Охотники на троллей - дель Торо Гильермо

Пузырь треснул по центру, хлопнув как взорвавшийся воздушный шар, и разноцветный клубок внутренностей выплеснулся наружу. В ту же секунду, как прозрачная оболочка коснулась земли, она превратилась в вонючее желе. Кишки вывалились последними, обернувшись вокруг моих ног. Я с отвращением попятился. Глаз привлекло какое-то шевеление, и я понял, что это разбегаются все муравьи, жуки и червяки, населяющие этот клочок земли. Они не желали иметь ничего общего с промочившей их мир жидкостью.

Я осмотрел месиво. Тот бурый мешок – это желудок, а большая зеленая штуковина – вероятно, печень. Но на что похож желчный пузырь тролля, черт побери?

Из дома донесся лязг металла.

Мы с Табом переглянулись. Он продемонстрировал свой страх широчайшей улыбкой, сверкнув скобками. Таб яростно заскреб звезду своей мокрой футболкой, так что и стена, и футболка порозовели. Я оглянулся на растекшиеся внутренности и попытался перелопатить их Кошкой № 6. Теперь со второго этажа послышались звуки драки и глухие удары. Не было времени деликатничать с этими потрохами. Я упал на колени – джинсы сразу намокли от свернувшейся слизи. Я вдохнул воздуха и погрузил обе руки в теплые кишки.

Мое прикосновение им не понравилось. Они плевались едкой жидкостью, обжигающей кожу. В кончики пальцев будто вонзились острые ребра. Мое предплечье обвил клубок кровеносных сосудов, вызвав дикую боль. Каждый орган вопил собственным сердитым голосом. Но я продолжал яростно копаться во внутренностях, разминая каждый склизкий кусок мяса в надежде наткнуться на желчный пузырь.

Я понял, что нашел желчный пузырь, как только до него дотронулся. Он был обжигающе горячим. Я вытащил его из кучи, при этом пузырь громко чавкнул. Кровеносные сосуды вокруг моей руки отвалились, а остальные внутренности тролля обмякли и застонали, словно оплакивая потерю. Я победоносно поднял зажатый в кулак желчный пузырь. Он был размером с мячик для гольфа, на ощупь похож на мокрый шпинат. Он перекатывался в моей руке, словно был наполнен личинками. Я потянулся к холщовому мешку Джека и бросил мелкую оранжевую сволочь внутрь. Осталось еще девять.

Откуда-то со второго этажа послышался скрип раскалываемой древесины. Я вздрогнул, Таб бросился на землю, словно спасался от огня. Наверху заплакал ребенок, и я ждал, что зажжется свет в родительской спальне, но потом вспомнил, что всех остальных в доме шмуфнули. Только охотники на троллей могли претендовать на победу.

С воинственным воплем – он прозвучал скорее как визг – я сменил Кошку № 6 на Клинок Клэр и рассек второй пузырь. Через несколько секунд я достал желчный пузырь, еще через секунду он оказался в мешке Джека. Я протыкал, рассекал и хватал: три желчных пузыря, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Стены дома усеяли частицы внутренностей, и я крикнул Табу, чтобы он их тоже вытер. Из окна второго этажа донеслось энергичное хлопанье, как от крыльев летучей мыши – Нульхаллерам явно помешали сделать с ребенком то, что они собирались. Я вскрыл девятый пузырь с достойным восхищения мастерством. Желчный пузырь сразу сдался, запрыгав наверху кучи, я схватил его.

Началась полная неразбериха. Охотники на троллей ворвались в детскую. Зажегся свет, и завязалась битва. Я услышал тяжелое дыхание Джека, рычание АРРРХ!!! и самодовольное сопение Моргунчика. Нульхаллеры не издали ни единого звука, только их кожа хлопала как простыни в прачечной – ведь их глотки лежали передо мной на лужайке.

Тот же самый инстинкт, что помог запомнить боевую технику Джека, подсказал мне, что мы проигрываем. Ударам мечей Джека не хватало завершенности, а АРРРХ!!! издавала слишком много удивленных повизгиваний. Нульхаллеры стали громче, в унисон хлопая кожей. Но больше всего меня тревожило отсутствие одного звука.

Ребенок прекратил плакать.

Я бросил мешок с желчными пузырями и рванул к задней двери.

– Ты что, рехнулся? – прокричал Таб.

Я бросил за спину Кошку № 6, и она вонзилась в землю у ног Таба.

