Ник Перумов - тема: "Псы любви"
Семен быстро собрался: взял все, какие были, полиэтиленовые пакеты, сунул в карман нож и вышел из дому. День был подстать настроению — паршивый. Грязно-серый, словно акварель нищего художника, вынужденного за неимением красок рисовать водой для ополаскивания кисточек. Мелкий дождик, мокрый асфальт, облетевшие деревья и унылые многоэтажки. Даже дорогу перебежала какая-то неопределенная серо-полосатая кошка. Хорошо еще электричку долго ждать не пришлось. Семен уселся у окна и решил отдаться судьбе — где контролеры высадят, там и выйти. Высадили его на безлюдной платформе без названия, пронумерованной как 67-ой километр. Электричка с шипением закрыла двери и угрохотала прочь, превратившись в точку в конце железнодорожного полотна. Семен спрыгнул с платформы, прохрустел гравием и вошел в лес.
Под ногами пружинил ковер из сосновых иголок и выступали из земли узловатые корни. Мокрая трава обвивалась вокруг ног. При каждом порыве ветра с деревьев обрушивался на голову холодный душ и сползал за шиворот тяжелыми каплями. Пахло опавшей листвой, и масляно блестели голые ветки. Семен вымок, продрог, изголодался и был зол, как черт. Пожалуй, пойти к соседке на поклон было бы более результативно. По крайней мере, она сразу бы отказала, и весь день свободен. А так за два часа шатаний по лесу он даже поганок не нашел. Только один раз встретился возле тропинки ярко-красный мухомор. Под ногами захлюпало, и следы начали заполняться ржавой водицей. Болото. Дальше идти бессмысленно. Семен осмотрелся. Еще пару часов, и стемнеет, нужно поворачивать обратно. На кочке среди седого мха краснели клюквенные бусины. Семен набрал горсть и бросил в рот. Клюква лопнула на зубах, наполнила рот терпким соком, проскользнула по гортани. Семен сожмурился, крякнул и нагнулся набрать еще. Из-под руки неожиданно выпрыгнула громадная черная жаба. Она тяжело плюхнулась на мох, перевела дух, и, натужно вытягивая задние лапы, пошла прочь в заросли осоки. Но уйти не успела, Семен цапнул ее поперек толстого туловища и поднял, рассматривая. Таких жаб он еще не видел. Угольно-черная, с желтыми крапинками на спине и уродливой квадратной головой. Жаба завозилась в руках, пытаясь освободиться, и ощутимо царапнула руку. Семен чертыхнулся, но добычи не выпустил, перевернул ее на спину. Раздутое ярко-желтое брюхо напоминало наполненный водой презерватив и оканчивалось крохотным отверстием клоаки. Желтой оказалась и внутренняя сторона толстых ляжек. Жаба словно застеснялась бесцеремонного осмотра, подтянула ноги к животу и задрыгалась совсем остервенело. Семен покачал ее на ладони, прикидывая примерный вес. Грамм на шестьсот потянет. Интересно, можно ли ее есть? Французы едят. Лягушек, правда, но какая разница. А папуасы точно жаб в пищу употребляют. Водится у них в папуасии мясная жаба ага. Эта, конечно, не ага, ну и какая разница. Лишь бы не ядовитая была. Да хоть бы и ядовитая! Мелкие черные поганки тоже ядовитыми считаются, а как торкают. И галлюциногенные жабы где-то в тропиках живут, аборигены им спины лижут. А вдруг и эта галлюциногенная? Семен совсем разволновался, прикинув, насколько эта жаба может оказаться ценной находкой. Он снова перевернул ее спиной кверху и поднес к носу. Пахла она мерзко. При ближайшем рассмотрении оказалось, что вся спина у нее покрыта мелкими бородавками и тонким слоем слизи. Жаба в свою очередь испуганно выпучила глаза, судорожно сглотнула, дернулась и выдавила на ладонь каплю мутной жидкости. Семен содрогнулся от отвращения и чуть не бросил ее на землю, но, спохватившись, сделал над собой усилие и лизнул. От души, проведя языком от суженного в треугольник основания спины до крепкой шеи.
«Все-таки галлюциногенная, и мгновенного действия», — обрадовался Семен, глядя, как прямо на глазах изменяется реальность. В голове поплыло, а жаба в его руках вдруг вспучилась и начала так стремительно наливаться тяжестью, что он не удержал ее и выронил на мох. Она тяжело шлепнулась на спину и изогнулась в судороге, продолжая расти. Семен обалдело смотрел, как разворачивается ее пупырчатый живот, воронкой стягивается на нем пупок, и из двух больших бородавок вздуваются груди с широкими коричневыми сосками. Устье внизу живота закурчавилось жестким черным волосом, судорожно выпрямились ноги, когтистые лапы оформились в широкую человеческую ступню со скрюченными от боли короткими пальцами.
«Нет, пожалуй, не галлюциногенная, а чего похуже», — с тихим ужасом подумал Семен, заворожено глядя, как кроткие передние лапки жабы вытянулись в руки и заскребли землю, срывая ногтями мох. Шея с хрустом потянулась в длину. Голова распухла, словно ее надули, как воздушный шар. Из двух еле видных дырочек вскочил широкий нос с резко очерченными ноздрями и загнулся книзу. Глаза разошлись в стороны, опушившись густыми ресницами. Рот вывернулся пухлыми губами. На голове пробились нити волос и разметались по земле густой шевелюрой. Семен не успел опомниться, как вместо жабы у него под ногами оказалась темнокожая голая баба.
Баба тяжело села, посмотрела на Семена снизу вверх преданным собачьим взглядом, подползла на четвереньках, обвила руками его колени и поцеловала сырые от шатаний по лесу кроссовки.
— Ты кто? — выдавил из себя Семен.
— Принцесса Зягура, о мой господин! Много-много полных лун пробыла я жабой, пока ты не вернул мне человеческий облик. И теперь я твоя навеки.
«Этого еще не хватало», — испугался Семен и попытался высвободить ноги из ее объятий, но баба держалась крепко — не оторвать.
— Ну, ладно. Принцесса так принцесса. Ты бы встала с земли-то, простудишься…
Она радостно вскочила и поклонилась в пояс:
— Ты так заботлив, мой господин! Я буду служить тебе верой и правдой.
Ростом она оказалась невелика, чуть Семену до плеча доставала, но была туго сбитая, крепкая, и потому казалась выше. Семен посмотрел на ее груди, с волейбольный мяч каждая, скользнул взглядом по полным бедрам и смущенно отвел глаза. Зягура перехватила его взгляд, еще раз поклонилась, «щаскнула» и нырнула в кусты.
«Надо делать ноги!» — решил Семен и рванул прочь. Но не успел он и пятисот метров пробежать, как Зягура в юбке из папоротника выскочила на дорогу и побежала рядом, причитая на ходу:
— Мы спешим, мой господин? Вы можете не ждать меня, я могу быстро и долго бежать. А если отстану, чтобы справить нужду, найду вас по запаху следов.
«Ну, совсем крантец мне, — затосковал Семен. — Даже по следу найдет, как собака». И поддал ходу. Зягура без усилий тоже увеличила скорость и бежала рядом, ловко перескакивая через корни и отклоняя ветки. Так они домчались до платформы, взбежали по ступенькам и остановились. Дальше бежать было некуда. Семен похолодел от мысли, что совсем скоро подойдет электричка, и ему придется сесть в вагон с этой голой идиоткой. Да и ладно бы в вагон. Она же, поди, и домой за ним придет. По запаху следов. Это ему совсем не понравилось, и он предпринял еще одну попытку:
