Ольга Романовская - Ледяное сердце
— Ты что-то чувствуешь? — испугалась юная Одели. Ее призвание — 'белая магия', в борьбе с силами зла она, в сущности, бесполезна. Зато какая из нее целительница! — Какое-то злобное существо?
— Никакое он не существо, просто вампир. Мой знакомый вампир, — уточнила девушка. — Просто я не знаю, в каком он сейчас состоянии: вдруг рыщет в поисках новой жертвы?
— Не надо на меня наговаривать! — Эйдан материализовался из серого вечернего сумрака. Выглядел он вполне мирно, даже принарядился. — Добрый вечер! Это твоя подруга?
— Бланш, — представила ее Зара. До этого они как-то не встречались, вернее, вампир Бланш видел, а она его — нет. — Смотри, не пугай ее своей клыкастой улыбкой, а то мы привратника позовем!
Вампир пожал плечами и скрылся из виду.
— Ушел? — тихо спросила Бланш, опасливо посматривая на то место, где только что стоял вампир. — Я читала, они хитрые.
— А еще безмозглые и ненасытные, — скептически продолжила подруга. — Эйдан, ты согласен, что ты тупое, зацикленное на крови существо?
— Разумеется, нет, — фыркнул из темноты вампир и опять куда-то исчез.
Прием удался на славу; всего было в меру, а музыканты не жалели умения и сил для увеселения гостей.
Сдабривая вечер шампанским, Зара флиртовала сразу с несколькими симпатичными молодыми людьми — просто так, потому что это было приятно, потому что ей подспудно хотелось превзойти всех этих родовитых дам. Пусть стоят и смотрят, как их кавалеры кружатся вокруг василькового маяка ее глаз.
Легко скользя по зеркально отполированному полу, она улыбалась — но не им, а самой себе; синева глаз разливалась по залу, проникая в сердца. Именно этого Зара и добивалась: ей было нужно, чтобы ее заметили и запомнили.
Будучи уже достаточно взрослой, девушка без опаски подходила к именитым гостям и перебрасывалась с ними парой слов. Разумеется, пока ее не принимали всерьез, зато теперь отвечали на приветствия.
Зара удивилась, встретив на приеме Себастьяна д'Азана — сегодня, видимо, его день.
Выставляя напоказ свой перстень, юный лорд фамильярно заговаривал с людьми вдвое старше него, строил из себя неотразимого мужчину.
Девушка хихикнула: если у кого-то начала пробиваться щетина, то это вовсе не значит, что он стал мужчиной.
Заметив ее, Себастьян отделился от стайки девиц, повисших на нем, как грозди винограда на ветке, и вальяжной походкой направился к сокурснице.
— Рад снова тебя видеть, — улыбнулся он, с нескрываемым интересом рассматривая ее декольте.
— Меня или ее? — Зара повернулась к нему боком.
— А ты за словом в карман не полезешь! Ты, как, следующий танец кому-то отдала?
— Нет еще, а что, ты еще и танцевать умеешь?
— Разрешите Вас пригласить, — Себастьян галантно поклонился и протянул ей руку.
Подумав немного, девушка согласилась. Изображает из себя плохого парня, пытается казаться опытным покорителем женских сердец — нужно же проявить к мальчику снисхождение? У него сейчас такой возраст, кого юноши часто ведут себя неадекватно: огня в крови много, а управлять им не научились. Да и цветы были милые.
Юный лорд не обманул ожиданий, ног не отдавил, рукам воли не давал, рассказывал уморительно смешные истории — словом, удачно вписался в канву приятного вечера. Но второго танца не заслужил — своих правил Зара не меняла.
Было душно, и незадолго до намеченного часа отъезда девушка вышла на балкон.
Ночь была темной и вязкой, в такой было бы приятно утонуть, отдать ей себя без остатка.
Облокотившись о перила, Зара вбирала в себя запахи и редкие звуки; уже клонило в сон, и девушка с сожалением думала о том, что завтра — обычный учебный день. И что же она наколдует на первом уроке по трансформации? Лучше об этом не думать, может, и обойдется.
— Тебе не холодно? — на балконе появился Себастьян с двумя бокалами шампанского.
— Нет, я привычная к холоду. В моих краях холодные зимы.
Юный лорд протянул ей бокал и пристроился рядом.
— Ты совсем не похожа на других девчонок…
— Брось, я такая же! — она сделала несколько глотков и поставила фужер на перила.
— Зара, про то, что ты мне нравишься, я серьезно. Я как глаза твои увидел — сразу голову потерял!
— Поздно что-то ты их заметил: целых два года присматривался! — рассмеялась девушка.
— Зато заметил. Ты только скажи — и зачет по заклинаниям у тебя в кармане. Считай, двенадцать баллов уже в кармане!
Он осторожно дотронулся до ее руки; прикосновение было настолько мимолетным, что Зара даже сразу не поняла, что это было, а когда поняла, напрямик спросила:
— Ты хочешь, чтобы мы встречались?
Себастьян кивнул и залпом осушил свой бокал.
— А, что, мы прекрасная пара! И я все-таки лорд, не стыдно будет перед подругами.
Девушка рассмеялась:
— Себастьян, какой же ты еще мальчишка!
Лорд нахмурился и сделал вид, что уходит. Разумеется, Заре и в голову не пришло его удерживать. Зато в его голову пришло кое-что другое.
— Ты, что, перепил? — зашипела девушка, когда он сгреб ее в охапку и прижал к себе — не вздохнуть, не пошевелится.
— Да перестань ты кобениться, не княжна ведь! — растеряв останки романтичного образа, Себастьян настойчиво пытался поцеловать ее в губы.
— Себастьян, отстань, я не хочу! — она отчаянно пинала его, впивалась ногтями в руки, но бесполезно: лорд-таки добрался до цели.
Но поцелуй не получился: лишенная других средств сопротивления, жертва укусила насильника.
— До крови же, кошка драная! — выругался д'Азан и прижал ее к перилам так, что заболела спина. — Как бы хвост ни распускала, ты безродная выскочка! А я лорд, значит, твой хозяин.
— Не дождешься! — прошипела Зара и с неизвестно откуда взявшейся силой оттолкнула его. Глаза, одни сплошные зрачки в обрамлении тонкой черничной радужки, пронзали обидчика насквозь, причиняя почти ощутимую физическую боль.
Не обращая внимания на ярость несговорчивой возлюбленной, Себастьян предпринял третью попытку добиться желаемого, но замер на полпути с округлившимися от страха глазами. И не мудрено: перед ним выросли окрыленная перепончатыми демоническими крыльями Зара с маской безмолвной ненависти на лице и неизвестно откуда взявшийся вампир, оскалившийся и приготовившийся к прыжку.
— Ну что, пропало желание целоваться? — девушка пыталась рассмотреть собственные крылья, так и не прорезавшиеся во время первой встречи с отцом. Попробовала взлететь — не получилось, зато крылья угрожающе ощетинились когтями на ребрах перепонок. Эффектное, наверное, зрелище — легкое блестящее черное оперение, гладкая темная кожа и острые ножи-когти, словно в норках, прячущиеся до поры до времени среди пуха и перьев; жалко пользоваться всем этим она не умеет.
