Алексей Пономарев - Обретение дара
— Пей.
Мои глаза обалдело уставились на нее. Конечно, ради красивой девушки готов на многое, но не настолько. Неужели все алхимики готовят свои напитки таким же методом. Ужас! Никогда больше в жизни не выпью какое-либо зелье!
— Не смотри так. Я в своей слюне синтезировала ферменты-катализаторы ускоряющие реакции в составе. Иначе бы пришлось ждать непростительно много времени, а его нет. Эта смесь замедляет метаболизм организма. Еще одно немного похожее я влила в тебя пока ты валялся в отрубе. Так что давай пей.
Видя мою нерешительность, она закатила глаза с выражением лица, означавшим должно быть "хотела миром" и ткнула мне ногтем указательного пальца в мышцу горла. Когда от боли моя челюсть широко распахнулась, преодолевая слабое сопротивление буквально впихнула кружку мне в рот. Жидкость, заставляя захлебываться, хлынула в мой желудок.
Хороший мальчик, — потрепала метаморфорша меня по волосам. Негодование из-за только что совершенного акта насилия и указание на мой малый возраст немного утихло.
— А теперь спать.
Глаза против воли закатились, и я попал в страну снов. Вся дорога превратилась в череду пробуждений, кормежки с ложечки, употребления зелья и постоянного сна. В очередной раз мое сознание прояснилось в медицинской палате на белоснежной кровати. Не смотря на полумрак все окружающие предметы, были видны с предельной четкостью. Перерождение побери его бес! Прежне зрение по сравнению с этим было блеклым отражением в мутной луже. Откинув одеяло, я сел и тут же ошарашено уставился на левую конечность. Рука отрастала. Она была еще очень маленькой и недоразвитой, словно у уродца. Вампирская регенерация!
— Очнулись? А я вам покушать принесла и лекарства, — дверь открылась и вошла толстая медсестра в белом халате с подносом.
Я уставился на нее, чувствуя как пробуждается голод. Но вызван он был не дымящейся тарелкой с супом, а внезапным желанием накинуться и вцепиться в горло служащей больницы. Мой взор различал пульсирующие токи крови сквозь одежду и кожу женщины. Словно ходячее переплетение вен, артерий и капилляров. Я вцепился в одеяло пальцами, сдерживая желание и отодвигаясь на край кровати.
Доктор вскоре подойдет. А если захотите позвать меня, то подергайте за эту веревочку, — сказав это, она поставила ношу на тумбочку, развернулась и ушла.
Замок в двери защелкнулся. Похоже тут, что-то вроде полу тюремного режима. Встав, я подошел к нему подергал. Ставни забиты, а за стеклом внушительной крепости решетка. Ну и ладно. Главное, что бы вылечили. Вернулся назад на кровать и тут же провалился в дрему. Снилось, что-то не внятное. Какие-то смутные образы, странные мысли и видения. Иногда они наливались четкостью и правдоподобностью, а порой все застывало и замирало.
В одном из блужданий я обнаружил себя в огромном зале, сидящем на каменном троне. По бокам в нишах горели яркие факелы. Одна рука лежала на холодном подлокотнике, а пальцы другой перебирали темно-красные звенья цепи обмотавшей мой пояс.
— Верный друг, — подумалось мне, — сколько битв мы прошли вместе, сколько крови выпили, а сколько врагов победили.
Источающий мороз металл ласково ткнулся мне в ладонь, словно верный пес. Я ощутил щенячий восторг, желание услужить хозяину и разорвать любого на кого укажет он.
Мой Повелитель в западной провинции бунт. Старейшины Семи Кругов подняли мятеж против вас. И к ним присоединился Князь Цетрок с дружиной, — сказал вампир тусклых латах, преклонив колено передо мной.
Я только сейчас обратил на него внимание. В моей душе вспыхнула слепая ярость. Оружие на поясе чуть шевельнулось, ища то, что вывело из себя владельца. Появилось отчетливое желание вырвать сердце гонцу, принесшему столь дурную весть. Тот, чувствуя обжигающую волну гнева, не смел поднять склоненную голову и взглянуть на меня. На мою руку легла ласковая обманчиво хрупкая ладонь, даря спокойное тепло. Я повернул лицо. Рядом на женском троне сидела вампирша. Прекрасная словно воплощение Стихии Смерти. Моя обожаемая супруга. Мы вместе уже не первое столетие и только она может гасить мою бешенную натуру в такие моменты.
Милый не торопись. Он не виноват. Более того не побоялся предстать перед тобой. Обрати свою злость против тех, кто ее заслуживает, — сказала она с легкой улыбкой на губах.
— Свободен, — нехотя махнула у меня рука.
Гонец попятился к дверям, не поднимая лица и боясь повернуться спиной. Его фигура задрожала и истлела в паутине видений. Я оказался в новом месте скрюченный и лежа на полу.
— Никчемный ублюдок. Видно разум у меня помутился, когда брал тебя в птенцы. Нужно было оставить тебя подыхать.
Двухметровый уродливый волосатый упырь стегал меня без устали кнутом. Плеть, приводимая в движение нечеловеческой силой, с каждым ударом оставляла сильные разрывы в плоти и одежде, ломала кости и бросала меня из стороны в сторону. Мое сердце наполнял одновременно страх смерти и ненависть от унижения.
— Учитель прошу тебя! Я не хотел. Так получилось случайно.
— Бездарь. Сколько не тренируй пользы как от зомби козла. Доведешь меня! Выпихну тебя на полуденное солнце.
— Убью тебя, — тихо сквозь боль прошипел я.
— Что-о-о? — кровопийца услышал даже эти на грани выдоха слова. На мое избитое тело посыпались удары с удвоенной силой, — да как ты смеешь низший!?
Его крики исчезли в беспамятстве, и я снова появился в неизвестности. Чехарду образов сменил грязный темный сарай пропахший человеческим потом. Передо мной стелился в угодливом поклоне толстый торговец. Моя рука брезгливо зажимала нос.
— Ох, господин! Не ожидал столь редких клиентов. Знай, заранее заставил бы рабов привести себя в надлежащий вид и вывел для осмотра, — купец нервно суетился не зная, боятся или радоваться моему визиту.
— Мне нужен только один хуманс. Готов заплатить за него сотню золотых.
— Конечно, конечно… Любого забирайте.
— Покажи мне всех.
Толстяк больше получаса водил меня, показывая и расхваливая товар. Люди при нашем приближении либо пытались спрятаться в куче лохмотьев, либо обреченно смотрели на нас.
— Это все господин. Больше рабов нет. Впрочем, выразите конкретное желание и с ферм вам привезут подходящего в кратчайшие сроки.
— Врешь, — с горловым рычанием рявкнул я и рывком вошел в транс.
Все чувства разом обострились. Мое тело, словно кукла, двинулось в нужном направлении. Торговец, все больше беспокоясь, семенил за мной. Наконец, набравшись решимости, он преградил мне путь в один из подвалов.
— Туда нельзя, — с писклявым надрывом в голосе протараторил он, — там ценные материалы, вход только при соблюдении особых условий.
