Андрей Фролов - Пути Держателей
Несмотря на припасы, закупленные в деревне, им все же пришлось охотиться. При этом тоэх не без злорадства доказал проводнику, что умеет делать это намного быстрее и эффективнее. Скрываясь в тени ветвей, юноша подолгу разглядывал незнакомых зверей, населяющих леса: бронированных и мягкотелых, огромных и совсем крохотных, крайне подвижных и до восхищения неповоротливых.
Однако, несмотря на видимое спокойствие Мидзури, его земли оставались диким домом тысячам видов демонических форм жизни. Разумеется, проводник не успевал предупреждать и рассказывать обо всем. В итоге Киоши имел возможность лично убедиться в ложной безмятежности окружающих лесов, когда, во время одной из стоянок на берегу топкой реки, на него неожиданно напала змея. Тварь оказалась длинной, больше трех ростов самого тоэха, и имела две головы. Юноша успел оторвать одну, а Танара смахнул другую, невольно продемонстрировав ювелирное владение мечом.
После ядовитого укуса Киоши на много часов свалился в горячку, сведя на нет весь стремительный марш. Однако уже через какое-то время отрава вышла через пробитые Нитью поры, и они смогли продолжить путь, хоть и значительно медленнее. Теперь тоэха не оставляло предчувствие, что погоня уже вышла на след. Танара только кивал в ответ и ускорял шаг.
Местность ощутимо изменилась — холмы стали пологими, но более частыми, реки почти не преграждали дорогу. Лес, сплошной массой лежавший на их пути, крайне редко пересекался ниточками поросших травами дорог, и еще реже радовал путников кровом одиноких деревень. Земли населяли, по преимуществу, низшие — крестьяне-лесорубы, да и богатством Ключей окрестные края похвастать не могли. Как объяснил Танара, немногочисленные Ткачи мидзури, появлявшиеся в этих глухих местах, сразу становились хозяевами деревень, а то и целых провинций, подливая свежего масла в огонь феодальных конфликтов. На этом фоне даже деятельность беспощадных кавертаев становилась чем-то логичным и естественным. Проводник все более старательно обходил крупные поселки, форты и ярмарки, вскоре перестав делать исключение даже одиноким хижинам отшельников.
За долгие, казавшиеся бесконечными переходы спутники неспешно познавали друг друга. Медленно, с трудом, оставаясь настороже. Присматриваясь, прислушиваясь, анализируя, многое стараясь додумать самостоятельно. Пока тоэх болел от укуса, проводник послушно ухаживал за ним, невольно выслушивая рассказы о его родном мире. Юноша, еще не до конца покинувший потные объятья горячки, с упоением рассказал тому о своем детстве. О мире воинов, презирающих преграды и оковы, о воинском искусстве, о ярости рукопашной схватки, которой новорожденные тоэхи обучались с пеленок.
Он рассказывал о жгучей крови врага, хлещущей в лицо победителя, о могучем реве орды, разрывающем небеса; о страхах, которыми полнились сердца противников при одном упоминании бойцов Тоэха. Он сетовал, что его сородичи не столь искусны во владении Нитями, тут же доказывая проводнику, что тоэхи дадут фору любому чародею, обладая умениями частичной, и даже полной регенерации.
Танара, колдующий над своими оберегами, слушал с интересом, хоть и не без легкой усмешки. Проходило время, и он начинал скупые рассказы о собственном мире, где величайшая мощь Нитей главенствовала над грубой силой. Так Киоши узнал, что еще в годы юности мидзури достиг умения Ткача Синих, а также успел вскользь постичь природу Золотых.
Юноша в ответ рассказывал спутнику о собственных неудачных экспериментах с Зелеными, когда чужие его сущности Нити едва не оторвали тоэху ногу. Проводник выслушивал внимательно, задавая вопросы, и объяснял, отчего чужая Нить может обжечь, если ее попробует подчинить неумелый. Они обсуждали искусство полета, скольжения по Нитям и наперебой хвастали деяниями героев прошлого, возведенных в ранг святых. Тоэх забавлял проводника своими неловкими попытками создавать из Нитей не клинки и арканы, а хоть сколько-нибудь сложное заклинание, в то же время шокируя своей силой, скоростью и взрывоопасной внутренней силой.
Танара старательно скрывал удивление, впервые познавая расу тоэхов так близко. Молодой представитель знатного рода Пловцов, первый, с кем судьба свела вплотную за последние две сотни лет, настораживал его и удивлял. Сущность и набор умений чужака были настолько противоречивы и непохожи на способности самого Танары, что это подчас даже пугало — при общей схожести своей природы, их расы разделяла огромная пропасть. Больше не пытаясь прикрывать звериную сущность маской Бактияра, тоэх казался мидзури ярким живым фонтаном клокочущей и обжигающей энергии, воплощением стихии разрушения, безразличной к знаниям и искусству владения Нитями.
Киоши, в свою очередь, также ощущал эту пропасть, с неподдельным удивлением и восторгом наблюдая за работой Ткача Нити. Уходя на охоту и оставаясь наедине с собой, он изо всех сил пытался воспроизвести подсмотренные приемы плетения, но раз за разом терпел неудачу, обжигаясь и рыча от злости. Для того, чтобы юноша смог повторить неторопливые, глубокие и холодные заклинания своего спутника, было недостаточно и всей бесконечной чехарды привалов.
Он завидовал, чувствовал смущение, замешательство, а затем бросался в самую чащу леса, голыми руками добывая ужины и завтраки. Он ломал хребты ящерам и пещерным волкам, не без гордости читая в огромных глазах мидзури страх. И тут же сам застывал с раскрытым ртом, стоило Танаре взяться за Нить, чтобы освежевать тушу или зажечь костер.
Бродячий воин был поражен способностью тоэха перерабатывать яды, которые многим мидзури грозили лихорадкой и безумием, а то и смертью. Киоши не переставал восхищаться проводником, который словно был частью леса, искусно вплетенной в него с помощью Нитей.
На небосклоне наступало время Светлых Солнц, а фиолетовые шары величаво скрылись за горизонтом. Местность, по которой их вел Танара, вновь стала гористой и начала постепенно подниматься вверх. Деревья становились хвойными, вода в реках и озерах холодела.
Они все больше беседовали, сравнивали, обсуждали. Вскоре проводили за разговорами почти все свободное время, осуждая и оправдывая поступки предков. Киоши рассказывал о Тоэхе — похожем на бурлящий котел лавы, Танара Нитями рисовал в воздухе картины бескрайней Мидзури. Тоэх леденел, заглядывая в покрытую инеем вечности душу спутника, а тот обжигался, находя в юноше лишь хаотичное движение пламенного шара, способного рушить, ломать и создавать, чтобы снова рушить. Настороженно приоткрываясь, они увлеченно читали друг друга, больше ни разу не вспоминая стычку у Портала.
