Беттина Белитц - Непозволительно отважный (ЛП)
- О, Люси, нет ... прошу тебя нет ... ещё этого не хватало ... Твои глаза ... посмотри на меня! Ты должна посмотреть на меня, барышня!
- Мама ... немного потише, пожалуйста.
- Потише? Моя дочь принимает наркотики, а я должна говорить тише? - протрубила она. - Хериберт, иди быстро сюда!
- Папа внизу в подвале, со своими трупами. Он тебя не слышит. - Я хотя и не была уверенна в этом, но хватало и того, когда мама сходила с ума. А это могло занять много времени, пока я донесу до её понимания, что она заблуждается.
- Мне нужен материал, а не наркотики. Материал. Ты слышишь, мама?
- Всё ведь было так хорошо! - Мама вскинула руки вверх и при этом задела люстру на потолке.
Колыхающимися кругами свет крутился по столу. Если я буду смотреть туда ещё дольше, то действительно покажется, будто принимаю наркотики.
- Наконец было всё хорошо, а теперь ... почему? Почему?
- Мама, да послушай меня. Я хочу купить только материал. Заменитель кожи. Для шитья. От этого не хмелеешь.
- Нет? - спросила мама слабо и, схватившись за люстру, остановила её. - Шить? Что? Но ... шить? - Сбитая с толку, она положила правую руку за своё ухо. - Ты хочешь - шить? По собственному желанию?
- Да, - ответила я твёрдым голосом, хотя мне самой показалось немного пугающим, когда мама произнесла это вслух. Я хотела шить. Мои пальцы прямо-таки чесались, изнывали по игле и ниткам.
- Но ты ... ты ... Ты больна, дорогая? - Обеспокоенно она положила мне свою разгорячённую руку на лоб.
- Тебе нехорошо? Или это для школьного задания?
- Нет. Это для Л ... для меня, - быстро исправила я. - Подожди, я тебе покажу. - Я бросилась в свою комнату, где Леандер, будто пустив корни, стоял перед моей кроватью и смотрел в самого себя, схватила мой дизайн, побежала назад на кухню и показала его маме.
Кончиками пальцев она взяла его у меня из рук и разложила на кухонном столе.
- Это очень короткая юбка, Люси. И она кривая. Но прежде всего она короткая. Ты её не оденешь, барышня!
- Это не юбка, - повторила я нетерпеливо, что уже ранее продекламировала Леандеру.
- Это скорее ... ну, поясная сумка без сумки. - Мама посмотрела на меня непонимающе.
- Ага. - Ещё раз она коснулась вскользь моего лба. - Люси, ты мне совсем не нравишься. Сначала твои волосы, а потом глаз на стене ... - Ладно, волосы. Она всё ещё не переварила это.
Позавчера ночью я проснулась и захотела посмотреть, как это будет выглядеть, если у меня впереди будет пара чёрных прядей в моей рыжей, короткой стрижке. Так как у меня под рукой не было краски для волос, я покрасила их моим чёрным водостойким фломастером. Я считала это клёвым. Мама однако чуть не заплакала, когда увидела меня.
Она в любом случае почти не справлялась с тем, что я отказывалась отращивать свои волосы. Подобно тому, как это было с волосами, получилось и с глазом. Незадолго до полуночи у меня появилась идея, нарисовать глаз на стене. К сожалению, мне слишком поздно пришло в голову то, что я совершенно не могу рисовать. Во всяком случае, не достаточно хорошо, чтобы увековечить себя на моей стене. Так что всё закончилось на зрачке и радужной оболочке. Но то, что было теперь, поясная сумка без сумки, было совсем другим.
Это я должна была закончить. И я знала, что у меня получится. Это будет уникальным.
- Ты уверенна, что не принимаешь наркотики?
- Совершенно уверенна, мама. Я хочу апплицировать сюда только кусок кожи ... - Опять такое глупое, взрослое, остроумное слово, подумала я и прикусила язык. - ... и, может быть, приделать заклёпки. Посмотрим. Но мои карманные деньги закончились.
- Что с пятнадцатью евро, которые я дала тебе вчера?
- На них я купила носки. И шарф, - ответила я правдиво. Носки 42 размера. Их я смогу себе самое большее натянуть на голову. Шарф был ярко фиолетовым, никогда в жизни я не одену его добровольно. Кроме того он был обмотан вокруг шеи Леандера всю ночь и между тем стал уже прозрачным.
Но маму это на время удовлетворило, она глубоко вздохнула и вытащила помятую банкноту в двадцать евро из кармана брюк. Так как я носила только чёрные и серые вещи, то она все равно не различит, есть ли ещё один серый шарф в моём шкафу - это было бессмысленно проверять мои слова.
Она сдалась пытаться уговорить меня носить розовый цвет. Как бы она обрадовалась, если бы я показала ей фиолетовый шарф ... или по крайней мере могла представить своего парня, который носил фиолетового цвета шарфы. Но так, как это выглядело, она никогда не увидит Леандера. Что было и плохо и хорошо равным образом.
Она тут же потеряет сознание, если узнает, что уже в течение года в моей комнате живёт парень, которому я уже неоднократно ассистировала во время принятия душа, и который на нашей школьной поездке прыгнул голым в бассейн перед глазами её дочери. Парень, на чьей спине красовалась огромная татуировка крыльев ангела ...
- Спасибо, мама. Я скоро вернусь. - Я бросила испытывающий взгляд на мою старую собаку Могвая, который с недавнего времени всегда ложился на прохладные плитки на кухне, вместо своей корзинки. Там он лежал и теперь, один глаз открыт, другой закрыт. Его дыхание было тяжёлым.
У него в лёгких была вода, сказал ветеринар при последнем обследовании. Он был просто старой собакой и к тому же с больным сердцем. Сожалея, я решила оставить его здесь, а вместо этого потянула Леандера за рукав из моей комнаты и по лестнице вниз. Он не сопротивлялся, но также не показывал никакого энтузиазма для нашей вечерней вылазки.
Безучастно он шёл, спотыкаясь, за мной, в то время как резкий, холодный декабрьский ветер безжалостно дул нам в лицо. Только что ведь всё было хорошо, сказала мама. Да, я тоже так думала. Что теперь всё будет лучше и легче, после того, как Леандер ускользнул от своей труппы. Что мы сможем начать всё сначала, без страха, недоразумений и забот. Как же сильно мы заблуждались.
Глава 2
.
Большое преображение
- Нет, Люси, нет! Тебе нельзя этого делать! - Но было поздно. Я уже в лучшей манере паркура перепрыгнула через прилавок и толкнула озадаченную Фатиму к её зеркалу для примерок.
- Mon Dieu, - застонал Леандер и отвернулся от смущения. - Она мусульманка, Люси, она хочет прятать свои волосы, тебе нельзя это ... Mon Dieu, она действительно это делает.
Да, я делала это, я не могла по-другому. Это снова было одно из тех озарений, против которых я была совершенно бессильна. После того, как я безуспешно обыскала магазины в Ратхаус центре, я попала в одну из многочисленных, небольших, пошивочных мастерских для переделок в Людвигсхафене, которые почти все находились в турецких руках.
