Андрей Буревой - Одержимый. Книга пятая.
- Но... - жалобно протянула Энжель, однако так и не нашлась, что мне возразить. И поникла, в отчаяние прикусив нижнюю губку. Да, похоже, погрузилась в нелёгкие раздумья...
Я же, видя такое дело, деликатно отвернулся и уставился в окошечко. Подумав: "Пусть Энж спокойно поразмыслит над сказанным мной... Не буду ей мешать".
А девушка не на шутку озадачилась вопросом явного предательства своей доброй тётушки. Ведь мало того, что до остановки на ночёвку просидела молча, уставившись в никуда, так ещё и во время ужина на постоялом дворе была до крайности задумчива, отчего невпопад отвечала на обращённые к ней вопросы. Что мои, что прислуги. Да - и покушала совсем без аппетита!
Вырвать её из власти тяжких дум смогло лишь моё невинное замечание о том, что сегодня мы разместимся на постой в одной комнате. Это известие быстренько привело мою подопечную в чувство и заставило с определённой толикой растерянности уставиться на меня чуть расширившимися глазами.
- Извини, Энжель, но это ради моей вящей уверенности в том, что ты разбудишь меня, если тебе опять захочется податься куда-то ночью, - счёл нужным пояснить я, пока девушка не понапридумывала себе невесть что.
Златовласка медленно кивнула, принимая мои объяснения. И я облегчённо перевёл про себя дух. Ибо самому неведомо было, что бы делал, если бы леди заартачилась по поводу принятого мной решения, сочтя его крайне возмутительным для незамужней дворянки. По идее-то лишь одному лицу противоположного пола уместно разместиться в одной комнате с благородной девушкой - её супругу либо любовнику...
Но я понадеялся на то, что Энж припомнит тот факт, что мы с ней ранее не раз делили одну комнату на двоих. Пусть и вынужденно. А, следовательно, теперь у неё нет и повода особо возмущаться уроном её девичьей чести. Какая уже разница, сколько раз мы селились вместе, если главное заключается в том, что данный факт имел место быть, и от него никак не отвертишься.
Впрочем, наверное, немаловажным было ещё то, что снятый мной для нас двоих дорогой номер лишь считался однокомнатным. А на деле был разделён тонкой дощатой перегородкой на две части. Одна, в которую попасть можно было только через вторую, предназначалась для размещения важной персоны, а другая - для путешествующей с ней охраны либо слуг.
На действительно же одну комнату на двоих я бы сам не согласился. Ибо это было бы крайне неумным решением с моей стороны, учитывая крайнюю привлекательность одной прелестной златовласки.
В общем, очутившись в этом номере и осмотрев его, Энж не сказала по его поводу ничего. Кивнула только, пожелала мне спокойной ночи и быстренько на свою половину ушла. А я, прежде чем завалиться на кровать, передвинул имевшийся в комнате столик от окна к противоположной стене, ближе к двери, и лампу на него водрузил. Критично осмотрел получившуюся конструкцию, освещающую мою постель и, удовлетворённо кивнув, отправился на боковую. Теперь, если кто и захочет тихонечко, на цыпочках, прокрасться мимо меня к двери, всё равно обязательно разбудит, заслонив на миг свет.
Правда из-за бьющей в глаза лампы заснуть оказалось гораздо тяжелей нежели обычно. Что ни говори, а свет реально мешает погрузиться в сон. Свет и шебаршение никак не могущей улечься Энж... Ну тут ничего не поделаешь - слух у меня хороший. Хуже другое - то что вдобавок к нему фантазия у меня преотличная... Мигом рисует нарочито неторопливо раздевающуюся златовласку... невероятно прекрасную в своей невинной наготе...
Какой уж тут сон, когда рискуешь слюной захлебнуться? Спустя, наверное, только час, совсем выбившись из сил в борьбе со своими порочными желаниями задрёмывать начал...
Чтоб резко проснуться, когда моргнул свет, а на мою кровать кто-то уселся.
- Ты чего Энж?.. - едва не подскочил я, когда, распахнув глаза, увидел рядом с собой свою подопечную, да ещё не вполне одетую, и вытаращился на неё.
- Никак не могу уснуть... - пожаловалась она, забираясь на мою постель с ножками и поджимая их, обтянутые тонкими штанишками, под себя. - С мыслями о том, что самый близкий мне человек мог предать меня...
- Да ну не расстраивайся ты так, - попытался я приободрить девушку, усевшись и на всякий случай отодвигаясь подальше. Но затем, не сдержав чувств при виде златовласки, выглядящей так потерянно, как брошенный хозяевами щенок, притянул её к себе и, прижав покрепче, погладил по узкой спинке, приговаривая: - Правда, Энж, не расстраивайся... - На что она только всхлипнула. И я, мысленно обругав себя за слабоволие, смущённо добавил: - Ведь вполне может быть, что я ошибаюсь на счёт твоей тёти...
- Нет, мне нужно знать это точно! - помотала головой отстранившаяся девушка, комкая сжимаемый её в кулачке ворот коротенькой шёлковой рубашки, похоже просто наброшенной сверху, так как она не была заправлена в штанишки.
- Да как же ты это точно узнаешь, если твоя тётя находится далеко-далеко и её никак не призовёшь к ответу? - недоумённо спросил я.
- Но ведь зато ты есть рядом, - возразила Энжель непонятно. И пояснила тихонечко, просительно заглядывая мне в глаза: - Ты же можешь здесь и сейчас дать ответ на очень важный вопрос - насколько сильно Элис была похожа на меня...
- Ты это серьёзно?.. - потрясённо прошептал я, облизывая отчего-то враз пересохшие губы.
- Угу, - кивнула златовласка. И, прикусив нижнюю губку, распахнула рубашку...
Я ахнул просто с её наивной простоты! Но, к своему стыду, не отвёл быстро глаз от обнажённой девичьей груди, а с жадным восторгом уставился на неё. И даже, не сдержавшись, облизнулся, пялясь на столь дивное зрелище. Ведь грудь у златовласки так восхитительно красива... и размера, на удивление, для девушки хрупкого телосложения вполне отменного... но главное - при всём этом настолько необыкновенно изящна, что буквально захватывает дух!
- Да, схалтурили гады, маги, создавая твою копию в лице Элис... - совсем забывшись восхищённо протянул я. - Твоя грудь куда как красивей её...
- Нет, это лишь означает, что делали моё подобие с хорошего, но не идеального зрительного образа, - помотала головой Энжель. И радостно произнесла: - А это в свою очередь приводит нас к тому, что тётя Мария ни при чём!
- Ну как вариант... - пробормотал я. И непроизвольно сглотнул слюну.
Энжель же, словно сбросив с души невыносимый груз, выпрямилась. Сияющими глазами на меня посмотрела. Да, увидев, на что я продолжаю жадно пялиться, краской залилась. И, спохватившись, рубашечку быстро запахнула. После чего жарко взмолилась: - Только пожалуйста, Кэр, не рассказывай никому, что я сама показывала тебе свою грудь!
- Х-хорошо... - кое-как выдавил я из себя, испытав столь сильное разочарование, лишившись такого дивного зрелища, что словами не передать.
