Александр Забусов - Кривич
— Здравствуй, хозяин.
— Да какой я тебе хозяин, — отнекнулся Анатолий.
— Да это только глупый не знает, что ты хозяин земли этой. И поверь мне, старой ведунье, до тебя были на ней бояре да старшины, вот только хозяина не было. И все мы богов должны благодарить, за то, что он появился у нас.
— Ну, хозяин, так хозяин, — не стал больше пререкаться Монзырев. — Только уж твой черный бандюга, слишком неприветливо встречает нас.
В это время из избушки пулей выбежала мелкая девчонка, одетая, как и все здесь, по-деревенски, и с разбега обняла Монзырева.
— Дядя Толя приехал! — Выкрикнула она.
— Здравствуй, Кнопка. Ну как ты тут, освоилась?
— Все хорошо, дядя Толя. Ой, привет, Мишка.
— Привет, стрекоза. — Степенно поприветствовал девочку Мишаня, и уже тихо, чтоб слышала только она, спросил, — ну как, тебя бабка не обижает?
— Да ты что! Баба Павла хорошая, добрая. Мне дома с родоками, вечно пьяными, никогда так не было хорошо, как с ней.
— Заходи в дом, гость дорогой, — в это время пригласила ведунья Монзырева.
— А и то, правда. Мишаня, ты тут с Ленкой погуляй пока, вон на лошади ее покатай.
Изба, выглядевшая игрушечной снаружи, внутри оказалась просторным жилищем. С сенями, имеющими слюдяное оконце, и светелкой на два окна, с чисто подметенным полом, печью топившейся по черному, лавками и столом. У глухой стены поставлено подобие «горки», полки которой были заставлены чашечками да мисочками, содержание которых Монзырев проверять не стал. Все углы были завешаны травами. Пахло в горнице лугом, лесом и чем-то еще неуловимо приятным.
Народ, в то время, шел к ведунам за мудрым словом. В современном мире таких людей можно было бы сравнить с психологами, психоаналитиками, только с более расширенными возможностями. Эти люди знают психологию людей своего времени, законы природы и умеют ими пользоваться. Такой и была хозяйка избушки, баба Павла. Еще в июле месяце, она пришла в весь, напоминающую разбуженный муравейник. Всюду сунула свой нос. Взяла за руку маленькую Ленку, и подошла с ней, тихой, слегка пришибленной действиями старухи, к Монзыреву. Пристально посмотрев ему в лицо, напористо сказала тогда:
— Что, боярин молодой, занимаешься перестройкой верви под себя? Смотри не надорвись.
— Нет, старая, просто живу по принципу «если не мы, то кто же?». Хочу выжить и заставить выжить других людей. Хочу победить и заставить быть победителями окружение свое.
— Достойно. Я заберу эту пигалицу с собой. У меня она принесет больше пользы людям. А заодно, и душу ей отогрею.
Монзырев уже многое слышал о местной знахарке, живущей в лесу неподалеку. Информация, собранная им, была весьма положительной. Посмотрел на притихшую Ленку, промолвил:
— Поживешь у бабушки, Кнопка?
Опустив глаза в землю, держась рукой за бабкину ладонь, та молча кивнула.
— Смотри, старая, будет, что с девчонкой не так, порву, как Тузик грелку.
Так прошло первое знакомство с деревенской ведуньей. С тех пор круговерть дел не позволила Монзыреву увидеться с обеими. Хотя проведать подругу, он не раз посылал попаданцев. Успокаиваясь после каждого посещения лесной полянки, Ленкиными подружками.
Присели за стол, расположились друг напротив друга. Черношкурый, хвостатый бандюган, немедленно запрыгнул на бабкину лавку. Мазнув глазами-бусинками по Монзыреву, отставил лапу, тут же принялся вылизываться, показывая свою независимость и полное отсутствие интереса к Анатолию.
— Что привело молодого хозяина к нам? Ведь сколь не показывался.
— Да вот, просто проведать решил. Гостинец привез. Мишаня потом в избу занесет.
— Ну да, ну да. То-то детей погулять отправил.
Задумчиво Монзырев барабанил подушечками пальцев по столешнице. С чего начять разговор? Да и стоит ли его начинать. Ведунья все это время молча смотрела на задумчиво сидевшего боярина.
— Вот ты умная женщина, Павлина Брячеславовна.
— О как завернул. Просто бабка Павла, не сказал.
Не замечая бабкиного тона, продолжил:
— Все за советом к тебе. А я, чем лучше? Ты все знаешь, что было, что будет.
— Скажи еще — что на сердце лежит. Ха-ха-ха.
Повысил голос:
— Хорош смеяться.
— Все-все, молчу. Поговорим.
— Так вот. Гложет меня иногда, правильно ли поступаю. Людей, как лошадей, загоняю. Передохнуть не даю. Сделал одно, тут же ему другое. Давай делай. Опять же, поучаю всех, как жить потребно. Удивляюсь, что не стонет еще никто. Не до любви, любовь появилась. Соседям понятие свое о жизни насаждаю. Короче, если рассудить — тиран, да и только.
— А теперь послушай меня, милок, каргу старую. Как ты иногда называешь меня в своих мыслях. Ты сам-то, когда в том времени жил, в Белого Бога верил ли?
— Хм. Странный вопрос задаешь человеку, который на двух войнах отметился. Я и по сей день в него верю. Вот только расхождения у меня не с Христом, а с пастырями церковными.
— Что так-то?
— Да ведаешь ли, не нравится мне, что они выставляют Бога рабовладельцем, а людей рабами его. Считаю, что не можем мы быть рабами божъими, не можем, и все тут. А нас, на каждой проповеди стараются убедить в обратном.
— Кто же ты есть?
— Я человек с устоявшимися принципами, которые не может изменить проповедь чиновника от церкви. А живу по заповедям, перекликающимся с девизом организации, в которой работал до недавнего времени. Которые гласят: «Долг перед Родиной, Мужество, Честь».
— Попав сюда, ты живешь по заповедям. Только не по своим, но по правильным. По нашим, славянским заповедям живешь. Послушай, как они звучат:
— сохраните память о всех Предках Родов ваших
и ваши потомки будут помнить о вас…
— воспитайте в чадах своих любовь к Святой земле
Расы, чтобы не прельщались они чудесами заморскими,
а могли сами сотворить чудеса более чудные и
прекрасные, да во славу Святой земли вашей…
— не живите по законам, что создали люди, дабы лишить
вас воли, а живите по законам Бога Рода Единого.
Это заповеди Перуна. Смотри сам, ты сохранил рода кривичей и северян. Не заставил забыть корней своих, богов своих. Направляешь и воспитываешь людей веси. На крыло ставишь, вольные они при тебе, хоть и трудно им иногда жить возле тебя. Сотворил чудо чудное, детинец на месте старой веси поставил, дабы любовью к Святой земле русской не пустить кочевников за пограничье. Ну и живешь ты по законам Бога Рода, это я тебе говорю. Так в чем ты неправ? Поэтому и назвала я тебя хозяином земли этой. А, что в Белого Бога — веруешь это хорошо. А то, знавала я пришлых от вас, так те, вообще ни-во-что не верили. Кончили плохо, перед самой смертью поверить пришлось, что все-ж есть на свете Бог. Да-да, не удивляйся, вы не первые к нам попадаете.
