Дмитрий Билик - Оловянная корона (СИ)
Вот и сейчас солдаты бегали из комнаты в комнату — где еще несколько часов назад «спали», как они считали, «черные души», а теперь никого не было — и зло переругивались. Руслан, к своему удивлению, впервые услышал узнаваемое на всех курортах мира слово на «б» из пяти букв. Вот бы узнать, как в лексикон кантийцев попало настолько знакомое всем русским выражение гнева, досады и сожаления, без которого не обходился ни один обстоятельный мужской рассказ? А может, это интернациональное? Впрочем, неважно. Главное другое — стражники нервничали, оно и понятно. Мёнемейстер очень смутно представлял, что с ними сделает Мясник, когда те вернутся с пустыми руками. Но ему до этого никакого дела не было. Их бы точно никто не пожалел.
Наконец один из прихвостней Мясника что-то крикнул, и все высыпали на улицу. Руслан обошел дом и осторожно выглянул из-за угла — так и есть, стражникам спешно выводили коней. Едва они сорвались с места, он, уже не таясь, вышел на дорогу и посмотрел вслед. Вдалеке по объездной проселочной тропе, образовавшейся только на период разлития Талого озера, на лошадях шагом двигались шесть фигур, укутанных в плащи. Едва они заметили преследователей, как пустили лошадей вскачь, направляясь к лесу и уводя солдат на северо-запад.
Вот и хорошо. Вот и замечательно. Шкет с волосатыми ушами, точно только и ждавший этого момента, появился перед Русланом и опасливо потянул его за руку, не произнеся ни слова. Они прошли несколько кривых улочек, утыканных многочисленными домами-близнецами, пока не остановились возле огромного хлева. Животный дух здесь был такой сильный, что кинетик задержал дыхание и зажал рукавом нос. Пацаненок удивленно посмотрел на странную выходку незнакомца и отворил огромные ворота. Точно только этого и ожидали, оттуда вывалились все телекинетики, ютившиеся в помещении вместе с лошадьми.
— Я думал, что умру.
— Как-будто в деревенском сортире искупался.
— Вонь адская.
— Вы бы заткнулись, тут девушка, как-никак, — сердито отозвалась Ольга.
— Держи, — протянул Руслан мальчику три серебряные монеты. Тот схватил, не веря своему счастью, собрался припустить что было духу, но телекинетик глазами остановил его. — Об этом никто не должен узнать. Ты понял?
— Да, да, ваша светлость.
— Я не светлость. Я Мёнемейстер «черных душ».
— Я знаю, милорд, знаю. Не убивайте меня, пожалуйста.
— Не буду, — успокоил его Руслан. — Отдашь два серебряных топора тем, кто увел солдат. Когда вернутся, один возьмешь себе. И намекни, что лучше держать язык за зубами. Понял?
Малец кивнул, после чего Руслан отпустил его. Еще секунда, и от отпрыска хозяина гостиницы остались лишь клубы поднятой пыли.
— Чего ж ты так с ребетенком строго? — лукаво спросила Ольга.
— А потому что на сто процентов в этом мире работает лишь один инструмент — страх, — сухо ответил Руслан. Несмотря на обманутых преследователей, настроение у него было поганое. — Все на лошадей. Надо ехать.
Покидали они Заячий город стороной, особо не спеша, чтобы не привлекать внимания. Отъехав на порядочное расстояние, кинетики пустились самым резвым галопом, пока не покинули дол. Лишь наверху, где дорога раздваивалась, Руслан взял вправо, и лошади перешли на рысь. Лжекинетики увели стражников влево, в леса, за которыми начинались владения сира Гейлехина, а им нужно было двигаться к Горе Богов. Через несколько километров дорога разошлась еще раз, только теперь в три стороны, одна из которых была вымощена камнем и вела в столицу. Но Мёнемейстера она не заинтересовала, он потянул поводья вправо и выбрал крайний проселок. Теперь больше сворачивать никуда не придется. Три дня пути, и они у Горы Богов.
— Таки даже название такое! Гора Богов!
Канторович возвел руки к небу, точно Зевс, требующий у грозовых туч молний. Руслан устало посмотрел на этого клоуна с идиотской короной на голове и вздохнул. Да уж, союзничек.
— Миша, ты когда успел Богом стать?
— Руслан, ты не понимаешь. Это знак, судьба. Мы приходим в мир и селимся на горе, у которой даже название такое.
— И чего это за знак?
Мимо проходили нагруженные поклажей его телекинетики, воротившиеся из очередного Окна, уже третьего по счету. Вернуться обратно на землю стоило немалых усилий. Эта Кантия оказалась в определенном смысле паркгаузом близ многочисленных железных путей — многие Окна вели именно сюда. А вот чтобы выпрыгнуть в свой родной мир, приходилось немало поплутатать по чужим мирам. Роман Валерьевич мог предсказывать появление новых Окон, подчас даже ждать долго не приходилось. Единственное и довольно весомое НО — ясновидец не знал, куда они ведут. Как он говорил, слишком много «исходных данных», которые не в состоянии был обработать даже он.
— Что мы должны, просто обязаны, изменить этот мир. Сделать его более цивилизованным.
— Миша, — Руслан приблизился к Канторовичу. — Мы сколько раз уже разговаривали. Мы здесь никто, гости, если можно так выразиться. Здесь все развивалось тысячу лет без нашего вмешательства, пусть так и будет.
— Это глупо! Глупо закапывать свой талант в землю, глупо сидеть сложа руки, когда реальная власть сама в них идет.
— К кому идет? К тебе? — усмехнулся Руслан.
— Таки хоть и ко мне.
— Миша, ты, конечно, неплохой руководитель, но мессию из тебя не строй. Тебе что, плохо живется?
— Руслан, неужели ты не понимаешь, можно жить еще лучше.
— Ага, и так до бесконечности. Чем больше получаешь, тем большего хочется. Это всегда так.
— Но Руслан…
— Мы закончили!
— Руслан!
— Миша!
Кинетик с телепатом стояли, смотря со злобой друг на друга. Руслан сразу не понял, какую ошибку он сделал, как подставился, думая, что находится на равных с этим лысоватым и толстеющим человеком, физически не представляющим для него опасности. Слишком многое они прошли вместе, такие разные, непохожие, разнополярные, но всегда действующие заодно. И Руслан перестал опасаться. Самого мощного и совершенного оружия, когда-либо созданного людьми. Ими созданного. Вместе. Руслан забыл, что перед ним Телепат.
В себя он пришел довольно скоро. На первый взгляд ничего не изменилось, все было как раньше — вот он, перед ним Канторович. Только странно как-то. Вроде злился минуту назад, а теперь вдруг остыл. Никаких эмоций, переживаний, нервов. Лишь странная обволакивающая апатия.
Руслан вытер уголок губы, где скопилась слюна, и до него дошло. Он взглянул на телепата и увидел в его глазах растерянность и вину. Вот ведь, сукин сын.
— В голову мне залезть решил? — Канторовича подбросило в воздух, крутанув несколько раз с такой силой, какой бы позавидовал аттракцион «Вихрь». Перед самой землей Руслан все же смягчил падение, но не по максимуму. Главное не дать этому засранцу сконцентрироваться на нем — если зазевается, тогда уже ничего не спасет. — В голову мне решил залезть!
