Наталья Егорова - Крокозябра
– Нифига себе! - обрадовался Ромка. - А ты говоришь, бракованная!
– Лови его! - закричала Таня.
Напуганный резким звуком, крокодильчик дернулся особенно сильно, разодрал пакет и плюхнулся на дорожку. Ни на секунду не растерявшись, животное рвануло по сугробам, шустро перебирая лапками и руля длинным голым хвостом.
– Ну ловите же его!
Тяжело дыша, по колено проваливаясь в сугробы, компания бросилась следом. Но крокодильчик будто знал, куда бежать - шустрил себе по снегу через двор, а крысиный хвост рисовал за ним неглубокую кривулину.
– Ой, ну куда же он! - задыхаясь, чуть не плакала Таня. Ромка потерял шапку, а щеки у него горели, как свеклой намазанные. Илюшка чувствовал, что в сапоги набилась ледянистая крошка и протаивает к пяткам.
А крокодильчик раз - и плюхнулся в канаву.
Канава эта была длиннющей: от угла дома и через весь двор почти до детского сада. Прошлым летом здесь раскопали траншею и меняли трубы. По всему двору высились кучи рыжей глины, а новые черные трубы были похожи на гигантских червяков. Илюшкина мама ругалась, потому что горячую воду отключили на все лето, а Илюшке ремонт нравился. Среди земляных куч можно было играть в войнушку и человека-паука, а в трубы - кричать басом, чтобы наружу вылетал страшный гулкий голос. Или бросать камешки - насквозь. Правда, у Илюшки камешки никогда не долетали до той стороны.
Потом черные трубы сменились ржавыми, яму закопали, но земля быстро просела и получилась узкая канава, где скопилась грязная зеленая вода. В нее набросали пластмассовых бутылок, колесных ободов, тряпок и прочего мусора. Когда похолодало, обнаружилось, что вода в канаве не замерзает: видно, где-то под землей одна из новых труб оказалась с дыркой.
Вот сюда и мчался крокодил, словно знал, где можно спрятаться. Нырнул в грязную воду и забился куда-то между ржавым велосипедным колесом и здоровенной железной флягой с прорехой в боку.
Ребята остановились, переводя дух. В сапогах хлюпало.
– Ну вот, - упавшим голосом сказала Таня. - Он сбежал. Я за него выкуп заплатила, а он от нас сбежал.
Ромка расстегнул обтрепанный ботинок и сосредоточенно выковыривал снег толстым пальцем. Вода в канаве стояла мутная: поди догадайся, куда крокодильчик нырнул. И не плеснет нигде.
– Он утонуть не мог? - забеспокоился Илюшка. - Или замерзнуть, а?
– Ну и пусть, - топнула ногой Таня, у которой глаза были на мокром месте. - Вот ну и пусть!
Но Илюшка видел, что на самом деле Татьяна тоже беспокоится, просто ей обидно, что крокодильчик удрал.
Тут из-под ржавого жестяного листа высунулась довольная коричневая морда. Моргнули прозрачные, похожие на стеклянные бусины, глаза.
– Да вот же он!
Крокодильчик подобрался к берегу. Плыл он тихо, совсем даже не видно было, как он под водой лапами шевелит или хвостом. И на берег вылез аккуратненько, даже не плеснул ни капельки. Стоит и будто бы хвостом виляет, а физиономия такая... довольная.
– Ему на воле лучше, - авторитетно заявил Кузнецов. - На природе.
– Во-оля, - презрительно протянула Татьяна. - Приро-ода. Вон вода какая грязная!
Но крокодильчику вроде бы все нравилось, и грязная вода тоже. Вид у него был... улыбающийся, кому расскажи - не поверят.
– Он тут простудиться может! Или инфекцию подхватить, или под машину попасть, или его собака укусит! - она пристально посмотрела на крокодила. - Ну, или он собаку, а собачий хозяин его как треснет!
– Мы за ним наблюдать будем. Ухаживать.
Крокодильчик сидел на брюхе, склонив набок гладкую голову и внимательно разглядывая ребят. На морде его застыло насмешливое выражение: казалось, он понимает каждое слово.
– Какой-то он... прям как не настоящий.
– Это почему еще? - обиделся за животное Илюшка. - Нормальный крокодил.
Таня внимательно разглядывала крокодильчика.
– Незубастый какой-то... И голый... И глаза у него неправдашние.
Илюшка ни за что бы не признался даже себе, что крокодильчик действительно не похож на картинки в книжках.
– Это он худой просто. Мы его кормить будем, он знаешь, какой большой вырастет!
– А как мы его назовем?
– Гена, - брякнул Илюшка.
– Не-а, Гена - это толстый и зеленый, - возразил Ромка. - А этот прям как червяк.
– Сам ты червяк! - обиделась Таня. - А назовем мы его... давайте, Кирлисса?
Илюшка фыркнул.
– Это что еще за имя такое?
– Ну... красивое... Я сама придумала только что.
– Он же крокодил, а не бабочка, - сказал Илюшка. - Ему надо такое имя... зубастое.
– Подумаешь, - мгновенно надулась Татьяна. - И будет Крокозябра какая-нибудь!
– А че, - одобрил Кузнецов. - Нормальное имя крокодилячье. Эй, Крокозябра! Крокозябра, цып-цып-цып... Ну, в смысле, кис-кис-кис... Как ему говорить-то?
– Фиг его знает. Может, "ко мне"?
Ромка хрюкнул.
– Крокозябра, сидеть!
Крокодильчик моргнул.
– Ой, у меня же... - Таня принялась рыться в кармане. На свет появился огрызок булки с повидлом, присохший к целлофану.
– У меня со школы осталось, - как будто извиняясь, пояснила она. - Она черствая, правда...
Булку раскрошили на снег. Крокозябра не двинулся.
– Он такое не ест, - заявил Ромка. - Ему мясо надо. Сырое, с костями.
– А может, он нас боится?
Ребята отошли на несколько шагов, снова увязнув в сугробах. Крокозябра проводил их немигающим взглядом круглых глаз, потом подбежал к крошкам и принялся шустро слизывать их неожиданно длинным красным языком.
– Во дает! - восхитился Кузнецов. - Все понимает!
– Он, наверное, думал, мы его опять в пакет посадим, - подхватила повеселевшая Таня.
Илюшка обнаружил, что и впрямь зачем-то держит рваный пакет из-под крокодильчика, и смущенно спрятал его за спину.
Крокозябра доел угощение, вильнул хвостом и нырнул обратно в канаву.
***
Вечером фургон уехал.
Илюшке сразу полегчало. До этой минуты он все боялся, что дядька в синем комбинезоне притащит сачок и начнет ловить крокодильчика в луже.
Он так и не сказал маме про Крокозябру. Он, конечно, обещал Тане двести рублей отдать за крокодила, но та ведь все равно сегодня своей маме расскажет, так что ругать ее будут в любом случае... И потом, они как-то не договорились до конца... А мама бы наверняка поджала губы и сказала, что Илюшка безответственный... Она всегда так говорила, когда Илюшка ключи терял или свет в ванной забывал выключить на целый день. Или за уроки садился часов в девять.
В общем, Илюшке весь вечер было не по себе, так что мама даже два раза ему лоб щупала.
А утром возле канавы сидела Танина мама, тетя Нина.
Вообще-то, она была совсем не вредная и даже не сердитая, но Илюшка ее почему-то побаивался. Она все время таким голосом говорит, как будто шутит, а глаза серьезные, и не поймешь - то ли смешит, то ли всерьез. А еще как посмотрит в свои очки, и как будто сразу видит, когда кто-нибудь врет.
