Стэн Николс - Магия цвета ртути
— Это потому, что ты не военный и не привык к воинской дисциплине, — с усмешкой промолвил старый вояка.
Отчего бы не поддеть многоопытного дипломата? Такого рода пикировка была обычной между этими людьми. Обладая равным могуществом, но преследуя различные цели, они соперничали друг с другом за влияние на принца. Однако на сей раз, Талгориан на наживку не клюнул и промолчал.
Под великолепным лепным потолком зала висело магическое подслушивающее устройство в виде огромного латунного уха. Устройство это никто не думал скрывать, и его наличие никого особо не беспокоило. Талгориан носил под рубахой медальон, блокировавший подслушивание, и ничуть не сомневался в том, что нечто подобное имелось и у его собеседника. Приносить во дворец магические артефакты категорически запрещалось, но важные персоны ни с какими запретами не считались.
— Что действительно досадно, — проворчал Басторран, — так это вынужденная потеря времени. Я мог бы потратить его куда с большей пользой.
— Ага. — Посол с готовностью ухватился за возможность отыграться за недавнюю колкость. — Особенно с учетом растущей активности Сопротивления.
— Мы стараемся не называть их так, чтобы не сложилось впечатления, будто у кучки смутьянов есть реальная причина для недовольства, — сердитым тоном заметил паладин. — Я предпочитаю именовать эту свору отступниками, бунтовщиками, изменниками...
— Как ни назови, они заявляют о себе все громче. И в обеих империях, и в колониях, и не в последнюю очередь здесь, в Беальфе.
— Кланы в курсе всего происходящего. Мы располагаем соглядатаями в рядах бунтовщиков, так что для нас практически нет тайн.
— Но в отличие от нас не среди вожаков движения.
Талгориан предпочел расценить это заявление как блеф, ибо практические успехи паладинов в искоренении крамолы оставляли желать лучшего.
— Так или иначе, — сказал он, — по сведениям из наших, пусть и не столь осведомленных источников, преступная активность повстанцев высока как никогда. Это должно стать нашей общей заботой.
— Забот было бы куда меньше, если бы решение этой проблемы предоставили нам одним.
— Ты сам знаешь, что это политически неприемлемо.
— Неприемлема моя задница! Политика — это трясина, в которой все вязнет, в то время как успех зависит от скорости. Нам навязывают умиротворение, когда ситуация требует нанесения безжалостного удара. Конечно, ты сам избрал для себя такую стезю и в этом болоте чувствуешь себя как жаба. Твоя работа сводится к тому, чтобы произносить убаюкивающие слова и раздавать обещания, цена которым — куча дерьма! Мне же приходится участвовать в этой комедии по необходимости.
— Твои взгляды по этому вопросу хорошо известны, так что не стоит повторяться, — сухо заметил Талгориан. — Факт остается фактом, нравится нам это, не нравится, но то, чем занимаемся мы оба, является политикой, то есть искусством поиска наиболее выгодных и целесообразных решений. Главное ведь, чтобы дело делалось, разве нет?
— Вот с последней твоей фразой я полностью согласен, — ответил паладин. — И, заверяю тебя, дело делалось бы куда успешнее, будь у нас развязаны руки.
— Позволь не согласиться с тобой, — возразил посол, — мне вовсе не кажется, будто кланы сильно стесняют по части проведения карательных мероприятий. По-моему, вы действуете настолько жестко и решительно, насколько это возможно. Другое дело: тот факт, что вы служите и Гэт Тампуру и Ринтараху, ставит вас по отношению к Сопротивлению в щекотливое положение. И пока положение не изменится, свободы действий вам не видать.
— Твои взгляды по этому вопросу прекрасно известны, так что нет нужды повторять. — Басторран решил повторить недавнюю фразу посла. — Мы заключаем союзы, — добавил он таким тоном, словно поучал неразумного ребенка, — такова традиция. Паладины поддерживают оружием любого, кто нуждается в наших услугах.
— Ты хочешь сказать, каждого, кто может за эти услуги заплатить.
— А разве твои услуги не оплачиваются? Или ты трудишься бесплатно, исключительно из патриотических побуждений? В наших действиях нет никаких противоречий. Вспомни, у нас нет своего государства, мы не связаны узами подданства, и это дает нам право служить тому и сражаться за того, кого мы изберем сами.
— Но ведь паладин, к какому бы клану он ни принадлежал, в конечном итоге обязан проявлять лояльность по отношению к ним ко всем.
— Да, если возникает конфликт, затрагивающий интересы всего нашего сообщества, паладины не выступают против него, но во всех остальных случаях мы свято блюдем заключенные соглашения и во исполнение их готовы даже скрестить оружие с нашими собратьями из других кланов.
«Чего нигде и никогда не случалось», — подумал Талгориан. Он был далеко не одинок в своем неприятии внегосударственного статуса ордена паладинов, однако, как и всем прочим, ему приходилось с этим мириться. И хотя слово «наемники» так и просилось на язык, дипломат не использовал его, ибо отнюдь не желал излишне обострять отношения.
— Мне трудно представить себе, как братья по ордену могут сражаться друг против друга, — сказал посол.
— Это потому, что ты не воин, — отозвался паладин. — При всем моем уважении (хотя никакого уважения к собеседнику он не питал) это вопрос чести.
Услышав это, Талгориан иронично приподнял бровь.
— Так или иначе, — промолвил он, — кланы не обретут... — Ему хотелось сказать «доверия», но это прозвучало бы недипломатично. — Кланы не обретут столь желанной для тебя свободы действий до тех пор, пока они будут следовать этой... традиции.
— Моих предшественников на протяжении столетий пытались убедить отказаться от наших обычаев, посол, и я сильно сомневаюсь, чтобы нынешним властям или даже тебе, при всем твоем искреннем рвении, удалось добиться большего.
— Я бы не стал ни за что ручаться заранее, верховный вождь. Это признак излишней самонадеянности.
Вельможи обменялись фальшивыми улыбками и замолчали. Почувствовался легкий толчок — видимо, дворец сровнял с землей крестьянский дом, сад или еще что-то столь же незначительное.
— С чем я должен согласиться, — Басторран прервал паузу, — так это с появлением действительно серьезных проблем, касающихся безопасности. — Талгориан предпочел не отреагировать, но паладин настойчиво продолжил: — Мне вспоминаются недавние события: я имею в виду исчезновение некоей дамы — капитана особого подразделения.
— Думаешь, к этому причастно Сопротивление? — спросил посол, скрывая досаду.
— Сам посуди, по всем данным, она являлась весьма заметной фигурой. Для смутьянов, если они действительно способствовали ее побегу, эта особа была бы ценным приобретением. — Паладин поморщился. — Но, с другой стороны, ситуация зачастую оказывается сложнее, чем это представляется на первый взгляд.
