, кстати, в обществе нескольких солдат, выехал нас встречать. Ничего, в общем-то, в этом особенного нет — в кавалькаде аж три высших лендлорда нашего царства-государства задницы о седла стирают, командиру заштатного гарнизона респект и уважуху им выказать — самое то. Авось, когда будут в столице слонов раздавать, и про него, такого почтительного, вспомнят, так что никаких подозрений и пересудов наша с ним встреча вызвать не должна.
Я, согласно легенде, не отсвечивал, сдал Репку вбок, от князей подальше, ближе к краю кавалькады, где меня, не обменявшись ни единым словом, довольно профессионально взяли в коробочку трое Блистательных и Тумил. Ну да, парня же всю жизнь в витязи готовили, постоянно я об этом забываю…
— Доброго дня, и свети вам Солнце, достопочтенные. — Хефе-каракол первым обратился с приветствием.
Оказался он мужиком средних лет, мощным таким, кряжистым — на Рона Перлмана похож. Кольчуга под нарочито небогатым шервани смотрелась вполне уместно и естественно.
— И тебе, храбрый Труир, привет, — ответил князь Тимариани. — Спокойно ли на дорогах и вокруг заставы?
— Благодарение всем богам и святым-заступникам, да, — кивнул он. — А ваше паломничество… Благополучно ли все?
Любопытен и нетерпелив, но не дурак. Спутники наверняка из самых надежных, но даже при них лишнего не болтает.
— Мы получили нужные ответы, — дипломатично ответил Зулик. — Нынче ехать дальше уже поздно, мы остановимся до утра здесь.
— Ворота Благословенной заставы открыты перед вами. — Хефе-каракол указал рукой на крепость.
— По закону, тебе должно разместить лишь Блистательных, мы же с дружинниками остановимся на одном из постоялых дворов — у вас их тут четыре, если не ошибаюсь?
— Три, князь, и это если считать караван-сарай. А?..
— Посоветуй нам лучший, достойный Труир, мы последуем твоему совету. И, разумеется, я надеюсь, ты выделишь вечером немного времени, дабы навестить меня, своего родича.
— Безусловно, — кивнул хефе-каракол. — Покуда мы вас сопроводим до места постоя.
А сам глазами так и зыркает по кавалькаде, царя будущего высматривает. Жук-то он еще тот, похоже.
От постоялого двора Блистательные вместе с донельзя недовольным этим обстоятельством Касцом из Коренных Зубов и Труир с заставскими отправились в крепость, и осталось нас всего ничего — дюжина человек, меня включая. Как раз все свободные комнаты на постоялом дворе «Волчья конура», стоящем у самых ворот крепости, и заняли.
Ну, конура там или не конура, а заведение оказалось вполне респектабельным, с отдельными комнатами для постояльцев (моя — так точно отдельная, у остальных не проверял), чистым обеденным залом и выметенным двором. Хозяин тоже производил впечатление — толстый, хитромордый, он руководил своим немалым хозяйством с видом полководца на поле боя. Трактирные служки и многочисленные чада хозяина под его бдительным присмотром так и носились, таская наши пожитки по апартаментам, устраивая лошадей в конюшне и расселяя гостей по местам. Все слажено, все отработано — прям орднунг.[2]
Я у себя в комнате засиживаться не стал — поясница во время езды практически не устала, да и делать мне одному в пустом помещении было совершенно нечего. Спустился вниз, во двор. В некотором отдалении маячили два дружинника, приглядывали за моим высочеством, но чрезмерно опекать не лезли. Эх, кончилась твоя воля, Лисапет, теперь до конца жизни, похоже, даже на горшке одному побыть не дадут. Тяжела ты, шапка Мономаха…
Хозяйственный двор оказался наполнен звуками разнообразной живности — и птицу-то хозяин держал, и молоко у него свое, и даже хрюшки в загоне имелись. Давненько я этих зверюг не видал — в Долине Ста Благословений их отчего-то не держат.
Возле свиного загона наблюдался с тележкой младший из сыновей хозяина, Тумилов ровесник. Корм задавать пришел, не иначе.
Корм… Я пригляделся и чуть не присвистнул. Какой, однако, интересный корм.
— Хорошие у вас поросятки. — Я остановился рядом с пареньком и облокотился на свой посох. — Откормленные.
— Ага, — кивнул сын хозяина. — На случай непредвиденного пира держим, брат. Постояльцы, особенно из знатных, любят пиры устраивать, особливо когда из вашей долины едут. А какой же пир-то без зажаренного на вертеле порося, а то и не одного? Вот и держим несколько штук — не бегать же при каждой оказии в деревню свиноводов. Гости ждать-то не любят.
— Твоя правда. А кормите хрюшек чем? — Я взял из его тележки крупную, высшего сорта картофелину с розоватой кожурой. — Этим?
— Ну так-то и объедки им идут разные, и помои — но в основном, конечно, да. С той же деревни, где и поросят, корм покупаем.
— Богато ж вы живете, как я погляжу, если скармливаете свиньям такую картоху… — в задумчивости ответил я.
