Альвина Волкова - Гордость черного дракона
— Хрос, миленький, — прижалась я к гвиорду, — если в следующий раз я сделаю что-нибудь с такими же… или с худшими последствиями, дай мне легкий подзатыльник, чтобы я вспомнила, и передумала лезть на рожон.
Глаза Хроса подозрительно сверкнули, и он оскалился в улыбке.
— Я думаю это бесполезно.
— Почему? — невинно захлопала глазками.
— Ты наследница Ма'Арийи Быстрый Клинок, — игриво подмигнул Хрос.
— И, по-видимому, это уже диагноз, — обреченно вздохнула я.
Мы посмотрели друг на друга. Гвиорд сжал губы, но уголки предательски подергивались. Я закусила нижнюю губу, но смех рвался наружу и мы дружно расхохотались. Определенно диагноз.
* * *Ласснир гонял дружинников так, что у них глаза уже на лоб лезли, и язык на сторону вываливался. Он и сам себя не жалел, поспевая, то учить молодняк бою на мечах, стрельбе из лука и метанию ножей, то в коротком спарринге помутузить зарвавшегося вояку, то прикрикнуть на перевозбужденных девиц, прибежавших посмотреть на полуголых потных мужиков. И ведь везде поспевал. Я улыбнулась. Посмотрите, какой труженик!
Девушки его слушались, но при этом бросали столь голодные взгляды, что я заподозрила их в каннибализме. Или как там… Впрочем, не думаю, что хоть одна из них имеет представление о вегетарианстве. Все как одна — высокие, крепкие, грудастые. И косы у них: у кого до пояса, а у кого и по земле волочатся. Не удивительно, что меня принимают здесь за кого угодно, только не за молодую женщину двадцати семи лет. Я ж им всем под мышкой умещусь, еще и место останется. А здоровущие! Точно коня на скаку… Да, раз плюнуть. По сравнению с их телесами, я анарексичка и грудь у меня — два прыщика.
И вообще, что это они на моего дракона все пялятся? Своих им, что ли мало?
Я оставила Хроса позади и пробралась вперед. Меня отпихивали, но я пихалась больнее. Локти острые.
— Мелкая, куда без мамки?! — воскликнула девица, хватая меня за плечо.
— Сама мелкая, — покосилась я на нее, — Отпусти меня.
— Ах, ты дерзить мне! — рассердилась девица, — А ну, девочки поглядите-ка, кто тут у нас. Сама от горшка два вершка, а уже старшим перечит.
И все развернулись в мою сторону. Во попала! Эти-то пострашнее разгов будут. Разорвут на мелкие кусочки, и даже пикнуть не успею.
— Слушай, протри глаза, — рванулась я от нее, — Не ребенок я.
— Футы — нуты, какие мы сурьезные, — гримасничая, заявила она и едва не вывихнула мне плечо, дернув на себя, — Поглядите-ка на нее. Волосы-то острижены. Семью знать опозорила.
Девушки загудели.
— Ничего еще не выросло, а уже на сеновал с кем-то прыгнула, — продолжила эта мымра веснушчатая, — Ах, ты бесстыдница!
— Бесстыдница, бесстыдница, — как эхо повторили остальные.
У меня аж уши заалели.
— Твою ж мать, — рыкнула я и наконец-то вырвалась, — Сама ты бесстыдница. Курица ты слепая. Уже взрослую женщину от ребенка отличить не можешь.
— Ах, ты! — взвилась мымра, — Да, я тебе сейчас уши откручу, пигалица!
Да, что ж не везет-то так! Сколько можно. И места для маневров мало. Эти, дурехи обступили, деться не куда.
— Салава, а вроде ж это не наша будет, — проклюнулась чья-то разумная мысль, но ее, к сожалению, не услышали.
