Ольга Громыко - Год Крысы. Путница.
Рыска моргнула, словно очнувшись, и послушно (перескочив через «у кого-то преумножится скот, а у кого-то сдохнет» и «кто-то женится, а кто-то выйдет замуж») закончила:
— И кто не убоится испытаний, того Хольга щедро одарит на земной и небесной дорогах, а кто убоится…
— Того не одарит, — емко закончил Жар. — А теперь простите, добрые люди, но нам пора в путь: пресветлая Богиня, осенив нас своей мудростью, повелела нам отправиться в паломничество, дабы разнести это бесценное знание по всем городам и вескам.
Под ликующие крики: «Воистину!», «Хвала Хольге!», «Да будет так!» — «святые» беспрепятственно спустились с помоста и поспешили к ближайшему переулку. Толпа расступалась перед ними и снова сходилась — так пузырек поднимается со дна к поверхности. Десятки рук одновременно касались друзей со всех сторон — люди торопились приобщиться к благодати Хольговых посланников.
— Госпожа, госпожа, дотронься до моего младенчика! — лихорадочно молила какая-то толстая тетка, суя Рыске закутанного в лохмотья ребенка. Тот отчаянно ревел, надувая красные золотушные щеки. Дотрагиваться до него совершенно не хотелось, но иначе было не отвязаться.
— Благословение Богини вновь снизошло на наш город! — блажил горбатый нищий, сам хватая Рыску за ноги и слюнявя их обметанными коркой губами — счастье, что девушка была в башмаках.
— Вновь?! — изумленно пробормотал Жар, но время для расспросов было исключительно неудачное: к помосту наконец довралась уличная стража. К счастью, проталкиваться за беглецами ей было куда сложнее: очарованные Рыскиной речью люди стояли, как стадо баранов, и стражникам приходилось жестоко их распихивать — простые окрики-угрозы не помогали.
Когда же преследователям удалось вырваться на более-менее свободное место, «святых» и след простыл.
* * *Крыса притаилась на карнизе невысокой переулочной арки, откуда внезапно спрыгнула Рыске на макушку.
Девушка, еще не оправившаяся от недавнего потрясения, завизжала и закрутилась, мотая головой, словно на нее упал клок горящей пакли.
— Эй, эй, потише! Я уже семь лет коров не объезжал.
Рыска все-таки стряхнула его на землю:
— Ты!!!
В следующий миг перед ними уже стоял человек, но никто из троицы этого словно не заметил — все одновременно набросились друг на друга с обвинениями.
— Совсем спятил?!
— На себя погляди, висельница! Вы на кой в тюрьму поперлись, идиоты?
— Тебя спасать!
— А я просил?
— А то нет!
— Нет, — и глазом не моргнул Альк.
— А кто бы нам деньги вернул, если б ты сдох? — отомстил Жар за это наглое заявление.
— Ах вот, оказывается, в чем дело, — протянул саврянин, презрительно изломив правую бровь.
— И вовсе не в этом! — перебила Рыска. Худенькая, растрепанная, взволнованная, она напоминала взъерошенного котенка, шипящего на белого долговязого пса. — Мы за тебя перепугались, крыса ты бессовестная! Зачем ты сцепился с наместником? — Девушка угрожающе шагнула вперед, Альк попятился, сохраняя высокомерно-брезгливую гримасу.
— Он первый начал.
— Если б ты не напился, как свинья, ничего бы не было! Мог бы просто отшутиться и отказаться!
— «Уйди, противный, я сегодня занят»? — Саврянин похабно подмигнул Жару, тот скривился и отвернулся.
— Спел бы ему пару песенок, потом улучил бы момент и удрал!
— Чтобы я, Альк Хаскиль, пел для какого-то ринтарского извращенца?! — Саврянин еще выше задрал подбородок.
Жар мрачно подумал, не врезать ли ему — уж больно красиво подставляется, — но стало жалко кулака, и так все тело ноет.
— Ага, а для потаскух, значит, не стыдно?
— Я для себя пел.
— Врешь! Я видела, как ты на них глазел!
— И скрипела зубами от ревности?
— Что-о-о?! — поперхнулась Рыска. Альку пришлось отступить еще на шаг и на всякий случай выставить вперед локоть. — Да нас из-за тебя чуть не повесили!
— А без меня повесили бы точно.
Страсти слегка охладели. Жар выбыл из спора еще на упоминании о наместнике, саврянин тоже не шибко ярился, — видать, все-таки чувствовал за собой вину.
Рыска посопела, пошмыгала носом, но все-таки встала перед Альком и… низко ему поклонилась, коснувшись земли правой рукой.
Опешил не только саврянин, но и Жар, успевший отвыкнуть от Бесковых обычаев.
— Это чего такое? — недоверчиво спросил Альк, подозревая, что его замысловато прокляли. Как говорили на юге Ринтара и севере Саврии, «чтоб ты здоровенький был, сволочь!», рассчитывая, что это услышит Саший и из вредности сделает все наоборот.
Но Рыска была предельно серьезна.
— Спасибо, что спас меня и моего друга от верной смерти, добрый человек, — прочувственно и напевно произнесла она обрядовую фразу. — Наши дети, внуки и правнуки будут помнить и славить твое имя.
Жар впервые увидел саврянина таким огорошенным. И пожалуй, мало кто из Альковых знакомых мог похвастать тем же. У белокосого аж лицо вытянулось, на миг став растерянно-мальчишечьим.
— За ворюгу можешь не благодарить, — фыркнул Альк, быстро взяв себя в руки и снова отгородившись глумливой ухмылкой. — По мне — пусть бы висел.
— Но перегрыз-то ты обе веревки!
— А откуда мне было знать, на какой кого подвесят? — продолжал отпираться саврянин, перебрасываясь с Жаром мрачными взглядами.
— Слушай, почему ты вечно пытаешься казаться хуже, чем… — возмутилась Рыска. Между прочим, Альку полагалось поклониться в ответ и тоже сказать что-нибудь душевное, а не ерничать! Можно подумать, ей легко было признать его заслуги, спрятанные под горой пакостей!
— Это ты идеализируешь людей.
— Чего?
— О людях, говорю, слишком хорошо думаешь, — сварливо перевел на «весчанский» Альк.
— А это разве плохо?
— Это глупо. Если наши поступки кому-то помогают, то это всего лишь означает, что нам они тоже выгодны. И благодарить за это нет смысла.
— Поэтому от тебя никогда доброго слова не дождешься?
— Я тебе за неделю уже три раза «спасибо» сказал и два — «пожалуйста».
— А ты их считаешь?! — Рыска потрясенно приоткрыла рот.
— Нет, — неожиданно рассмеялся Альк, пальцем поддевая ей подбородок. — Я тебя дразню. Придумала… кланяться.
— И вообще, какого Сашия мы тут уже лучину торчим?! — спохватился Жар. — Драпать надо из города, пока норы не заложили!
Саврянин кивнул, радуясь возможности закончить этот дурацкий разговор, и развернулся:
— Нам туда. — Место было безлюдное, дару почти ничего не мешало. Даже наоборот, что озадачивало Алька с самого начала.
В присутствии Рыски его видунские способности не только не ослабевали, а как будто даже усиливались. И ее, похоже, тоже. Ну второе еще можно понять: человеческий облик не избавлял Алька от роли «свечи», и девчонка потихоньку потягивала из него дар. Далеко не всегда болезненно или вообще ощутимо — но оттого не менее оскорбительно. Как будто тебя внаглую обкрадывают, с невинным таким весчанским личиком и честными-пречестными глазами.
