Моника Фельтен - Огонь эльфов. Сага о Тале
Внезапное движение по другую сторону пруда вывело Сунниваа из задумчивости. Она прислушалась к вечерним шорохам, но ничего необычного не услышала. Она устало поднялась и с наслаждением потянулась. Уже стемнело, а значит, пора возвращаться домой.
И только когда ее шаги стихли вдали, у пруда появилась туманно-серая волчица. Она наклонилась к воде, чтобы утолить жажду, и ее шерсть посеребрил свет взошедших лун. Затем она медленно подошла к поваленному дереву, вдохнула запах рыжеволосой девушки, повернулась к воде и принюхалась. След был еще свеж. Но волчица решила не идти за ней ночью. Рыжеволосую она узнает в любое время.
Подойдя к городу-храму, Сунниваа в который раз придирчиво оглядела десяток круглых домиков. Ей часто приходила в голову мысль, что скромное поселение на большой, окруженной деревьями поляне не заслуживало такого громкого названия.
Деревянные строения разной величины служили одновременно спальнями и кладовыми. Все они располагались вокруг большого круглого здания, молитвенного дома. От каждого домика к нему вела каменная дорожка, ведь молитвенный дом был центром жизни общины. Здесь проводились церемонии и ритуалы, а перед заходом солнца все служительницы Ин-Гвана-Тхсе собирались на молитву.
Сунниваа тихо прошла через небольшой палисадник за домом послушниц. Уже проснулись ночные обитатели леса. В лунном свете летучие мыши гонялись за крупными мотыльками, прятавшимися днем в тени деревьев. Высоко в кронах кричали совы, а за кустами сверкнула глазами лиса.
Ступая босыми ногами по теплой влажной тропе, проложенной между грядок, Сунниваа воспринимала все это очень ярко. Но маленькая дверь, ведущая в дом из сада, была заперта изнутри на засов, и девушке пришлось обойти строение и воспользоваться входной дверью.
Когда Банья-Леа, матушка служительница Благой Богини, на минутку отвлеклась от своих записей и посмотрела в окно, она заметила Сунниваа, возвращавшуюся домой. Белые одежды девушки серебристо мерцали в свете луны, а длинные рыжие волосы спадали ниже талии. Матушка задумчиво наблюдала за тем, как девушка открыла дверь и тихо скользнула внутрь.
Уже завтра!
При мысли об этом все ее тело словно пронизала боль.
— О Богиня, ну почему завтра?
Она вздохнула, отложила пергаменты и взглянула на звезды. Как же быстро пролетели годы! Крошечный орущий младенец, которого шестнадцать лет назад принесла туманная эльфийка, слишком быстро превратился в молодую девушку. Тогда Банья-Леа еще не была главной служительницей, и всего за несколько дней до того, как в Ин-Гвана-Тхсе появилась Наэми, она потеряла свою месячную дочь.
От Банья-Леа ничего не скрывали. С самого начала ей было известно, какая судьба предназначена ее приемной дочери, хотя сама девушка об этом даже не подозревала. Настоятельнице было грустно, но она очень надеялась, что Сунниваа поймет причины, по которым ей не открывали правду все это время. И завтра девушка узнает о своей судьбе все.
Сунниваа почти не спала. Ей снились странные сны, в которых ее посещали жуткие видения, но, проснувшись, девушка ничего не помнила.
Она встала еще до рассвета, бесшумно оделась, никого не разбудив, прокралась в сад и присела на скамью за домом. Было прохладно. Птицы проснулись, в это время года они уже не пели, зато весело сновали по ветвям деревьев и кустов вокруг домика.
Сунниваа зевнула, в глазах была усталость. Она чувствовала, что не выспалась, и была этим очень раздосадована. Неудачное начало такого важного дня, раздраженно подумала она и подняла взгляд к кронам деревьев. За ними уже проглядывали лучи солнца, укрывавшие землю узором света и тени. Сунниваа прислонилась к стене дома и снова закрыла глаза.
— Доброе утречко!
Сунниваа испугалась. Видимо, она задремала, потому что, когда она открыла глаза, солнце стояло уже высоко, а шея затекла.
— Я искала тебя. — Кьяни, ее лучшая подруга, вышла из дома и уселась рядом. Под тонким пальто у нее была только льняная ночная сорочка, а ее упрямые локоны до плеч топорщились во все стороны. — Ты давно проснулась? — спросила она.
— Я очень плохо спала. — Сунниваа как следует потянулась.
— Я тоже, считай, почти не спала, — пояснила Кьяни. — А когда засыпала, то снилось что-то очень странное. Я даже слышала, как ты вышла. Думаю, тебя заметила Ровен, но притворилась, что спит.
Сунниваа улыбнулась.
— Старая добрая Ровен. Мне будет не хватать нашей строгой учительницы.
— Рада слышать это! — Круглая фигура Ровен появилась в открытой двери, ведущей в палисадник. Ее седые, почти белые волосы были еще не причесаны, но она была уже полностью одета.
— Пора моей ученице приниматься за приготовления к ритуалу, — торжественно сказала она, садясь рядом с Сунниваа. — Тебе известно, что ты должна оставаться в доме до самого вечера, чтобы поститься и заниматься ритуальными очищениями, — она обняла Сунниваа за плечи, поднимаясь со скамьи.
— Пойдем, Сунниваа, — приветливо сказала она, ведя девушку к двери. — Время пришло.
Когда полные луны появились на востоке, осыпав леса Дарана серебристыми лучами, Сунниваа медленно вышла из дома послушниц и отправилась по знакомой дороге к молитвенному дому. Ее длинные волосы впервые были заплетены так же, как у служительниц, а белые одежды ниспадали до земли.
По обеим сторонам узкой дорожки горели большие костры. В их неровных отблесках плясали тени служительниц, молча стоявших вдоль дороги. Сунниваа, потупившись, шла по этим теням. Она собрала все силы, чтобы не шататься, — от долгого поста кружилась голова. Но она была готова.
Сунниваа подошла к молитвенному дому, прошептала слова ритуала, прося позволения войти. Две служительницы с закрытыми лицами отворили большие ворота. Впустив девушку, они молча провели ее через освещенный множеством факелов зал для собраний и очутились в небольшом помещении. Воздух здесь был наполнен ароматами сожженных трав, и слабый свет напрасно пытался разогнать сумрак комнаты.
Служительницы подвели Сунниваа к стулу, подали ей бокал с горячим напитком и завязали глаза черным платком. Сунниваа не колебалась. Она поднесла кубок к губам, и горячая обжигающая жидкость потекла в горло, пока бокал не опустел.
Тем временем собравшиеся перед молитвенным домом служительницы города-храма затянули древний напев. Его равномерный ритм проникал через закрытые окна в помещение, усиливая действие напитка.
Сунниваа не заметила, как с нее сняли платок. Сознание улетело прочь, унесенное мягкими волнами монотонного напева.
