Андрей Шевченко - Не жизнь, а сказка
Святогор покачал головой.
— Вот видишь! И никаких ковров не надо: раз, и я уже на месте.
— Ты забыл одну вещь, — усмехнулся Святогор. — Портал кто делает? Ты! То есть, чародей из первой мировой десятки! Или те, кто магией владеет. А самолётами там могут пользоваться все.
Черномор признал довод убедительным, но остался при своём мнении.
— Всё равно, без магии скучно. Ни за какие коврижки не согласился бы там сидеть!
— А я и не за коврижки там торчу! — обиделся Святогор. — Среди шлака алмазы отыскиваю — настоящих людей! Помогаю им себя найти. И никакой награды не требую за это!
— Знаю я! — Черномор положил руку на плечо Святогора. — Таких, как ты, днём с огнём поискать — не отыщешь!
— Да, брось! — смутился Святогор. — Скажешь тоже! Слушай, Черныш, дело у меня к тебе есть. Как раз по твоему ведомству! Женщина одна пропала, найти требуется.
— Найдём, коли надо! — солидно сказал воевода. — Кто такая?
— Ну, — Святогор замялся, — видишь ли, она не совсем обычная женщина…
— Ой, Святик, не тяни кота за хвост! Говори прямо! Царевна, что ль, какая?
— Не.
— Медуза-Горгона? Уж необычнее некуда!
— Короче, Баба Яга это! — выпалил Святогор.
— Тю! Всего-то? Да я тебе их целый ворох притащу! Ты как предпочитаешь — целыми получить или всё-таки без голов можно?
— Ты что! — испугался Святогор. — Мне она живой нужна!
— Как скажешь! — кивнул Черномор. — Достанем побитую, но живую!
— И бить нельзя!
Воевода с подозрением заглянул в кубок Святогора — что он там такое пьёт, если запрещает бить Баб Яг?
— С ума сошёл?
— Да, пойми ты, голова длиннобородая, что ЭТА Баба Яга — совершенно не такая, как её сестрички! Детишек не ест, людей в печи не жарит, зелья отравленные не варит!
— Какая же тогда это Баба Яга? — задал справедливый вопрос Черномор.
— Самая настоящая. Живёт в чащобе, имеет избушку на курьих ногах, в ступе летает. Наверное, на неё жизнь ТАМ повлияла, но только, говорят, мировая старушенция, — принялся втолковывать Святогор. — Верные люди… ну, то есть не совсем люди, за неё поручились жизнью! И даже леший местный лично просил. Сам приходил.
— Так, — нахмурился Черномор, — ничего не понимаю! Убить нельзя, бить нельзя, и, главное, леший за Бабу Ягу на поклон к богатырю пришёл! Чудные дела у вас там творятся! А говорил "магии нет"! Давай-ка с самого начала…
— Брррат! — Людвиг повис на Иване, как престарелая дева на кандидате в женихи, — Если ты сейчас же не дашь мне запить ту гадость, которой меня тролль попотчевал, я умру! И некому тогда будет тебя учить владению копьём! Ты же знаешь, что только я мастер в этом оружии!
Этот довод показался Ивану убедительным, хотя он по-прежнему считал оглоблю надёжнее. Богатырь окинул взглядом разграбленные столы — хмельное, только что в избытке находившееся повсюду, вдруг исчезло. Ну, не то чтобы исчезло окончательно, просто перекочевало к разбившимся на группки воинам. Тут Ваню осенило — там, где беседовали Святогор и Черномор, стоит полный бочонок вина!
— Пойдём, я тебя спасу!
Иван-дурак направился к почетной части стола, за ним поволокся Людвиг. Проходя мимо спавшего стоя киммерийца, рыцарь задел Конана. Реакция варвара была незамедлительной и жесткой — его рука стальной хваткой вцепилась в горло Людвига.
— Ык! — сказал железный товарищ, болтаясь в полуметре от земли.
— Ваня, Кощей пойман! — сказал с ещё закрытыми глазами Конан.
Иван искренне восхитился киммерийцем.
— Я вот так, с закрытыми глазами не умею!
— Попутешествуешь с моё — научишься! — Конан открыл один глаз. — Выпить есть?
— Ык! — повторил просьбу Людвиг.
— Конан, это не Кощей. Ты Людвига поймал!
Варвар открыл второй глаз и, убедившись, что держит не Бессмертного, разжал пальцы. Рыцарь рухнул на землю, жадно хватая воздух.
— Рыжик, что с тобой? — Конану стало совестно, что он перепутал богатыря с Кощеем.
— Он пить хочет, — пояснил Иван.
Киммериец, наконец, понял, почему Людвиг сидит с широко-раскрытым ртом и выпученными глазами.
— Чего ж ты человека мучаешь? — попенял он другу. — Налил бы!
— Мы как раз шли к бочонку, но тут ты проснулся и помешал!
— Во-первых, я не мешал! Во-вторых: я не спал! В-третьих: я вообще никогда не сплю! Ни одному простому смертному ещё не удавалось усыпить меня!
Иван понял, что Конан проспаться явно не успел, что мудрено за такой короткий промежуток времени. Уже втроём они добрались бочонка, но тут их ждало жестокое разочарование. Источник благодати был практически пуст, лишь на дне плескались жалкие остатки любимого напитка Диониса. А из бочонка выглядывал хвост бывшей палицы Кощея с небольшим жалом на конце.
Ваня достал потяжелевшее чучело и с подозрением уставился на него. Людвиг издал душераздирающий стон и сунул голову в бочонок, надеясь достать до дня. Конан изрёк:
— Кощей выпил. Наверное.
В этот момент одна из голов мини-Горыныча шевельнулась, приподнялась, посмотрела на Ивана-дурака и тоненьким голосом сказала:
— Здравствуй, папочка!
Иван от неожиданности выпустил чучело из рук, и оно упало обратно в бочонок. Точнее, на голову Людвигу. Рыцарь издал вопль, частично заглушённый трёхведёрной посудиной, но достаточно громкий, чтобы на него обратили внимание присутствующие. Те, кто ещё способен был это делать. Людвиг вынырнул из бочонка, с его рыжих волос по лицу стекали красные струйки вина.
— Линяешь, что ли? — удивился Конан.
— Меня змеи атаковали! В бочке!
— Красная горячка, — со знанием дела сказал киммериец.
Но на Людвига уже не смотрели. Общее внимание было сосредоточено на практически пустом бочонке, откуда раздавалось переругивание в три тоненьких голоса.
— Спасите, тонем!
— Молчи, дура, когда ещё в вине купаться будешь!
— Сама молчи! Буль-буль! Я-то на самой глубине!
— У-у-у, какой сушняк был! Как хорошо!
— Спасите, тонем!
— Молчи и пей!
Собравшиеся вокруг богатыри пытались издалека заглянуть внутрь бочонка, но лезть туда руками никто не желал. Наконец, Иван-дурак (ну, а кто же ещё!) глубоко вздохнул, сунул руку в кадушку, пошарил там с сосредоточенным видом, вытянул за хвост чучело и поднял его высоко вверх. Лапы и крылья мини-Горыныча бессильно болтались вдоль тела, но все три головы, как по команде, поднялись, уставились на Ивана зелёненькими бусинами глаз и в три голоса пропищали:
— Папочка!
Только чудовищным усилием воли Иван сумел повторно не отпустить чучело. Вернее, уже вроде и не чучело…
