Пропаданка (СИ) - Кицунэ Миято

— Моего брата? — с удивлением переспросил Тарион.

Тогда он впервые узнал о том, что его мать родила не его одного, а их двоих. Что у него есть брат-близнец.

Отец сказал, что они смогут увидеться ещё не скоро и что они — часть исследования временного искажения. Поэтому Тариона постоянно измеряли и проверяли, сравнивая с Владиилом, оставшимся в Благословенном Царстве. Они увиделись вживую ещё через много лет, но задолго до первой встречи начали вести редкую для Тариона переписку через Врата. Владиил отправлял ему свои и мамины фотографии, мысли, вопросы, даже стихи, писал про одноклассников, про маму и их досуг в Благословенном Царстве.

Тариона поразило, насколько юным оказался его брат. Выглядели они практически одинаково, но… когда Владиилу было восемнадцать, ему было восемнадцать — ни больше, ни меньше, тогда как Тариону исполнилось уже четыреста сорок лет.

Он стал довольно могущественным магом, знал очень много о природе вещей, обучился всем языкам своего мира, в совершенстве знал старшую речь и тайнопись, изучил многие науки, знания которых соединил с магией.

Владиил оказался другим. Не глупым, но… выросшим в совершенно иных условиях, не заражённым вирусом времени, не подвергнувшимся временному искажению. Его жизнь — как взмах крыльев бабочки — короткая и яркая.

И всё же братские узы, несмотря ни на что, оказались крепки. Тарион чувствовал связь со своим братом и радовался тому, что у него есть кто-то родной, который, возможно, его понимает, принимает и восхищается. Единственное, отец просил не рассказывать Владиилу о магии и вообще их изысканиях в этом направлении. Но Тарион в общих чертах всё равно рассказывал всё, просто Владиил думал, что они используют какие-то технологии или местные науки, ведь в Благословенном Царстве знали, что в Пятимирье другие физические законы.

В тот же год, когда Тарион начал переписываться с братом, установили ещё один «закон» временного искажения: сложность вернуться в Благословенное Царство.

По данным, полученным отцом, вернувшиеся в Благословенное Царство эльфы терялись после того, как попадали в иную среду. Они проживали в Пятимирье тридцать с лишним лет, успевали сделать многое, а после возвращения не могли приспособиться, привыкнуть, что за это время там прошёл всего год. Иначе ощущали время. Для них проходило слишком много лет вдали от дома, в иных условиях. Они менялись. А если они возвращались после положенного отдыха, здесь порой сменялись целые поколения людей. Это было неудобно. В конечном счёте на базе сформировался некий костяк, подписавший «вечные контракты», который пополнялся новыми исследователями, которые делали то же самое. Отец, Морнэмир и Тарион даже разработали специальные тесты, которые сразу отсеивали тех, кто не смог бы оставаться. Психологическая и психическая стрессоустойчивость были там на первом месте, как и интерес к жизни, любовь к исследованиям и наличие хобби. Тем, кто настроен на долгую жизнь, нужно уметь заполнять каждое её мгновение.

С помощью магии Тарион смог улучшить генетику мэллорнов и приспособить их для проживания. Так база превратилась в Серебристый Лес — своеобразная неофициальная столица Эльфийского Княжества. Официальной же стал город Берк, основанный ещё в пятисотом году от Исхода.

Постепенно Отец привёл Тариона к мысли, что ему стоит начать исследование по поводу магического вмешательства в организм людей и исправления некоторых аспектов вируса времени. А также магическим путём добиться долгожительства.

Они уже выяснили, что эльфы и люди могут получить общее потомство, Тарион приблизил рождённого женщиной от эльфа мальчика к себе и изучал. Временное искажение влияло с изменениями, развитие было лишь немного замедленно. Половозрелость наступала в восемнадцать, а не в десять-двенадцать, в сравнении с людьми, более длинный цикл молодости и зрелости, первые признаки старости наступали в возрасте ста пятидесяти лет, а смерть по естественным причинам — в двести восемь. Тарион с головой ушёл в эти исследования и пришёл к выводу, что ему необходимо побывать в Благословенном Царстве, чтобы своими глазами увидеть и почувствовать магией все различия.

