Максим Волосатый - Маги Клевера
Точилинов не стал немедленно хвататься за незнакомое слово, решив отложить любопытство до лучших времен:
– Что дальше?
– Дальше начинаем выдвигаться, – Теренс озабоченно огляделся, – здесь становится неуютно.
– Что, опять кто-то по нашу душу собрался? – Сражаться с очередной тварью Точилинову очень не хотелось.
– И по вашу, и по нашу, – неопределенно пояснил глемм, – мы тут тоже не цветочки собирали, вернее, не только цветочки. Всё потом, – прервал он зарождающийся вопрос, – на стоянке я отвечу на все вопросы, а сейчас давайте действительно уходить. Нам идти где-то часов восемь. Вам повезло, граница Территорий совсем рядом. Пошли.
Когда небольшой костер был разведен, люди устроены, а пара вольдов принесла что-то похожее на оленя и пообещала через час накормить всех страждущих, Семен решил, что пришло, наконец, время вопросов и ответов. Тех самых ответов, которые обещал ему Теренс. Болота остались позади, и в этом лесочке, где вольды разрешили привал, группе, похоже, ничто не угрожало. Теренс выглядел расслабленным и готовым к диалогу. Он посмотрел на подошедшего Точилинова и похлопал рукой по земле рядом с собой, приглашая садиться:
– Мне, признаться, было интересно, сколько времени вы выдержите, прежде чем решите, что пора заняться расспросами.
Семен посмотрел на добродушно усмехающегося нелюдя и понял, что совсем не испытывает к нему той ненависти и неприязни, которую, по идее, должен был бы испытывать. Не было в глемме той тупой и ожесточенной ненависти, с которой шли в бой закованные в броню армии в Зеленом Лепестке.
– И как, уложился я в норматив? – принял он правила игры.
– Всё в пределах разумного и в ту и в другую сторону. Располагайтесь, сейчас у нас есть время.
Семен уселся на землю и достал сигареты.
– Не желаете попробовать табак глеммов? – протянул ему странного вида пачку Теренс.
Семен чисто из любопытства взял сигарету.
– Необычно, – резюмировал он после пары затяжек, – хотя, откровенно говоря, я не думал, что у глеммов есть табак как явление.
– А вы полагали курение прерогативой человечества? Ну что вы, у глеммов курят практически все, это почти особенность расы. У торков курение трубки – привилегия сараси. И только аталь, чокнутые на своих «чистоте и естественности», предпочитают «не уничтожать собственное я, подчиняя его какой-то траве». Ну да это их дело. Мне, к примеру, очень нравится земной табак. Знаете, когда вся эта заварушка кончится, это может оказаться очень выгодным предприятием. Я имею в виду торговлю земным табаком. Есть в нем что-то эдакое…
– Не исключено, – Семен помолчал, – простите, но вы сказали, «когда кончится», вы что, полагаете, что по завершении ммм… это… – Точилинов помолчал не в силах подобрать слова. Слишком сильно было чувство войны, он никогда не задумывался, что дальше.
Теренс снисходительно усмехнулся:
– Конечно, закончится, и, конечно, всё нормализуется. Вы на самом деле считаете, что в этой войне кто-то может убедительно победить? Бросьте. Допустим, вы захватили Зеленый Лепесток. Что вы будете с ним делать? Без инфраструктуры, без социальной системы, без всего вообще, что присуще вашему миру? Вы просто не в состоянии справиться с еще одной планетой, сколько бы вас ни было. Да еще населенной враждебными вам существами. Устроить геноцид и вырезать всех вам не позволят другие Лепестки. А без этого вам рано или поздно придется уйти восвояси. Получив какие-либо преференции или поджав хвост. Вы полагаете, что можно выиграть партизанскую войну в масштабе планеты? Такая же ситуация и с аталь. Их еще меньше, чем вас. А, учитывая отсутствие хальер на Земле, им там и вовсе нечего делать. Так что рано или поздно всё закончится и вам придется договориться и как-то жить в этом мире. Вы уж поверьте. Я живу не первый год, – Теренс хитро прищурился, – и даже не первый век. Вы не являетесь чем-то уникальным, умерьте свою манию величия. Такие вещи происходили и с нами, и с торками, и с кем только не происходили. И будут происходить. Стремление разумных существ уничтожать непохожих, искренне считая, что именно их образ мысли и жизни единственно верен, неизбывно. Это одно из свойств разума. Тот самый противовес, который компенсирует избыток положительных моментов развития цивилизации.
– Постойте, – Семен привстал, – что значит «с кем только не происходили», что, есть еще кто-то?
– Есть, есть еще кто-то. Еще много «кто-то». Вы, люди, напоминаете всему Клеверу детей. Подростков, если точнее. Подростков, которые уже достаточно выросли и набрали сил, чтобы причинять вред взрослым, но недостаточно развились, чтобы принимать ответственность за свои поступки, а потому страдают всем комплексом психологических проблем, присущих детям. Вы с вашим детским максимализмом считаете себя пупом мироздания, а всех остальных – недоделками, пытающимися оспорить ваше первенство. А это далеко не так. История Старших Рас начинается в такой дали, что и вообразить трудно. За это время случалось всякое, включая и такое, что эта заварушка кажется не более чем дракой в песочнице. Вы-то искренне верите, что повергнете врага во прах, а потом будете доминировать. Простите, я не хочу обидеть лично вас, но это просто смешно. Во-первых, аталь прекрасно могут справиться и сами. Если их прижать, они такое устроят – весь Клевер вздрогнет. Просто они еще недостаточно злы. Во-вторых, еще не все полностью подключились. Одно дело потрепать этих зануд, а другое – стать на путь тотального уничтожения расы. Три Лепестка вас просто раздавят. А в-третьих – пройдет время, может, много, может, нет, и вы повзрослеете. И в Клевере, наконец, появится четвертый Лепесток. Поверьте, в итоге всё как-нибудь утрясется, как вы, люди, говорите. Оно всегда утрясается, по-другому не бывает. Вопрос в том, увидите ли это вы, ваши дети, внуки или отдаленные потомки. Вот и всё.
Семен покосился на столбик пепла, оставшийся от сигареты, к которой он почти не притронулся, промычал нечто неопределенное и потянулся еще за одной.
– Ладно, с вашего позволения, мы еще вернемся к этой теме. Сейчас у меня другой вопрос. Скажите, э-э-э… как принято уважительно обращаться к представителям вашей расы?
Теренс одобрительно глянул на Семена:
– Мы предпочитаем обращение «гла», но здесь это практически не имеет значения. – Он улыбнулся чему-то своему.
– Скажите, гла-Теренсмара…
– Я уже говорил, – мягко поправил его глемм, – обращение «Теренс» меня полностью устраивает. Даже в официальном варианте.
– Хорошо, – не стал упираться Семен. – Скажите, гла-Теренс, у меня складывается впечатление, что здесь далеко не все ваши люди, если так можно выразиться. Часть где-то вокруг. Это как-то связано со всем, о чем вы говорили, или есть другая причина?
