Сергей Щеглов - Часовой Армагеддона
— Хозяин сказал тебе подготовить склады к вывозу? — уточнил Максим. — И это произошло вчера?
— Разумеется, вчера! — раздраженно ответил Бранбо. — Сколько можно повторять: иначе бы я все успел. Все впопыхах, никакого порядка… — Он покосился на Валентина. — Может, хоть при новом хозяине лучше станет?
— Похоже, Хозяин предвидел гибель замка, — заметил Мануэль. Валентин посмотрел на него — надо же, все еще здесь, а у меня было впечатление, что он давно вышел. До чего неприметный человек! — И что самое странное, Великий Черный принял это как должное.
Нинель закрыла лицо руками и заплакала. Валентин тоже почувствовал себя не в своей тарелке. Ну, блин, Не-Джо он и есть Не-Джо! Да за такие штучки убить мало! Не зря на него всем сектором охотились, вон чего удумал! Стравить трех тальменов, как в Гельвеции! И ведь знал, паскуда, что дело Т-бурей кончится, а все равно не отступился, даже замок свой не пожалел.
Нет, вовремя я его монеткой-то. Валентин перевел дух: слава богу, Не-Джо мертв. Сражения с затоплениями отменяются.
— Фалер, — Талион вопросительно посмотрел на Валентина. — Ты был в Гельвеции, когда там сошлись в бою трое Избранных, и один из них был убит. Мы знаем, что вслед за тем Гельвеция оказалась разрушена, но никто из нас не видел этого своими глазами. — Талион сделал паузу, а Валентин ни с того ни с сего подумал, мол, такие консультации я даю только за серебренные монеты. — Правда ли, что битва Избранных между собой всегда вызывает столь ужасные последствия?
Т-бурю она вызывает, подумал Валентин, помрачнев. Как нам в Эбо просто — сказал Т-буря, шесть баллов, — и все ясно. А тут — ну как объяснить?
— Правда, — сказал он вслух, мысленно переносясь на несколько лет назад, на центральную площадь Гельвеции, где он, еще мало кому известный факир, готовился к исполнению популярного в те времена фокуса «Сквозь стену». Добротная стена из гранитных глыб, скрепленных известью на яичных желтках, возвышалась перед ним, толпа шумела и отпускала шуточки, не пройдет мол, застрянет. Валентин немного нервничал, как всегда при публичном выступлении, и постоянно озирался по сторонам. Это его и спасло.
Увидев на широкой и пустой — весь народ толпился на площади — улице двух всадников, Валентин сразу почувствовал неладное. Это шестое чувство ни разу его не подводило; не слыша больше насмешливых криков толпы, он активировал Обруч и прыгнул на след чужих сознаний, только что пронесшихся через перекресток. В прямой видимости талисман работал надежно, не прошло и тридцати секунд, как Валентин стал одним из всадников, и чуть не упал от переполнивших его чувств. Всадником оказался Георг, и его буквально трясло от ненависти. Вместе с Детмаром на ехал смертный бой с Избранным Алефом, недавно воцарившимся в Лигии. Валентина поразили чувства Георга — гадливое отвращение к Алефу, с которым он даже знаком не был, и знание своей абсолютной правоты. Тогда впервые Валентин понял, что значит — быть тальменом, и именно тогда он испугался по-настоящему. Тальмен Георг был воплощением смерти; он знал только одно наказание для провинившихся подданных, а подданными считал всех без исключения обитателей Панги.
Дальше Валентин действовал, как ему потом казалось, совершенно автоматически, тальмен плюс тальмен — талисманная буря, этой популярной в Эбо поговорки оказалось вполне достаточно, чтобы предсказать очевидные последствия надвигающейся битвы. Воронка, должно быть, метров двести будет — такой была единственная мысль, которую Валентин потом смог припомнить.
Он даже не понял, почему иллюзорное чудовище получилось именно таким — мохноногим жуком с крыльями, закрывающими солнце. Жук низко гудел, разбрызгивая вокруг себя отвратительную на вид слизь, и тянулся длинными изогнутыми жвалами в направлении каждого, кто его видел. Все его существо испускало ужас, от которого кровь стыла в жилах — в заклинании Валентин умудрился предусмотреть и инфразвуковую поддержку.
Толпа взвыла и бросилась прочь, растекаясь по многочисленным улицам живыми потоками.
Валентин и сам был не прочь убежать, но ужас, сковавший его тело, оказался сильнее. Беспомощный и почти потерявший сознание, он бросился за каменную стену, которую теперь совсем не стоило проходить насквозь, и трясясь от страха наблюдал за тем, как два всадника неотвратимо приближаются к вышедшему им навстречу Алефу.
Дальше Валентин запомнил только первые молнии. Мир раскололся на части, зрение, слух и прочие чувства заработали вразнобой, отказываясь воспринимать творившееся вокруг. Даже дома, под глубоким гипнозом, Валентин так и не смог воспроизвести ни одной подробности исторической схватки тальменов.
Очнувшись, он обнаружил, что стена уцелела. А вот все остальное… Город лежал в руинах. Там, где сошлись трое Избранных, зияла воронка с гладкими оплавленными краями. Тело Алефа, точно сотканное из паутины, прозрачное, светящееся редкими сполохами пламени, дотлевало у ее края; черная грозовая туча накрывала город. Георга и Детмара уже и след простыл.
Еще два часа Валентин бродил по разрушенному городу, машинально помогая уцелевшим, пока Т-буря не утихла настолько, что его смогли перебросить домой.
Но даже этот кошмар не шел ни в какое сравнение с видением Нинель.
Валентин покачал головой.
— Правда, — повторил он, заметив, что все по-прежнему слушают его, затаив дыхание. — Гельвеция была наполовину разрушена. Я спрятался за стеной толщиной в два человеческих роста, и только потому уцелел. Но при первых же ударах Избранных я потерял сознание. Эта битва слишком ужасна, чтобы простой смертный мог наблюдать ее даже издали.
— Разрушенный город — это действительно ужасно, — склонил голову Талион. — Но Великий Черный не раз говорил мне, что за некоторые вещи можно и должно платить любую цену. Любую…
— Разрушенный город, — возразил Максим, — это совсем не то же самое, что Фарингия, погрузившаяся под воду! Не может быть, чтобы схватка Избранных вызвала такую катастрофу!
— Ты не веришь Хозяину? — криво усмехнулся Хаям. — Ты же сам слышал, что он распорядился выносить вещи!
Максим покачал головой и упрямо сжал губы.
— Фалер, — снова обратился к Валентину Талион. — Ты лучше нас разбираешься в делах Избранных. Скажи нам, может ли их битва вызвать разрушение целой страны?
Ох, хорошо, что это чисто академический вопрос, подумал Валентин. Он почесал в голове, всем своим видом изображая глубокие раздумья. Не было никаких сомнений, что слуги Великого Черного так и будут сидеть за столом и смотреть ему в рот, пока не услышат ответа. Ну что ж, посчитаем.
