Питер Нейл - След исполина
— Что это такое? — Киммериец насторожился.
— Я никогда не видел его лица, — пояснил барон, — и не хочу. Я разрешил ему принимать пищу отдельно от всех.
— Из уважения к нему? Орин пожал плечами.
— Может быть, и из уважения к себе. — Он снова посмотрел на далекие огни костров и добавил: — Кроме того, его мучают тяжелые сны. Мне почти жаль его… — Орин вздохнул. — Я ощущаю что-то такое…. как и тогда, когда мы вошли в Сафад. А ты чувствуешь — как будто какое-то зло повисло в воздухе?
— Вообще-то да, но не сегодня.
— И я тоже. Болард утверждает, что воздух станет еще хуже, когда мы доберемся до цитадели Усхора. Это — колдовство… — Орин в резком порыве хлопнул рукой об руку, словно не желая подчиняться этому ощущению присутствия чего-то злого. — Я не…
Внезапно его прервали чьи-то крики, доносящие со стороны лагеря. В вечернем, тихом воздухе крики солдат звучали особенно громко и отчетливо — тревожные крики.
— Стой! Держи его!
— Эмрос, нет! Нет!
— Прочь! Прочь!!
— Возьми меч! Возьми меч…
— О, Митра! — воскликнул Орин и бегом направился в ту сторону, где возникло смятение; Конан бросился за ним.
На краю лагеря человек тридцать солдат образовали круг, в центре которого стоял один-единственный воин с обнаженным мечом — он рычал и огрызался, глаза его светились безумием. Орин узнал этого воина — это был сильный, крепкий парень, которого нельзя было подговорить ни на какой бунт.
Солдаты, увидев барона, расступились перед ним.
— Мы не знаем, что произошло, — сказал один. — В какой-то момент он вдруг стал говорить, что в воздухе пахнет чем-то гнусным, и что он очень не хочет идти на бой с колдовством. А потом он схватил меч и попытался убить солдата, который был рядом.
Орин сделал несколько шагов к парню.
— Эмрос! — произнес он, показывая, что в руках у него ничего нет, чтобы тот доверился ему. — Отдай мне свой меч.
Эмрос отступил и уперся спиной в дерево.
— Я тебя вижу! — прорычал он; по его бороде поползла слюна. — Колдун! Тебе не удастся взять меня! Я проткну этим мечом твое черное сердце еще до того, как ты…
И он резко бросился вперед, бормоча ругательства и размахивая мечом. Орин и те, кто был рядом, поспешно отступили.
— Мы должны убить его! — закричал один из солдат. — Бешеный пес! Он не только нас не узнает, но и себя самого!
Конан рванулся вперед, отталкивая солдат и извлекая меч из ножен.
— Если я смогу разоружить его…
— Он — демон! — заорал Эмрос, сверкая глазами и клацая зубами. — Ты послан Усхором, так ведь? Я вижу в твоей руке магический жезл — но тебе все равно не удастся взять меня!
И он снова бросился вперед, описывая мечом широкий круг. Конан присел и отбил его удар, затем отступил, ловко уводя Эмроса подальше от толпы зевак. Эмрос яростно завопил.
— Ты не сможешь убить меня этим жезлом! — хрипел он, делая бешеные выпады.
Конан выругался. Против его мастерства выступила неистовая сила безумца, и с каждым ударом его рука немела все больше и больше. Этот взбесившийся человек слишком широко размахивает мечом! Конан искусно пригнулся, затем отразил удар, пытаясь попасть по руке, в которой Эмрос держал оружие. Тот попытался ответить на выпад, но поскользнулся на влажной траве.
Его падение было настолько резким, что Конан нечаянно задел мечом по взметнувшейся вверх руке.
— Й-а-а-а! Убит проклятым жезлом! — завопил Эмрос— Отравлен черным колдовством! Я умру от этого колдовства! Он демон — колдун!.. Митра, забери мою душу!
И он развернул меч острием к себе — и рухнул на него.
Тут же со всех сторон раздались крики — вокруг толпились солдаты, которые, вытянув шеи, широко раскрытыми глазами наблюдали за этим безумцем. Эмрос покачнулся и упал лицом на траву; меч, вонзившийся в спину по самую рукоять, серебристо-красным языком торчал между лопаток.
Орина била дрожь; он закричал на солдат:
— Идите в свои палатки, остолопы!
Конан долгое время стоял не шевелясь и глядел на труп; наконец кто-то тронул его за руку и окликнул по имени. Он поднял глаза. Это был Варган.
— Пойдем, — сказал бородач негромко. — Все равно ему уже ничем нельзя было помочь. Может быть, самоубийство — это самое мудрое, что он мог сделать. Мне кажется, на нем лежало какое-то заклятье.
Конан покачал головой и медленно двинулся обратно, к своей палатке. Вскоре рядом оказался Орин, и вместе они принялись подниматься по склону, поросшему травой; солдаты же сбивались в группы и о чем-то шептались. Несколько человек оттащили тело Эмроса в сторону, чтобы захоронить его за пределами лагеря.
Орин был в ярости; желваки вздулись у него на скулах, сквозь стиснутые зубы он бормотал проклятия.
— Что на этот раз? — спросил он, обращаясь скорее не к Конану, а к самому себе. — Неужели Усхор перебьет нас всех, насылая свои чары, как на беднягу Эмроса? Или мы просто начнем сходить с ума и перебьем себя сами?!
— Может, это как раз то, что он хочет сделать с нами, — предположил Конан, — накачивать нас страхом до тех пор, пока мы начнем убивать друг друга? Не выйдет! Подлый чернокнижник не на тех напал! Что до Эмроса, то может, это даже лучше, что он умер от своей руки, чем стал бы рабом волшебства. Орин покачал головой.
Вскоре они увидели Боларда, который, не шевелясь, смотрел вниз на лагерь. Когда Орин и Конан оказались на вершине холма, Болард повернулся к ним и уселся возле палатки.
— Это не первый, — пробормотал он мрачно, скрещивая на груди руки, — но и не последний.
* * *По мере продвижения войска, леса становились все гуще, а воздух — влажнее. Вскоре им пришлось переходить вброд мелкие ручьи и продираться сквозь невысокий кустарник и камыши, росшие вдоль берега.
Деревья здесь росли ближе друг к другу и были выше, а оттого казались более зловещими — у них были толстые мощные стволы и тяжелые ветви, которые простирались во все стороны, уходили вверх и скрывались где-то в небесных просторах. Все утро землю покрывал дымка; она поглощала лучи солнечного света и местами образовывала серые, мрачные воронки тумана, из-за которых отдельные группы солдат то и дело теряли друг друга из виду. Откуда-то издалека доносились звуки, издаваемые обитателями леса, какие-то крупные звери рычали и щелкали зубами, а неизвестные птицы жутко кричали и перепархивали среди листвы, словно шпионя за войском.
Но пока что все оставались в своем уме. Единственное, что испытывали люди, путешествуя по чтим зловещим местам, это чувство уныния и Тоски. Солдаты выглядели необычно угрюмыми и сердитыми, из-за чего то и дело по пустякам вспыхивали ссоры.
