Степень свободы - Янковский Дмитрий Валентинович
Воодушевленный эффективностью новой тактики, я попросил Арду следовать ей и впредь, а девушке такой стиль вождения, кажется, понравился еще больше, чем мне.
Следующие три километра мы пролетели больше через лес, чем следуя изгибам дороги. При этом противник не имел возможности ни прицеливаться, ни догонять нас. Я не знал, а на карте не было толком обозначено, как долго продлится извилистая часть дороги, но подозревал, что нашему случайному преимуществу скоро придет конец. Арда не стала этого дожидаться. Чтобы сбросить погоню с хвоста, она выкрутила штурвал и направила глайдер прямиком в лес, уже не срезая изгибы, а, что называется, напролом. Изображение на индикаторе покрылось муаровой рябью – это давали помехи проносящиеся за кормой стволы уцелевших деревьев. Машину начало трясти, как в лихорадке. Пригнувшись, я бросил взгляд в смотровую щель башни и увидел остающуюся за нами прямую узкую просеку. Преследователь на турбо-драйве соваться в нее не решился, а полетел по дороге дальше на север, резонно предположив, что когда-нибудь мы на нее выйдем. Скутеры же, как более легкие и маневренные, без большого риска разбиться рванули за нами. К счастью, ни один из них не мог нести тяжелое вооружение, а легкое не могло причинить броневику большого вреда.
Но, кажется, я недооценил степень развития оружейного искусства полицейских магов – малокалиберные спелганы скутеров были снаряжены магической энергией Воды. Это мне стало понятно после нескольких попаданий, легко, как сахар, растворявших броню. Причем скорострельность этих пушек была довольно высокой, они секунд за пятнадцать превратили корму глайдера в решето. Это мало влияло на ходовые качества нашей машины, но неплохо увеличило мне обзор. Теперь я мог видеть преследователей, не склоняя шею до хруста при попытках заглянуть в смотровую щель.
– Не лети по прямой, – крикнул я Арде. – А то они превратят глайдер в одну сплошную дыру.
Она резко повернула штурвал, и меня чуть не вышвырнуло из кресла от центробежной силы и тряски. Но я удержался и приготовился вести огонь, как только противник окажется в колечке прицела. Несмотря на то что Арда часто перекладывала штурвал, описывая по лесу замысловатые зигзаги, противнику иногда удавалось выскочить на траекторию прямого выстрела, из-за чего количество дыр в нашей броне увеличивалось неуклонно. Я же в такие моменты не успевал навести орудие и пускал очереди скорее для острастки, чем в надежде в кого-то попасть. При этом было видно, как заряды сносят и в щепки разбивают деревья. Пару раз рухнувшие стволы создали серьезную помеху движению скутеров, что навело меня на мысль о более эффективном использовании нашей огневой мощи. Поскольку выцеливать мелкие маневренные скутера оказалось для меня на удивление сложной задачей, я взялся нарочно валить деревья так, чтобы они преграждали дорогу скутерам. Это заставило их ощутимо отстать и, по большому счету, скрыться из виду. Заметив это, Арда перестала петлять и взяла курс с таким расчетом, чтобы быстрее выехать на дорогу. Такую инициативу я не мог не поприветствовать, поскольку дико устал от тряски и ударов при непрерывных таранах.
Но стоило нам опять оставить за собой прямую стрелу просеки, как скутеры вновь появились за кормой и начали очередями растворять приличные фрагменты брони. Когда от кормы остался только куцый огрызок, заряды начали уничтожать предметы внутри глайдера, и первым, что попалось на пути структурированного потока энергии, была опорная стойка моего кресла. Я даже ойкнуть не успел, как очутился на бронированном полу, причем с приличной шишкой на лбу, а перед глазами у меня весело мерцали разноцветные искры. Следующие два заряда полностью вывели из строя пульт управления огнем. Сообразив, что к чему, Арда снова начала петлять, но нам надо было коренным образом изменить ход событий, иначе погоня могла кончиться не в нашу пользу.
Поскольку стрелять теперь было не из чего, я решил взять на себя управление глайдером, чтобы выкрутиться из ситуации с помощью водительских навыков. Арда это почувствовала и беспрекословно мне уступила пилотсткое кресло.
