Виктор Харп - Беглец
— Слазь, Райтэ, время тренировки!
"Опять будет убивать!" — мысленно застонал я. Перекошенное от злости лицо наставника не оставляло сомнений.
— Оставь принца в покое, ржавый болван, — встрял Граднир. — Не в таком состоянии учить бою. Хочешь кулаки почесать, так давай, я с удовольствием.
Ну, темные и сцепились.
Драка была честной: никто из них не перешел в форму дарэйли, не пользовался способностями — бились на мечах, потом схватились в рукопашную. Мы с Орлином втихаря сделали ставки. Так как мне ставить было нечего (не кольцом же матери жертвовать), я обещал выполнить любую просьбу Орлина. А он — прокатить меня на крыльях. Выиграл я. То есть, победил Ринхорт, разумеется.
Едва Граднир признал поражение, Орлин подставил мне спину, и мы взмыли в небо.
— Если есть на свете счастье, то это — полет! — выдохнул я, оглядывая землю с неимоверной высоты. Отчаянно хотелось раскинуть руки и самому парить над дымчато-зеленым океаном трав и лесов.
Огромный орел проклекотал что-то невразумительное, и вдруг сделал такой вираж, что я на миг повис вниз головой, едва не задушив при этом свой транспорт. Все дарэйли сумасшедшие, — понял я, когда прямо в воздухе Орлин принял человеческую форму, выскользнул из моей хватки, и мы оба камнем пошли вниз.
Сложно было не заорать, глядя, как с каждым мигом приближается лицо земли, только что казавшееся прекрасным. У меня просто дух перехватило, потому и не заорал, отсчитывая мгновения до смерти. Разглядел я и селение — совсем недалеко, но мне туда уже не попасть.
Стремительно увеличивались крошечные точки на лугу близ полоски тракта, особенно ярко пылала одна, и вот уже видно, как суетится рыжеволосый Граднир, пытаясь вычислить, куда же я грохнусь. Но падал я не в его мохнатые объятья, даже если они смогли бы удержать рухнувшее с неба тело — почему-то меня отнесло в сторону, на лес.
Оглушительно хлопнули крылья над головой — Орлин подхватил меня над самыми верхушками деревьев, протащил и опустил на почву. Голова кружилась, и я не удержался на ногах, но упасть на четвереньки мне не дала твердая рука в железной перчатке, подхватившая меня за локоть. Ринхорт был бледнее облака.
— Ты зачем это сделал, Орлин? — хрипло, с угрозой спросил он.
Пернатый гад пожал плечами:
— Проверял его сущность. Он совсем не испугался высоты. И… Посмотрите-ка на него.
— Это я сейчас как следует на всех посмотрю! — прорычал я, придя в себя и изо всех сил сдерживая нервную дрожь в коленях. — Учителя тоже мне нашлись! Убийцы! Вы вассалы или кто? Если в следующий раз меня не соизволят предупредить об испытании, то…
Я осекся: все трое почему-то пытались заглянуть мне за спину, а Орлин, не обращая внимания на мой свирепый взгляд, долженствующий пригвоздить его на месте, взял меня за плечи и развернул.
— Видите, братья?
Едва не свернув шею, я тоже заглянул за спину. Там что-то болталось, темное, как грозовая туча. Ринхорт присвистнул, протянул руку, но непонятное облако судорожно дернулось и исчезло.
— Что это было, Орлин?
Пернатый улыбнулся, хлопнув меня по плечу:
— Твоя сущность показала зубы, принц. В смысле, крыло. Еще слабенькое, не оформившееся. Но инициация идет правильно.
— Крыло?
— Мы же, можно сказать, ангелы. Забыл? Спроси в любой молельне Единого, там точно скажут, что все демоны — падшие ангелы, — усмехнулся он.
— И спрошу. А почему — одно крыло? У тебя-то их два.
Орлин покачал головой.
— Птичьи не в счет. А такое крыло силы — тоже одно, как у всех дарэйли, потому что любой из нас — одна сторона силы. Вторая была у наших братьев. От нее в нас остается только эхо. Фантомная боль.
* * *Вдалеке на пригорке показалось селение, до ноздрей долетел дымок из печей, и желудок совсем свело от голода. Надоевшая походная кухня вызывала отвращение при одном воспоминании.
Ринхорт придержал коня, услышав урчание в моем животе.
— Проголодался, Райтэ?
— А ты что, воздухом питаешься или железные доспехи втихаря грызешь?
— Я уже не так зависим от плоти, как в детстве. Но ты прав, тело кормить надо, хотя бы изредка. Даже жрецы это понимают. Заодно научу тебя, как призывать золото.
Обучение пошло не впрок: я не понимал, как вызвать в себе ощущение золота. Разве что — проглотить. Но глотать было пока нечего: сначала надо, опять же, призвать. А уж понять, чем сущность золота отличается от сущности, скажем, меди — тем более не получалось.
Мои вассалы изо всех сил сдерживали демонический хохот и, дабы не мешать процессу обучения, наполовину преобразились: с тигриной мордой не поржешь, это вам не лошадиная, а птичий клюв тем более не приспособлен для демонстрации веселья. Но фыркала звериная пасть и гоготал птичий клюв весьма красноречиво, и злили меня еще сильней.
Ринхорт уже был согласен, чтобы я притянул любой металл, какой почувствую, но я ощущал только тяжесть меча на поясе и холодок материнского кольца на веревке под рубахой.
— Этого не может быть! — орал рассвирепевший учитель. — У тебя врожденный дар! Так пользуйся им, дьявол тебя задери! Вон там, в двух шагах вправо от тебя — укатившийся в траву имперский золотой. Позови его! Почувствуй монету в своей ладони, ну же!
Я истек потом, у меня разболелась голова, но ни одна металлическая пылинка издевательски не подчинилась.
— Вот он, возьми, — рыцарь, не сделав и шага в сторону, протянул раскрытую ладонь с запыленным империалом. — Посмотри на него, подержи в руке, проникнись каждой царапиной. Теперь брось его под ноги и позови, чтобы снова лег в ладонь.
Да хоть зазовись. Хоть охрипни тут!
— Narre'at'tar! — звал я и про себя, и вслух, и тихо, и громко. В конце концов, нагнулся и нахально поднял монету: — Вот, пожалуйста.
— Тьфу, бездарь! — выругался железный рыцарь.
Граднир, минут пять зажимавший себе пасть обеими руками, не выдержал — заржал в голос и хлопнул меня (сюзерена, между прочим!) по плечу со всей широты звериной души, едва не сбив с ног, а Орлин почесал кончик клюва, деликатно пряча смешок, и вступился за мою честь и умственную полноценность:
— Э-э… Ринхорт, а с чего ты взял, что наш принц — дарэйли металла?
— Но он уничтожил мой меч на первой же тренировке!
Я огрызнулся:
— Так ведь я же не звал его свалиться на мою голову!
— Тоже верно, — ухмыльнулся железный рыцарь. — Но ты ощутил его целиком, как если бы он свалился, иначе бы не расплавил.
— Ничего я не ощущал, ни целиком, ни по частям! — вскипел я. — Просто жить хотел, и все. И чтоб ты провалился в пекло вместе с мечом. И вместе с этим дрянным империалом!
