Рик Риордан - Кровь Олимпа (ЛП)
— Я ослепла! Ослепла!
Лео нажал на другую кнопку. Приспособление вернулось в свою прежнюю форму — сферу — и издало жужжащий звук. Он тихо посчитал до трех, а затем подбросил сферу к ногам богини.
Вжик! Оттуда выстрелили металлические нити, окутывающие Нику в бронзовую сеть. Богиня завопила и завалилась набок, когда сеть вокруг нее начала сжиматься, заставляя оба ее воплощения — греческое и римское — подрагивать и размываться.
— Обман! — голоса ее жужжали, словно будильники под подушкой. — Твой луч смерти даже не убил меня!
— А мне оно и не надо было, — ответил Лео. — Я и без этого тебя усмирил.
— Я попросту изменю обличье! — вскрикнула она. — Я порву твою дурацкую сеть на части! Я уничтожу тебя!
— Тут такое дело... у тебя ничего не получится, — Лео надеялся, что он был прав. — Эта сеть сделана из высококачественной Небесной бронзы. А еще я сын Гефеста. Он вроде как эксперт по ловле богинь в сети.
— Нет! Не-е-т!
Лео оставил ее наедине, брыкающуюся и ругающуюся, а сам пошел проверить своих друзей. Перси выглядел нормально, правда, весь был в синяках да порезах. Фрэнк поддерживал Хейзел, кормя ее амброзией. Порез на ее ноге больше не кровоточил, однако джинсам была теперь одна дорога — в урну.
— Я в порядке, — сказала она. — Немного истощена магией.
— Ты была великолепна, Левеск, — улыбнулся Лео и попытался наилучшим образом сымитировать ее слова, — Попкорн! Наша роковая слабость!
Она чуть заметно улыбнулась. Все четверо направились обратно к Нике, которая все еще извивалась и хлопала крыльями, словно золотая курица.
— Что мы будем с ней делать? — спросил Перси.
— Заберем ее на борт Арго II, — сказал Лео. — Бросим в одно из лошадиных стойл.
Хейзел выпучила глаза:
— Ты собираешься держать богиню победы в конюшне?
— А почему бы и нет? Как только мы разберемся с греками и римлянами, боги придут в себя. Тогда мы и освободим ее, и она сможет, э-э, даровать нам победу.
— Даровать вам победу? — завопила богиня. — Никогда! Вы заплатите за это оскорбление! Ваша кровь должна быть пролита! Одному из вас, одному из вас четверых суждено умереть, сражаясь Геей!
У Лео внутри все сжалось:
— С чего ты взяла?
— Я могу предвидеть победы! — кричала Ника. — Вы не добьетесь успеха без жертв! Отпустите меня и сражайтесь друг с другом! Лучше вам погибнуть здесь, чем встретиться лицом к лицу с тем, что грядет!
Кончик спаты Хейзел уперся Нике в подбородок:
— Объяснись, — ее голос звучал как никогда жестче. — Кто из нас умрет? Как это предотвратить?
— А, дитя Плутона! Твоя магия помогла тебе смухлевать в этом состязании, но судьбу не проведешь! Один из вас непременно умрет.
— Нет! — настаивала Хейзел. — Есть другой выход. Всегда есть.
— Это тебе Геката в голову вбила? — засмеялась Ника. — Или ты надеешься найти сыворотку жизни? У вас ничего не получится. Уж слишком много препятствий стоит на вашем пути: яд Пилоса[77], сердцебиение закованного в Спарте бога, проклятие Делоса! Нет, вам не удастся обмануть смерть.
Фрэнк опустился на колени. Он взялся за сеть под подбородком Ники и поднял ее лицо к своему:
— О чем ты говоришь? Как нам найти эту сыворотку?
— Я не стану вам помогать, — проворчала богиня. — Я прокляну вас своей силой, будь я связана или нет!
С этими словами она начала что-то бормотать на древнегреческом.
Нахмурившись, Фрэнк поднял глаза:
— Она действительно может колдовать через эту сеть?
— Хотел бы я знать, — ответил Лео.
Фрэнк отпустил богиню. Он сбросил один ботинок, затем снял носок и засунул его ей в рот.
— Чувак, — сказал Перси. — Это отвратительно.
— Мпх, — жаловалась Ника. — Мпх-х!
— Лео, — мрачно позвал Фрэнк. — Есть клейкая лента?
— Никогда не выхожу из дома без нее, — Лео достал из пояса моток, и в мгновение ока Фрэнк обернул его вокруг головы Ники, закрепив кляп во рту.
— Ну, это не лавровый венок, — сказал тот. — Но это новый атрибут победы: кляп из клейкой ленты.
— Чжан, — улыбнулся Лео. — У тебя есть стиль.
Ника извивалась и ворчала до тех пор, пока Перси легонько не пнул ее носком своего ботинка.
— Эй, заткнись. Или ты ведешь себя хорошо, или мы возвращаем сюда Ариона и разрешаем ему грызть твои крылья. Он любит золото.
Богиня напоследок пронзительно вскрикнула, а затем утихомирилась.
— Так... — произнесла Хейзел, слегка нервничая. — У нас есть одна связанная богиня. Что теперь?
Фрэнк скрестил руки на груди.
— Мы отправляемся на поиски сыворотки жизни... чем бы оно там ни было. Лично я хотел бы избежать смерти.
Лео усмехнулся:
— Яд Пилоса? Сердцебиение закованного в Спарте бога? Проклятие Делоса? О, да. Это будет весело!
ГЛАВА 13. НИКО
Последним, что услышал Нико, было ворчливое замечание тренера Хеджа:
— Дело дрянь.
Сын Аида задумался, что же он снова сделал не так. Быть может, переместил их в логово циклопов... или подкинул на высоту в тысячу футов над другим вулканом. В любом случае, он ничего не мог с этим поделать. Взор Нико затуманился. Остальные чувства также притупились. Его колени подогнулись, и он потерял сознание.
Нико постарался выжать максимум из своего состояния.
Сны и смерть были его старыми добрыми друзьями, посему он с легкостью ориентировался в их темных глубинах. Он отпустил свои мысли на поиски Талии Грейс.
Сын Аида пронесся мимо привычных обрывков болезненных воспоминаний: улыбающаяся ему мама, на лице которой дрожит солнечный свет, отраженный водами Гранд-канала в Венеции; смеющаяся Бьянка, волочащая Нико по Аллее в Вашингтоне, тень от ее широкополой зеленой шляпы падает ей на глаза и на россыпь веснушек на носу; Перси Джексон на заснеженном утёсе возле Уэстовер Холла, защищающий ди Анжелов от мантикоры; маленький Нико, шепчущий «мне страшно» и сжимающий в руке фигурку из Мифов и Магии. Увидел он и своего старого призрачного наставника, Миноса, ведущего его через Лабиринт. Улыбка царя была холодной и жестокой: «Не беспокойся, сын Аида. Ты еще получишь свое отмщение».
Ему было не под силу остановить сей поток воспоминаний. Они окружили его, словно призраки с Полей Асфоделей — жалкий сброд, лишенный цели и умоляющий обратить на себя внимание. Вспомни меня. Помоги мне. Утешь меня.
Однако он не мог позволить себе даже взглянуть в их сторону. Своими желаниями и сожалениями они вызывали у него лишь чувство подавленности. Лучшее, что Нико мог сделать, — это идти напролом и стараться не замечать их.