Самое смешное, что в качестве пассажира она себя видеть не пожелала, а схватила тяжелый спелган, валявшийся рядом с телом убитого ею келебра. Присев на одно колено, она редкими и точными выстрелами через дыру в корме серьезно ограничила маневренность скутера. Мне же пришлось устроить совершенно дикую гонку по лесу, бросая машину из стороны в сторону, сшибая деревья и при этом стараясь не отклоняться далеко от дороги. И надо признать, что при смене ролей эффективность нашей команды возросла многократно – Арда выбила из седла одного ящера, другой же, уклоняясь от ее выстрелов, врезался в дерево на полном ходу. Единственный оставшийся решил, что этот день не лучший для посещения Призрачного Мира, и отстал, делая вид, что изо всех сил пытается нас догнать.
– Кажется, оторвались, – сказала Арда.
– Если бы не потеря глиссера, – ответил я, постепенно сбавляя скорость, – это можно было бы считать успехом. Там осталась вся провизия, топливо и оружие.
– Во-первых, если в машине действительно осталось что-то ценное, за глиссером можно вернуться. – Девушка пожала плечами. – Во вторых, мне кажется, там вообще мало чего осталось. Эти чешуйчатые твари разворотили нам весь багажник. Ключ от тайника я вытащила, а трофейное оружие, – она погладила цевье тяжелого спелгана, когда-то принадлежавшего келебра, – лучше того, которое мы купили.
– Больше всего меня волнует именно топливо, – признался я. – С остатком энергии мы не доедем на глайдере до жилища отшельника. А глиссер и расходует меньше, и в багажнике точно осталось несколько неповрежденных кристалл-кассет. Не хочется переть через тундру пешком!
– Правда не хочется, – вздохнула Арда. – Тогда, если все равно придется возвращаться, лучше это сделать сейчас.
Посоветовавшись, мы решили выбраться на дорогу. На глиссере двигаться по ней пришлось бы с большой осторожностью, чтобы не напороться на ловушки монгов, но глайдер показал себя настолько устойчивым к тарану деревьев, что ни о каких столкновениях можно было не беспокоиться. Поэтому, кратчайшим путем выгнав глайдер на дорогу, я повернул на юг и разогнал его на максимум с учетом одной поврежденной турбины.
По слухам я знал, что монги, не отличаясь особым умом и сообразительностью, ставили ловушки либо в самых узких местах дороги, чтобы их нельзя было объехать случайно, либо на самых удобных отрезках поворота, или в середине прямых участков, на которых невольно хотелось разогнаться. Поэтому я старался вести глайдер поближе к обочине, а повороты осуществлял на грани заноса, по самым неудобным траекториям. Пока я вел, Арда не расставалась с тяжелым спелганом, который, несмотря на малую в сравнении с орудием мощь, проредил противников куда с большей эффективностью, чем пушка под моим управлением. Все же правду говорят – хороша та вещь, с которой умеешь обращаться. С башенным орудием мне пришлось столкнуться впервые, поэтому неловкость обращения с ним не вызывала во мне большого стыда. А вот за Арду меня начала охватывать гордость. Нет, ну натурально как за собственную дочь. С учетом расовых отличий это было странно, но все же имело место. Так что потихоньку я к этому чувству начал привыкать. И если поначалу у меня с Ардой, как у любого человека с любым сидом, было нечто вроде подсознательного соревнования, из-за чего ее яркое превосходство переживалось с горечью, то теперь я за нее радовался от чистого сердца. Я не знал, что стало тому причиной – то ли дорога сблизила, то ли родство мечтаний, то ли детский взгляд Арды на мир… Хотя что в этом копаться? Мне было хорошо, ей, по всей видимости, тоже. Что еще надо? Копание в себе, моральные запреты и терзания по поводу их нарушения принесли людям не меньше бед, чем все войны, вместе взятые. А нашим общим с Ардой идеалом была свобода. И мы не собирались следовать нормам межрасовых отношений только потому, что так принято.
За этими размышлениями я не заметил, как достиг нужного места.
