Алексей Пехов - Пересмешник
Ни я, ни Анхель не были с этим согласны, причем последняя выражала свое мнение настолько ярко, что чэра эр'Бар-хен опасно прищурилась. Я помнил, что она на дух не переносила, когда кто-нибудь из амнисов переставал быть к ней уважительным.
— Спасибо за совет, чэра, — поблагодарил я ее. — Но у меня с моими подопечными несколько иные отношения, чем это обычно принято в Рапгаре.
— А вы интересный лучэр, — неожиданно сказала она мне, вставая с кресла и протягивая руку. — Не такой, как другие в нашем обществе.
— Каждой личности приходится сражаться для того, что-бы ее не поглотило собственное племя, — ответил я ей.
— Кто это сказал?
— Мой амнис.
Она рассмеялась, и я вновь удивился, насколько молодой смех у этой благородной старухи.
— Благодарю вас за беседу. Мне было очень приятно узнать вас поближе.
— Взаимно, чэра.
Она оставила меня, проскользнув в зал, где гремела музыка и слышался гул голосов, а я постоял у окна еще немного, думая, к чему был этот разговор и что действительно нужно благородной чэре.
Когда я вернулся с веранды, никаких особых изменений не произошло. Светский вечер был в самом разгаре. Мимо меня несколько стюардов провезли столики с новыми порциями холодных закусок. Я заметил икру на льду, кирусских омаров и свежие устрицы.
В дальнем конце зала, там, где собралась молодежь, рекой лилось шампанское и слышался смех. Вокруг аквариума Арчибальда собрались истинные ценители театра, и дьюгонь, уже основательно набравшись, декламировал отрывки из своей новой, пока еще не законченной пьесы.
Талер как сквозь землю провалился, вполне возможно, что дорвался до оружейной комнаты и теперь его оттуда сможет вытащить только Катарина. Я посмотрел по сторонам, желая отыскать незнакомку, которая так быстро покинула веранду, но не увидел ее среди гостей.
Две очаровательные девушки с легким вызывающим загаром на коже, явно только что вернувшиеся в город вместе с родителями из какой-то южной колонии, с интересом слушали лучэру средних лет с блондинистыми волосами, в которые были вплетены живые лилии. Все трое с интересом посмотрели на меня, вежливо присели в реверансе, когда я поклонился, и продолжили беседу. Я услышал краем уха:
— Этот всевидящий из района Иных вновь сказал свое черное слово. Ночной Мясник не успокоится, и следующая жертва будет известным человеком. Кто-то из тех, у кого есть власть или кто служит городу, — загадочно произнесла блондинка.
— Это может быть кто угодно, — ответила ей одна из девушек. — В Рапгаре много людей, занимающих должности.
— Я тоже склоняюсь к тому, что рано верить словам неизвестного пророка, — поддержала ее сестра. — Он может оказаться обычным шарлатаном.
— Пока все, что он говорил относительно убийцы, было правдой, — не согласилась их более старшая собеседница.
Ночной Мясник всколыхнул Рапгар. На него обратили внимание все, в том числе и власть имущие. И это при том, что ни Скваген-жольц, ни газеты не спешат сообщать кровавые подробности. Но, несмотря на это, известность неведомого сумасшедшего растет час от часа.
Я зашел в биллиардный зал, где вокруг шести покрытых зеленом сукном столов господа загоняли шары в лузы, беседуя о последних политических новостях, финансовых потоках, предстоящих играх на Арене, конном клубе и, разумеется, Ночном Мяснике.
В комнате, где шла серьезная игра в Княжеский покер, разговоры были точно такими же, как и в других частях дома. Я хотел уйти, но заметил своего старого знакомого — господина Чирре. Он, что следует из имени, был из народа кохет-тов — черноволосый, немного склонный к полноте и очень болтливый. Раньше мы частенько сидели вместе за игральным столом, и я опустошал его кошелек.
— Чэр эр'Картиа. — Он энергично потряс мою руку, едва не раздавив кости своей лапищей. — Решили тряхнуть стариной?
— Я здесь случайный гость, — улыбнулся я, разглядывая тех, кто сидел за столом.
— Жаль, — искренне огорчился он. — Без вас эта игра потеряла большую долю своего азарта. Вам сопутствовала удача.
— Как обычно это в жизни бывает — везение рано или поздно заканчивается и ты перестаешь быть счастливчиком судьбы.
— Это вы о том, что с вами произошло? — тут же помрачнел Чирре. — М-да-а. Лучше каждый день проигрывать в карты, чем услышать подобное решение Палаты Семи.
Он понял, что допустил бестактность, извинился и перевел разговор на игру:
— Я выбыл. Остались только сильнейшие.
За столом сидели четверо игроков. Посол Жвилья, госпожа Валентина Баух — одна из главных членов попечительского совета университета Йозефа Кульштасса, старый полковник-мяурр с подранным левым ухом и мой «добрый друг» — старший инспектор Грей.
Зрители столпились за спинами играющих, наблюдая за партией и переговариваясь друг с другом тихим шепотом. Я оценил расклад фишек на столе:
— Мяурр — на коне.
— Последние две партии, — охотно подхватил Чирре. — Инспектору Грею сегодня весь вечер не везет. Две сотни фартов как не бывало.
— Это еще цветочки, — сказал я, наблюдая, как на миг стрельнули глаза госпожи Баух. — Эту партию он тоже проиграет, несмотря на свой самоуверенный вид.
— Вы так думаете? Почему?
— Госпоже Баух пришла карта. Если не «князья», то по крайней мере «леди». Я знаю ее манеру игры. Посмотрите. Видите, как она поменяла их местами?
— Выиграть можно и «десятками», не обязательно держать на руках картинки.
— Конечно, — не стал спорить я. — Выиграть можно и «четверками», но их только что сбросили, а судя по двум черным «стражам», что ушли два хода назад, «десяток» в игре тоже уже нет. Если у любезного полковника в подушечках от когтей не припрятаны «огни Всеединого», госпожа Баух возьмет банк.
— Ваш глаз — алмаз. Уверены, что не хотите сыграть? Это было бы интересное зрелище.
— Благодарю, но сегодня не мой вечер, — сказал я.
— Испэкто'. — Посол Жвилья положил на стол алую «колесницу». — Вы ведь ведете это дело? Можэтэ сказать нам что-нибудь обнадежьивающее по поиску жестокого убийцы? Даже в моем посольстве взволнованы пе'спективами.
— К сожалению, нет! — Голос у Грея всегда был резкий, а общение грубым. — Могу лишь заверить уважаемое сообщество, что жандармы Рапгара делают все возможное и невозможное для того, чтобы поймать преступника. Покупаю две.
— Но газеты гово'или о надписи, — продолжал держаться темы посол, сбрасывая одну из карт. — Вы в ку'се? Почему нельзя сообщить общественности п'авду?
— Газеты любят врать, — Лоб инспектора разгладился, и я смекнул, что здесь не обошлось без «огня Всеединого» — это единственное, что сейчас могло бы улучшить настроение Грея. — Заверяю вас, господа, что это совершеннейшая ерунда!
