Антон Корнилов - Братство Порога
– А где болотник? – осведомился он у Гавэна.
Гавэн, тут же отвлекшись от ристалища, безошибочно указал вниз. Там, под возвышением, на котором располагались места для короля и знатнейших семей королевства, поодаль от стражников, почти у самого деревянного барьера, ограждавшего зрителей от сражавшихся, стоял сэр Кай, рыцарь Болотной Крепости Порога. Не было похоже на то, что он, как и прочие присутствующие на этом необычном турнире, увлечен редким зрелищем. Кай одинаково внимательно следил за тем, что происходило на ристалище и на трибунах, не забывая время от времени поглядывать и туда, где сидела ее высочество принцесса Лития, настоящая принцесса, а не глупая фрейлина, исполнявшая ее роль.
– И что он там делает? – поинтересовался Ганелон.
– Надо думать, то, что должен, – пожал плечами Гавэн. – Охраняет жизнь принцессы.
– От кого? – усмехнулся король. – Здесь добрых две сотни рыцарей, которые жизнь отдадут, чтобы с головы моей дочери волосок не упал.
Первый министр снова пожал плечами.
Король, кривя губы, смотрел на болотника. Парень выглядел точно так же, как и тогда, впервые войдя в тронный зал Дарбионского королевского дворца; и хотя его платье сейчас было аккуратно вычищено, казалось, кое-где на нем еще лежит дорожная пыль. Что за невзрачный человек! Рыцарь… Ну, не похож он на рыцаря, никак не похож… Строго говоря, Ганелон вспомнил об этом Кае лишь спустя восемь дней после того, как произошло их первое знакомство. Хотя, как подумал сейчас король, он видел болотника во дворце довольно часто: точнее, всякий раз, когда видел принцессу. Только болотник держался так неприметно – всегда не рядом, а в нескольких шагах от Литии, где-то в тени, – что взгляд скользил по его серой фигуре, ни за что не цепляясь. «Будто шпион», – ворохнулась в голове короля неприязненная мысль.
Как выяснилось сегодня, болотник наотрез отказался участвовать в Турнире Белого Солнца, толком не объяснив причин. А его величеству до последнего боялись об этом доложить. Понятно – Ганелон разгневался бы на этого плюгавца, да еще как разгневался. Ведь по всем городам и весям раструбили, что на Турнире будут биться трое рыцарей Порога! Ну какой еще монарх может похвастаться тем, что на турнире, который он устроил, обнажит свой меч с навершием в виде головы виверны хотя бы один рыцарь Порога?! Пришедшая сегодня же весть о том, что в Марборн к Марлиону Бессмертному уже прибыл рыцарь из Горной Крепости, настроения Ганелону не улучшила. Сегодня в Уиндромском королевском дворце появился горный рыцарь, завтра прибудет северный рыцарь. А там, глядишь, и еще один болотник к Марлиону пожалует. И, уж конечно, не такой завалящий, как сэр Кай, а настоящий благородный воин… Ну или, по крайней мере, хоть немного получше сэра Кая. Потому что хуже – некуда. Отказался от Турнира Белого Солнца! Одевается словно… Да любой слуга приличнее его смотрится. А если Марлион тоже пожелает турнир устроить? А он пожелает – Ганелону ли не знать этого тщеславного старикашку! Хотя, говорят, сдал он последнее время, сильно сдал… Ну а если?.. Что же это получается: на турнире короля Гаэлона сражались двое рыцарей Порога, а на турнире короля Марлиона будут сражаться трое?!
К тому же два дня назад прибыл посланник из Орабии, передавая от своего государя точно такую же просьбу, какую посланник из Марборна привез от Марлиона восемь дней назад. Не исключено, а очень даже вероятно, что вскорости нужно ждать послов из Линдерштейна, Крафии и… откуда-нибудь еще… Судя по всему, рыцари Порога становятся чем-то вроде модной игрушки при дворах окрестных королевств. А если так, то игрушка самого Ганелона Милостивого – по праву – должна быть самой лучшей!
