Макс Фрай - Книга вымышленных миров
Из этой встречи и из беседы этой вытекло заключение, сильно напоминающее сухой бред изысканного ума в Кордон-Брюн. Два человека, с глазами, полными оставленного сзади громадного глухого пространства, уперлись в бревенчатую стену, скрытую чащей. Вечерний луч встретил их, и с балкона над природной оранжереей сада прозвучал тихо напевающий голос женщины.
Стиль улыбнулся, и Консейль понял его улыбку.
Некоторые демиурги убеждены, что обитаемые миры должны зачинаться как дети: со страстью, восторгом и наслаждением. Они считают, что жизнь в прекрасном и совершенном, но созданном тяжким трудом мире, будет подобна каторге, а потому подражают лишь младенцам, бабочкам, да уличным скрипачам. Рассказывают о демиурге, который создавал миры, стремительно сбегая вниз с вершины горы и громко выкрикивая все, что успевало прийти на ум. Его экстатические вопли немедленно овеществлялись; существовали они всегда недолго, но радовали воображение редких ценителей изяществом и незавершенностью линий.
Роджер Желязны «Ключи к декабрю»
Фрагмент http://lib.ru/ZELQZNY/december.txt
Краткое описание мира, не больше тридцати строк! Представьте…
Всего один континент, с тремя внутренними черными на вид и солоноватыми морями; серые равнины и желтые равнины, и небо цвета сухого песка; мелколесье, где деревья — вроде вымазанных йодом грибов; гор нет, только холмы — бурые, желтые, белые, светло-лиловые; зеленые птицы с крыльями, похожими на парашюты, клювами, похожими на серпы, перьями, похожими на листья дуба, и вывернутым зонтиком вместо хвоста; шесть очень далеких лун, что днем кажутся расплывчатыми пятнами, снежными хлопьями по ночам, каплями крови в сумерках и на заре; какая-то травка вроде горчицы во влажных долинах; туманы, как белое пламя, пока утро безветренное, и как змеи-альбиносы, когда поднимается ветер; разбегающиеся ущелья, будто узоры на заиндевевшем стекле; потаенные пещеры, словно цепочки темных пузырей; семнадцать обнаруженных видов опасных хищников, от одного до шести метров в длину, чересчур мохнатых и зубастых; внезапные грозы с градом, будто удары молотом с чистого неба; полярные шапки из льда, как голубые береты на приплюснутых полюсах; подвижные двуногие ростом в полтора метра, с недоразвитым головным мозгом, которые кочуют по мелколесью и охотятся на личинок гигантских гусениц, а также на самих гигантских гусениц, на зеленых птиц, на слепых кротовидных, на ночных пожирателей падали; семнадцать полноводных рек; облака, похожие на пурпурных тучных коров, спешащих пересечь континент и улечься за горизонтом на востоке; утесы из выветренного камня, подобные застывшей музыке; ночи темные как копоть, чтобы можно было наблюдать слабые звезды; плавные изгибы долин, напоминающие женское тело или музыкальный инструмент; вечный мороз в затененных местах; звуки по утрам похожи на те, что издают ломающийся лед, звенящее олово, лопнувший стальной трос…
Они знали, что смогут превратить его в рай.
Напрасно думают некоторые неопытные демиурги, будто сотворение обитаемого мира — сплошное удовольствие, да веселая игра. Порой случается, что одно-единственное живое существо создать — тяжкий труд, который за один присест не осилишь…
Сергей Козлов. УДИВИТЕЛЬНАЯ БОЧКА
Из сборника «Правда, мы будем всегда?»
Оригинал http://lib.ru/KOZLOW/ezhik.txt
Медвежонок нарисовал на кусочке бересты бочку с медом тут же съел мед и лег спать.
Пришел Ежик увидел пустую бочку, взял уголек и пририсовал со всех сторон гвоздики. Получился толстый ежик.
Медвежонок проснулся, увидел толстого ежика вместо бочки, тронул его лапой и укололся.
Тогда он стукнул лапой сильнее, но еще сильнее укололся.
"Что же это такое?" — возмутился Медвежонок. Взял уголек и затупил гвоздики. Теперь бочка не кололась.
"Надо снова наполнить ее медом", — решил Медвежонок. И так и сделал.
Поев нарисованного меда, он уснул, и тут снова пришел Ежик и угольком пририсовал бочке лапы. Бочка постучала по бересте одной, потом другой, потом третьей, потом четвертой лапой, приподнялась и пошла.
— Стой! — крикнул Ежик. И пририсовал хвостик.
И бочка пошла, помахивая хвостиком.
Медвежонок проснулся и увидел шагающую бочку.
— Стой! — крикнул он.
Но бочка и не подумала его послушаться. Тогда он схватил уголек и привязал ее к колышку. Бочка рвалась на привязи, и у Медвежонка так и мелькал в глазах ее хвостик.
— Угомонись! — кричал он — Я налью в тебя меда!
Но бочка не желала успокаиваться. Она топала всеми четырьмя лапами и так рвалась, что вот-вот должна была оборвать привязь.
— Бочка! — рассвирепел Медвежонок. — Кто тебе пририсовал лапы?
Бочка молчала. Тогда Медвежонок пририсовал ей медвежью голову и язычок.
— Ежик! — сказала бочка.
— Ах, вот оно что! — закричал Медвежонок. Привязал бочку еще к одному колышку и побежал к Ежику.
— Это ты пририсовал моей бочке лапы? — с порога крикнул он.
— Что ты! — сказал Ежик. — Я и рисовать не умею.
— Нет, умеешь? Бочка говорит, что это ты.
— Чем это она говорит?
— Языком. Я ей Целую голову нарисовал!
— Зачем же тебе бочка с головой? — удивился Ежик.
— А зачем мне бочка с лапами? — спросил Медвежонок.
— Ну, — сказал Ежик, — лапы бочке очень полезны. Пойдешь ты, например, в лес, и она с тобой. А надоест — привяжешь к пеньку, и все… А теперь она тебя разговорами замучает!
— Что же мне делать? — спросил Медвежонок.
— Иди домой, — сказал Ежик, — спусти ее с привязи и ложись спать. А утром, когда она набегается, наполнишь ее медом и позавтракаешь.
— Ты прав, — сказал Медвежонок.
Вздохнул и отправился домой.
Большинство демиургов начинают обучение не с сотворения гор, морей, облаков, или, скажем, детских считалочек будущего мира. Почти всякий демиург прежде всего создает кошмар. Не потому что демиурги злы и не потому что страхи так уж необходимы для существования всякого мира. Просто так уж все устроено, что создать кошмар легче всего. Поначалу демиурги даже сами не замечают, как это у них получается.
А потом — что ж, потом уже поздно…
Виктор Шендерович. Вечерний выезд общества слепых
Москва. Эксмо-пресс. 200 °Cерия «Антология сатиры и юмора России ХХ века»
Создать химеру почти так же легко, как кошмар. Но это уже — серьезный шаг вперед. На этом этапе начинающий демиург должен заботиться о том, чтобы вымышленные существа получались безобидными. А еще лучше — симпатичными.