Впрочем, отец оказался категорически против. Считал, что это нарушит их эксперимент. Боялся, что Тарион может лишиться магических сил в Благословенном Царстве и это станет настоящей катастрофой. Запретил даже думать об этом.

Тем временем Морнэмир, как и отец Тариона и другие эльфы, потихоньку начал стареть — и на долгое время Тарион занялся другой проблемой: остановкой времени. Для этого требовалось направить временное искажение в ещё большее замедление некоторых процессов и одновременно ускорить другие. Всё это требовало ювелирных расчётов, но таким образом решались и другие задачи. Возможно, даже у женщин получилось бы исправить перекосы в работе их организмов. И Тарион преуспел.

В итоге самый первый их эксперимент в этом направлении частично увенчался успехом. Вот только Тарион не ожидал, что магия зачернит волосы Морнэмира, а также лишит его кончиков ушей. Так Тарион узнал вторую серьёзную тайну Серебристого Леса и происхождения «эльфов». Даже ему родные уши приделали ещё в детстве. А волосы большинства эльфов оказались искусственно выбелены, чтобы походить друг на друга. Только у отца, Тариона, Владиила и Эфила светлый оттенок волос природный.

После этого для себя и отца Тарион внёс в своё заклинание некоторые поправки, чтобы запечатлеть и имеющуюся внешность, а вот Морнэмир вернул себе уши, сделав их заново на базе: там имелось для этого оборудование, но волосы высветляли лишь в Благословенном Царстве, а после «временного закрепления» отец задокументировал смерть Морнэмира. А после тот и вовсе отправился в путешествие и стал кем-то вроде военного советника-наблюдателя в Слуте — небольшом королевстве западней Аслаха, где добывали эленхайм. В Серебряном Лесу некоторые эльфы называли Слут «Швейцарией», объясняя тем, что это горное королевство было очень богатым, держало нехилую армию лучших фойна и хранило жёсткий нейтралитет, находясь между постоянно грызущимися соседями. Впрочем только почти постоянное нахождение Морнэмира не позволяло тем же Газату или Веретании захватить шахты и рудники Слута. За это эльфы получали приличный процент «натурой», то есть ресурсами, и практически монополизировали рынок магических амулетов и артефактов в Аслахе, да и в мире.

Постепенно тех проверенных эльфов, кто не собирался возвращаться в Благословенное Царство и кого отец приближал к себе, всех «закрепили», сделав Вечными Светлыми. Теперь Тарион учёл разные нюансы, даже естественное отсутствие растительности на лице, а то Морнэмир объявил себя «Чёрным Эльфом», отпустил бороду и успешно с его слов «кошмарил» юных фойна, которые проходили подготовку в Слуте, так как в Аслахе было «всё слишком спокойно».

По факту лишь Владиил остался приходящим к ним из Благословенного Царства, своего рода мостом между ними, и от него магию держали в секрете. Но когда брату-близнецу исполнилось что-то около тридцати, а Тариону — восемьсот, их отражения в зеркале начали отличаться, Тарион это видел. Оставалось не так много времени до того, как это начнёт замечать и Владиил, хотя втайне от брата Тарион всё же провёл небольшой ритуал замедления старения из своих новых разработок. Именно такой секрет молодости собирался преподнести отец лирам Благословенного Царства, чтобы те сквозь пальцы смотрели на политику Серебристого Леса. Но для этого нужны доказательства.

Тем временем Владиил прибыл с новостями, что в Звёздных Вратах Нового Аркаима сменилось общее руководство, много чего говорил и о маме, которая как раз и занимала должность главы проекта по Пятому миру, но в последнее время неважно себя чувствовала и её хотели отправить на пенсию. Владиил почти всю свою жизнь положил на учёбу и то, чтобы попасть к ним, и у него имелись все шансы получить должность главы, если он защитит докторскую степень.

Всё это как-то само сложилось в план, и Тарион уговорил Владиила ненадолго поменяться. Он видел один из архивных фильмов про то, так поменялись близнецы, жившие с разными родителями. Брат согласился: это и ему позволило заняться нужным исследованием.