– А не может ли быть такое, что этот тип самозванец? – спросил вдруг король у Гавэна.
Этот вопрос застал первого министра врасплох.
– Не думаю, ваше величество, – ответил он. – На всей земле не найдется человека, который осмелился бы выдавать себя за рыцаря Порога.
– Очень жаль, что я не вправе заставить его сражаться на ристалище, – промычал в бороду Ганелон. – Я бы с удовольствием посмотрел, что он на самом деле из себя представляет.
– Сэр Оттар и сэр Эрл относятся к сэру Каю с должным уважением, – сообщил Гавэн. – А их в этом случае вряд ли можно обвести вокруг пальца.
– Дочь моя, – обратился к Литии король, – неужели сэр Эрл считает этого… мышонка настоящим рыцарем Порога?
Ганелону пришлось повторить свой вопрос, потому что в этот момент сэр Эрл под восторженные крики толпы как раз направлялся к креслам королевской семьи, чтобы преклонить колени перед возлюбленной.
– Ах, папенька, – невнимательно пробормотала принцесса, – я не припомню, чтобы сэр Эрл говорил со мной о болотнике.
– Ну да, – хмыкнул Ганелон, – только о болотнике вам и говорить… Как будто вам говорить больше не о чем…
Горный рыцарь остановился у барьера, опустился на колено и, спустя мгновение подняв голову, поймал обеими руками и прижал к груди цветок, который бросила ему ее высочество принцесса Лития.
– Пора возвращаться во дворец, – заворочался и закряхтел Ганелон, обращаясь к Гавэну. – И это, еще… Народу выстави не пять бочек, а… все семь… Пусть зальются. А то у меня уши мхом зарастают от твоего нытья: зубаны, голод, смуты…
* * *Лекарка, принимавшая младенца Эрла, бухнулась в обморок, когда увидела, что держит на руках ребенка, с ног до головы покрытого густым светло-желтым пушком. Служанки успели подхватить младенца и, едва завязав ему пуповину, отнесли отцу. Граф Сантальский, рыцарь Ордена Крепости Горного Порога сэр Генри, на чьем родовом гербе красовалась львиная голова, при виде сына вовсе не пришел в ужас. Напротив, он сразу понял, что мальчика, родившегося львенком, ожидает великое будущее. Это позже подтвердили и жрецы Нэлы Плодоносящей, и служители Вайара Светоносного, и маги-прорицатели Сферы Жизни. Впрочем, даже без их вмешательства все окружающие понимали, что маленький Эрл – не обыкновенный ребенок, и наперебой сулили ему судьбу героя, о котором еще долго после смерти будут слагать легенды.
Желтый пушок сошел с тельца Эрла на третий день после рождения. К этому времени его отец, сэр Генри, уже начал рассылать с гонцами письма лучшим мастерам: мечникам, наездникам, пловцам и прочим – с просьбой явиться в свой замок на долгую и щедро оплачиваемую службу. Только дождавшись прибытия первых наставников (к этому времени юный наследник уже научился держать головку), сэр Генри отбыл обратно в Горную Крепость, которую покидал, чтобы присутствовать при рождении сына.
На протяжении последующих десяти лет сэр Генри наведывался в родовой замок трижды. В первый раз, когда Эрлу исполнилось два года – тогда сэр Генри сам посадил сына на коня и не уехал до тех пор, пока не убедился, что мальчик держится в седле без посторонней помощи. Второй раз – на его седьмой день рождения, тогда сэр Генри обнажил свой меч и впервые скрестил его с клинком сына, дабы проверить, не напрасно ли мастера-наставники едят свой хлеб. И, наведавшись домой в третий раз, граф Сантальский устроил сыну испытания по рыцарским искусствам, которые тот с честью выдержал. Сэр Генри наградил мастеров и оставил их в своем замке на полном обеспечении до конца жизни. А сам вместе с сыном отправился в Горную Крепость, с тем чтобы больше никогда не возвращаться в большой мир.