– Если кто-нибудь выйдет, воспользуйся этим, – крикнул я.

– Что? Краска, Джим! Мне велели только оттирать краску!

Даже на такой скорости темные комнаты дома обдавали мавзолейным холодом. Гудящий холодильник, пустые незамысловатые стулья и разбросанные пульты управления кричали о смерти. Если я не потороплюсь, они будут принадлежать мертвецам. Я нашел лестницу и, перепрыгивая через три ступеньки, за считаные секунды оказался в детской, ввалившись в дверной проем, сжимая обеими руками Клинок Клэр.

Стены солнечно-желтого цвета были украшены розовыми пандами. Я заметил эти детали, несмотря на то, что стен почти не видел. Половину комнаты заслоняла черная шерсть: АРРРХ!!! в таком ограниченном пространстве выглядела еще крупнее. Мне не приходило в голову, что в человеческом мире ее размеры могут доставлять неудобства, но дело было именно в этом: тесная комната замедляла ее движения, а Нульхаллеры наскакивали на нее как голодные псы.

Джеку и Блинки повезло больше. Я насчитал пять мертвых Нульхаллеров, лежащих у их ног как изодранные ковры. Остальные яростно сражались, зубы клацали по мелькающим мечам Джека. И хотя его лицо скрывала маска, я распознал восторженную энергичность, присущую только тринадцатилетним. На краткое мгновение я увидел того подростка, каким мог бы стать Джек, если бы шлифовал подачу мяча на бейсбольном поле, вместо того чтобы кромсать жутких существ.

Джек сбил Нульхаллера с ног, ударив его мечом плашмя. Внезапно Моргунчик выбросил щупальце и схватил тролля с такой силой, что содрал с него шкуру. Смерть была мгновенной и кровавой. Шесть мертвецов, осталось еще четверо.

Даже с отсутствующими глотками Нульхаллеры могли разговаривать, безголосо хрипя, а поскольку медальон по-прежнему болтался у меня на шее, то я их понимал. Это были не разговоры. Скорее ритуальные песнопения какого-то гипнотического культа, они повторяли два леденящих душу слова:

– Подмени ребенка.

– Подмени ребенка.

– Подмени ребенка.

Колыбель отодвинули от окна, чтобы она служила барьером и защищала двух Нульхаллеров, спрятавшихся за ней. Колыбель была пуста, ребенка держали те двое. Я прижался к стене и двинулся по периметру комнаты, отбрасывая ногой игрушки карамельных цветов. Меня до сих пор никто не заметил. Я добрался до края колыбели и наклонился, чтобы заглянуть за нее.

Один из Нульхаллеров полностью завернул ребенка в свою пустую оболочку. Бледная жидкость выступала через поры тролля, покрыв младенца с головы до ног. Не успел я закрыть разинутый от изумления рот, как ребенок выскользнул из слизи и приземлился на пол, так и не проснувшись. Но жидкость твердела, и я понял, что тролль сделал слепок ребенка. Я склонился еще ближе к отвратительному зрелищу и увидел, что похожее на младенца пространство внутри отвердевшей жидкости начало пульсировать венами и нервами, из них как гроздья винограда стали расти внутренние органы. Розовый костный мозг покрыли белые кости, а их – бледная упругая кожа.

Они создавали фальшивого младенца, чтобы оставить его взамен. Второй Нульхаллер протянул тонкую руку, схватил настоящего ребенка за ноги и стал засовывать его в открытую пасть. Внутренностей у него не осталось, а значит, тролль собирался использовать пустое тело как мешок, чтобы унести ребенка домой.

Я отпихнул колыбель и ткнул Клинком Клэр в мякотки второго тролля, так что меч вышел с другой стороны. Тролль издал предсмертный вопль и выпустил ребенка. Я инстинктивно бросил меч, он клацнул по полу, и я нырнул вниз, чтобы подхватить младенца. Девочка упала мне на руки, причмокивая под липкой жидкостью, еще покрывающей ее тельце. Я прижал ребенка к груди, почувствовав не только облегчение от того, что ее спас, но и восторженный трепет от убийства тролля. Джек был прав – мне это понравилось.

Сделавший слепок младенца Нульхаллер распластался по стене. Я схватил с пола Клинок Клэр и взмахнул им. Тролль оказался слишком проворным, он подпрыгнул, вскочив на меч как на ступеньку, и сиганул через колыбель. Меч последовал за ним и рассек ребенка-подменыша пополам.