Салава попыталась схватить меня за ухо, но моя рука выкинулась вперед, направляемая другой рукой, и девица вскрикнула, получив сильнейший удар в подбородок. Я такой прием только один раз в кино видела. Ну, никак не думала, что повторю его в жизни. Что же со мной происходит?
Пока веснушчатая мымра удивленно мотала головой, я толкнула стоящих по бокам девушек, и проскользнула между ними, пригибаясь, чтобы в очередной раз не схватили.
Мне удалось вырваться, пока они не сообразили, что к чему. Но будь проклят, этот чертов сарафан… Я снова встала на подол, и, естественно шлепнулась.
— Твою жшш, — зашипела, упираясь руками в землю.
— Ну, что, далеко убежала? — услышала я злобный голос Салавы за спиной, — Держите ее девочки.
В ужасе, я лихорадочно соображала, что же мне делать.
— Ласснир!!! — закричала я.
И прежде чем эти безмозглые курицы успели сомкнуть кольцо, сильный порыв ветра разметал их в разные стороны.
— Ни'ийна, девочка! — жаркое дыхание дракона коснулось щеки, когда он подхватил меня на руки и прижал к себе.
Я взрослая. Я сильная. Я не буду плакать. Не буду.
— Лас, Лас, — хлюпая носом, напрочь позабыв обещание так его не называть, шептала я, — Забери меня отсюда. Пожалуйста.
— Ни'ийна, хорошая моя, — голос дракона едва заметно дрожал, — Девочка моя.
— Я хочу домой, — всхлипнула я, — Я очень хочу домой.
И, наконец, разревелась. По-настоящему. И это не одинокая слезинка по щеке, — это настоящий ниагарский водопад в миниатюре.
Глава 9
Все, на сегодня тренировки были закончены. Ласснир, что-то рыкнул подошедшему к нему седобородому громиле и понес меня в дом лекаря. Хрос бежал следом, безостановочно причитая: что я и такая неуклюжая, и что рана может открыться, и, как бы внутреннего кровотечения не случилось. Пугал, одним словом. Кого? Дракона естественно.
Ласснир открывал двери с пинка, не заботясь о том, что они могут не выдержать удар встревоженного ящера. Так и случилось. Дверь в мою комнату, оказалась хлипкой и развалилась на две половинки. Не прекращая плакать, я глупо захихикала и сообщила Лассниру, что у меня ощущение дежавю.
Дракон рявкнул, чтобы гвиорд срочно принес настойку валерианы, а сам сел на стул, удерживая меня на руках. Я обнимала его за шею и не хотела отпускать, а он и не сопротивлялся. Ласснир пах ветром и потом. Прижимаясь к нему, я млела. От тела ящера исходил невероятный жар, что он чувствовался даже сквозь несколько слоев ткани. Кожу ладоней слегка покалывало, словно от микроразрядов. Я пригрелась. Скованное напряжением тело, обмякло. Через какое-то время я сползла ему на колени, и приобняла за талию. И путь только попробует возмутиться. Прикажу! Что? Да хоть не отпускать меня, пока мы не вернемся на Землю.
— Все хорошо, девочка, — Ласснир наклонился и мимолетно коснулся губами краешка моего уха, — Ты в безопасности. Тебе больше ничего не грозит. Я с тобой.
Между прочим, кто еще не понял, мой красноглазенький раздет до пояса. Прижиматься к нему одно удовольствие. Ни жилетки, ни рубашки. Голая натура. Хотя это ни в коем разе не мешает мне орошать его грудь горючими слезами.
— Лас, я устала, — жалобно мяукнула я, — Мне здесь не нравится. Я хочу домой.
Слезы текли сами собой. Это нервное. Так тоже бывает. Вроде и успокаиваться начала, а глаза все еще на мокром месте. Хлюпая носом, я прятала лицо. Сейчас я жуть какая «красивая». Глаза покраснели и опухли, из носа сопли текут (я их подолом сарафана втихаря утираю), губы покусанные.
