Джеймс Роллинс - Невинные
Наконец, Стоун уселся.
— Надеюсь, кормежка здесь получше, чем в этой хипповской забегаловке, куда Христиан таскал нас в Сан-Фране. Веганские блюда? В самом деле? Я из тех, кому подавай мясо с картошкой. И в моем конкретном случае весы склоняются к мясной части уравнения.
— Это же Италия. Что-то мне подсказывает, что с кухней тебе может повезти.
— Вот уж воистину! — раздался сзади новый голос, донесшийся от дверей вагона.
Напуганный Джордан чуть не подскочил со стула, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов, но даже он узнал легкий немецкий акцент в этих нескольких словах.
— Брат Леопольд! — воскликнула Эрин, обрадованная и встрече с этим монахом, и подносу у него в руках с кофе и всем причитающимся.
Она не виделась с этим немецким монахом со дня, когда тот спас ей жизнь. Он выглядел ничуть не переменившимся — те же очки в металлической оправе, та же простая сутана, та же мальчишеская улыбка.
— Отриньте страх, завтрак будет подан с минуты на минуту. Но прежде, — Леопольд приподнял поднос, — как уведомил Христиан, вы оба отчаянно нуждаетесь в дозе кофеина после долгого путешествия.
— Если под дозой вы имеете в виду полный кофейник, то вы правы, — улыбнулся Джордан. — Рад видеть тебя снова, Леопольд.
— Как и я вас.
Монах хлопотал вокруг стола, наполняя их фарфоровые чашечки дымящимся коричневым напитком, распространяющим аромат хорошо прожаренного кофе. Поезд тронулся, тембр звука паровой машины стал выше.
Снова объявившийся Христиан занял место напротив Эрин, подчеркнуто уставив взгляд на исходящую паром чашку у нее в руках.
Она, уже познакомившись с его замашками, протянула ему белую фарфоровую чашечку. Поднеся ее к носу, Христиан закрыл глаза и глубоко вздохнул ароматный пар. По лицу его разлилось выражение довольства.
— Благодарю вас, — произнес он, возвращая чашку обратно.
Как новообращенный сангвинист, он еще не успел окончательно отрешиться от простых мирских радостей вроде кофе. Эрин это было по душе.
— Есть новости? — поинтересовался у него Джордан. — Скажем, куда мы направляемся?
— Мне было сказано, что как только мы покинем пределы Рима, то узнаем больше. А тем временем я бы посоветовал насладиться покоем.
— Вроде как перед бурей? — вставила Эрин.
— Весьма вероятно, — хмыкнул Христиан.
Похоже, Джордана этот ответ вполне удовлетворил. За время пути сюда они с Христианом успели стать закадычными друзьями, что весьма необычно, учитывая неприязнь и недоверие Джордана к сангвинистам с той поры, как Рун укусил Эрин.
Вереница вагонов неспешно покидала станцию. Поезд направлялся к стальным воротам, врезанным в массивные стены вокруг Священного города и перегораживающим пути в паре сотен ярдов впереди. Ворота, усеянные заклепками и крупными дверными гвоздями, выглядели так, будто предназначены для обороны средневекового замка.
Раздался паровозный свисток, и створки ворот величественно отъехали, уходя в кирпичные стены, обозначающие границу между Ватиканом и Римом.
Пройдя сквозь арку ворот в облаке пара, поезд набрал ход, направляясь в Рим. Он шел через город, как самый обычный поезд — вот только длиной всего в три вагона: спереди кухня, посередине трапезная, а сзади спальные помещения. С виду последний вагон ничуть не отличался от остальных, но шторы в нем были задернуты, и от других его отделяла массивная железная дверь.
Глядя на эту дверь теперь, Эрин пыталась игнорировать все более настойчиво сосущее под ложечкой ощущение тревоги.
Что там, позади?
— А! — воскликнул брат Леопольд, отвлекая ее внимание на себя. — Как и обещано… завтрак.
Из кухни появилась новая фигура — столь же знакомая, как и Леопольд, хотя и не столь желанная.
Отец Амбросе — помощник кардинала Бернарда — вышел из кухонного вагона с подносом омлетов, бриошей, масла и Джема. Круглое лицо святого отца, еще краснее обычного, взмокло то ли от пота, то ли от пара на кухне. Роль официанта явно пришлась ему не по нутру.
— Доброе утро, отец Амбросе, — сказала Эрин. — Чудесно увидеть вас снова.
Она из кожи вон лезла, чтобы слова эти прозвучали искренне.
Амбросе даже утруждаться не стал.
— Доктор Грейнджер, сержант Стоун, — бросил он подходя, чуть склонив голову в сторону каждого из них.
Разгрузив поднос, священник снова удалился в кухонный вагон.
Беседа его явно не интересует.
Эрин на миг задумалась, означает ли его присутствие, что кардинал Бернард уже в поезде. И снова бросила взгляд на стальную дверь, ведущую в соседний вагон.
Джордан рядом с ней просто-таки набросился на свой омлет, словно опасался, что в ближайшие дни пищи даже не увидит, — что, учитывая их прошлый опыт общения с сангвинистами, вполне может соответствовать истине.
Последовав его примеру, Эрин намазала бриошь джемом.
Христиан внимательно наблюдал за происходящим с завистливым видом.
Ко времени, когда их тарелки опустели, поезд уже покидал Рим, направляясь, судя по всему, на юг от города.
Ладонь Джордана снова отыскала ее руку под столом. Эрин кончиками пальцев погладила его ладонь, радуясь вызванной этим улыбке. Как ни пугала ее мысль об этих взаимоотношениях, пойти на такой риск ради Джордана она готова.
Но определенная неловкость между ними сохранилась. Как Эрин ни старалась воспротивиться, мысли ее то и дело обращались к тому моменту, когда Рун укусил ее. Ни один смертный не мог заставить ее почувствовать подобное. Но этот акт ровным счетом ничего не значил и был продиктован чистой необходимостью. Возможно, это блаженство до мозга костей — просто уловка, с помощью которой стригои лишают жертвы воли, делают их слабыми и беспомощными.
Эрин поймала себя на том, что помимо воли подняла руку и коснулась пальцами шрамов на шее.
Ей хотелось расспросить об этом кого-нибудь. Но кого? Уж конечно, не Джордана. Она подумывала, не поговорить ли с Христианом, поинтересоваться, что он чувствовал, когда его укусили впервые. Тогда, в закусочной в Сан-Франциско, он будто бы ощутил ее мысли, но она чуждалась мысли обсудить столь эротические переживания с кем бы то ни было, а уж со священником и подавно.
И все же нерешительность ее сводилась не только к смущению.
Эрин знала, что частичкой души сторонится истины.
Что, если ощущение взаимосвязи, испытанное тогда, — лишь механизм усмирения добычи? А что, если нечто иное?
10 часов 47 минут
Рун пробудился от ощущения тревоги и паники. Руки его вскинулись вверх и в стороны, ожидая наткнуться на каменные стены, смыкающиеся вокруг.
