Ганс Бандильерос - Заурядный человек
– Понятно, – улыбнулся он, – это называется орбита ударной волны. Но это уже уровень мастера, поэтому пока оставь это – скорее всего тебе не придётся с этим сталкиваться, а тренировки будущие ты можешь испортить слишком большими знаниями в одной области и слишком малыми в другой. Устроим спарринг! – Сакаки коварно улыбнулся, – в воду, ученик!
Опять двадцать пять – на этот раз я уже не чувствовал себя в волнах так немощно – привык держать баланс и устойчивость выработалась, но вот скорость… до Сакаки я всё равно не дотягивался, и ударить его мог, только если он сам того хотел. Использование ки в воде было запрещено, за исключением самолечения. На этот раз я рванул близко к воде, в момент ухода волны и, парировав прилившую волну, сквозь неё нанёс удар по мастеру. Он уклонился, однако скорость похвалил:
– Неплохо. Очень неплохо, особенно по сравнению с первым разом.
Дальше в воде мы отрабатывали броски и удары ногами – просто ударяя по приливающей волне. Сакаки мощными ударами разбивал волны, а я, пока что, менее мощными, поднимал фонтаны брызг…
* * *
Мастер объявил последнюю тренировку. За время неё мы вместе повторили всё, чем я занимался на острове. Бег с бревном, бег в гору, кидание камней прямо перед собой, резким выбрасыванием руки, бег в гору с бревном, спуск с горы, разбивание валунов голыми руками, разбивание летящих камешков, спарринг в волнах, удары по летящим на меня камешкам ногами, удары по волнам, удары по дереву, бег по колено в прибрежном иле, таща на себе бревно, и наконец, спарринг.
Мастер, казалось бы, хотел меня сломать с самого начала – ждал, когда я запою ему про дела, школу и всё такое прочее, попытавшись скрыться, но не дожидался, тогда ещё больше увеличивал нагрузки, превращая жизнь моего тела в адскую. Акисаме-сан действительно добрый и разумный человек – он всего-то немного игрался со мной в тренировки…
Теперь я понял, что имела в виду Миу, когда давала характеристику Акисаме-сану.
Всего мы провели на острове один месяц и четыре дня, но из этого месяца только четверть времени, неделя, была потрачена на сон или отдых, остальные три недели были тренировкой, которая не прекращалась ни при каких условиях. Холодно, дождь моросит, жарко, сыро, грязно… один хрен. Мне показалось, что прошло несколько лет. Хотя если учесть то время, которое я провёл в подсознании, несколько лет и было потрачено. Карате меня тоже научили, причём как базису, так и продвинутым ударам, броскам, захватам…
Мы стояли на палубе парома, облокотившись о бортик и смотря на уплывающий вдаль остров, с которым у меня связаны такие воспоминания…
– Как долго же нас не было… – вздохнул я, – такое чувство, что я уже и не из Японии, словно всё, что было до острова – из другой жизни…
– Ты прав, – согласился Сакаки, – до нашей тренировки у тебя была другая жизнь. Сейчас ты сильнее, чем все уличные бандиты и даже можешь выйти на бой с мастером и продержаться несколько минут. Правда, тебя всё равно отделают, но… до этого убили бы на месте за секунду. Если уж применять такие термины – жизнь твоя уже не будет прежней. Ты подал заявку на вступления в мастера боевых искусств. И даже не плакал и не просил пощады, что очень странно. Подобных результатов ты мог бы достигнуть за два-три года тренировок в додзё, если бы у тебя было обычное ки и не эта медитация…
– Значит, теперь найти соперника будет не так легко… – задумался я.
– Среди уличной шантрапы и «спортивников» противника вряд ли найдёшь. Но ты не бойся. Мастера всегда находят себе работу, в самых разных уголках планеты. Думаю, замолвлю за тебя словечко и может быть, ты слетаешь с одним из нас. У врагов всегда хватает массовки, на которой можно отрабатывать удары, а иногда и ученики попадаются. Как раз для тебя противники, а? – Сакаки рассмеялся.
Значит, теперь мне дали зелёный свет на полноценную работу в качестве подмастерья мастеров Рёдзанпаку. Это радует.
– Сакаки-сан? – спросил я его, когда он допил бутылку и под гневными взглядами проходящего матроса, выбросил бутыль в море, – а на каком уровне находится Миу-сан?
– Да хрен её знает, – пожал он плечами, – Миу тренируется со старейшиной. Но, правда, кое-что можно увидеть иногда. Удары у неё слабее и медленнее твоих, а вот с подвижностью и акробатикой лучше, по техникам… тут ничего сказать не могу – надо на деле проверять. Думаю, она превзойдёт тебя в разы по опыту, а ты её – по силе и скорости.
– Понятно… – я вздохнул, – что ж, буду стараться. Негоже мне быть слабее Миу.
– Ах, молодость! – улыбнулся Сакаки, а его уши странно порозовели, – и как у вас с Миу? Уже признался ей?
– Нет, что вы, – я решил рубануть правду-матку, – Миу красивая девушка, но я уже признался в любви другой… Кстати, будем в Токио, заберём мой подарок ей.
– Вот как… – удивился Сакаки, – и кто же она?
– Сигуре-сан, – я откровенно лыбился, видя, как мастер Сакаки подавился пивом и откашлявшись, гневно посмотрел на меня:
– Это не смешно, Кенчи, – он, кажется, даже обиделся, – зачем так шутить?
– Почему-же шутить? – я склонил голову на бок, – я сказал ей правду ещё во второй день тренировок в додзё. А она, кстати, подарила мне меч…
– Эту штуку? – Сакаки, кажется, успокоился, посмотрев на боккэн. Пока-что это не выглядело серьёзно… ну-ну.
– Да… – я надавил на кнопку и сталь фирменного лезвия, которое, как я понял, умеет ковать только Сигуре, вышла из ножен, – эту штуку.
На лезвии меча, около гарды, было иероглифами выгравировано «Кеничи».
Сакаки чуть удар не хватил прямо на палубе. Он машинально выбросил в море не открытую бутылку пива, а бровь его странно задёргалась. После чего я, вложив оружие в ножны, спросил:
– А что такое?
– Кеничи… – отмер мастер через минуту, – ты серьёзно? Ты признался Сигуре? И она тебя не избила? И… подарила меч? Настоящий меч мастера Косаки? – Сакаки загорелся как фитиль, засыпав меня вопросами…
– Ну… да.
– Тогда ты попал, парень. – Сакаки нервно рассмеялся, – для Сигуре нет ничего важнее холодного оружия, а собственные мечи для неё вообще – самое святое, что может быть. И если она тебе его подарила, тогда она очень серьёзно отнеслась к твоим словам… Старейшина до сих пор лелеет надежду получить один такой меч, но получает только отказы.
– Только никому не говорите, ладно? – попросил я мастера Сакаки, проникнув важностью подарка – знаете, мне не хочется афишировать подобное… очень не хочется лишний раз обращать внимание других на это.
– Ладно, ладно, – уже намного серьёзней сказал Сакаки, – но… а, ладно, не дети, сами разберётесь…