Тамара Воронина - Перемещенное лицо. 3. Не Квадра
Пришлось еще тащиться до кабинки, где они оставляли одежду. Одеваться на людях считалось неприличным даже больше, чем раздеваться. Аль одним движением высушил обоим трусы и волосы. Дан быстро натянул ставшую привычной черноту и в очередной раз подумал, что теперь удивится, если вдруг придется надевать серую куртку. Или белую рубашку. Раньше у них хоть рубашки были белые, а потом Нирута переклинило, и теперь светлыми пятнами была только вышивка на груди да белая полоса на браслетах.
Браслеты Нирут предлагал снять. С завидной регулярностью. Алиру было все равно, а Дан с той же регулярностью отказывался, но вот почему – не мог объяснить даже самому себе, хотя и пытался. Единственная причина, казавшаяся ему правдоподобной, была сугубо абстрактной. Когда-то его этот браслет как символ собственности поверг в состояние жесточайшей обиды, продержавшееся долго-долго. Потом дошло, что в чужом монастыре его сибирские представления неуместны, хотя именно с этого Нирут и начинал: быть в собственности не значит не быть свободным. Когда Дан сообразил, что эта мысль воспринимается естественно, он и решил оставить браслет как напоминание себе. А Аль с Шариком тоже отказывались, но просто из солидарности. Нирут как-то решил было снять с дракона ошейник. Как тот разорался! Как непочтительно гонял высокое начальство по двору и норовил цапнуть за задницу! И как обиделся на Дана, когда увидел, что он смеется. Извиняться пришлось целый час.
Разумность Шарика не оспаривали уже даже самые большие скептики среди властителей. Поначалу он терпеливо сносил регулярные экзамены, потом эти проверки IQ ему надоели, и он начал иронизировать на свой лад. Очередной властитель, с трудом вытряхнув из волос навоз, в который Шарик его уронил при выполнении очередного задания, спросил очень по-человечески: «Издевается он над нами, что ли?» – и Шарик немедля принял вид оскорбленной невинности и переливчато заверещал. Как морда ящерицы может быть выразительной? Дан как ни присматривался, никакой мимики не замечал, однако… однако не только он, но и унавоженный властитель прекрасно понял, что это именно оскорбленная невинность. Может, Шарик эмпат? Да нет, это ж не эмоции, а изображение эмоций. Тогда он телепат?
Они неспешно ехали неподалеку от моря. Дан щурился он сочной яркости окружающего мира. Ни одного кислотного оттенка, но и ни одного палевого. Небо – так небо, ярче не бывает, синева невероятная. Море – так море, тоже что-то невероятное, Дан не знал, как этот цвет называется. С другой стороны – трава, деревья и цветы. Даже камни под ногами были не тусклые, а переливчатые, наступать жалко. Чешуйки на спине Шарика поблескивали. И они, пара всадников Апокалипсиса, в черном и на черных лошадях. Уххх.
Алю надоело сохранять ленивую чинность, он свистнул, гикнул, что твой казак из кино, и послал коня в галоп. Шарик заверещал и понесся следом, ну и Дан решил не отставать. Но отстал. Никакие годы не сделают его лучшим наездником, чем эльф, которого первый раз в седло усадили в третий день рождения.
Скачка пошла на пользу всем троим. Явно улучшилось и без того не самое плохое настроение. Почти до самого замка они громогласно распевали песенки крайне веселого содержания. Под аккомпанемент Шарика. Тот порой удивительно точно высвистывал целые музыкальные фразы.
Голубой замок местного властителя был хорош, но ни в какое сравнение не шел с парящим над озером великолепием Нирутова жилища. Они переглянулись, лишний раз критично покачали головами, засмеялись, но песни орать перестали. Нирут бы понял, но здесь они все-таки в гостях. Властитель Сарен относился к ним… в общем, как к собственности собрата. Уважительно и равнодушно. Чтоб не разбить ценную вазочку, не порвать перчатку или не потревожить сладко спящую кошку. Дан и Аль отвечали ему полной взаимностью и большую часть времени проводили подальше от утомительной пышности замковых помещений. Нирутово «на любое расстояние» они истолковали как «в пределах возможно скорого возвращения» и особенно далеко не заезжали, да и, по словам властителя Сарена, во все стороны одно и то же.
В комнате Дана ожидал хозяин с повелением начистить перышки для большого приема. Дан обреченно вздохнул.
– Сарену опять хочется показать миру твоих ручных зверушек?
– Тогда бы он пригласил и Шарика, – резонно возразил Нирут, давно переставший реагировать на неуважительное отношение к собратьям. Вот если бы Дан так с Сареном разговаривал… а точнее, если бы Нирут услышал, что Дан так и с Сареном разговаривает, было бы построение и приказ копать отсюда и до обеда с прочими гауптвахтами. Нирут полагал, что с властителями следует обращаться уважительно – и правильно полагал, конечно, но Дана вечно за язык тянуло, словно пацана, и он начинал разговаривать в сильными мира сего как с равными. Они в разной степени фигели, но осаживал Дана только Флайт. Дерзить Дан начинал только под настроение. Последние годы властители уже не так мучили Квадру, то ли привыкли, то ли наизучались вдосталь, разве что Шарик еще привлекал их внимание. Тоже ведь странно: на их глазах пограничная разумность стала… хм… безграничной, и вся Траития уже об этом знала. Казалось бы, следует немедля начать развивать сторожевых драконов с той же целью, так нет, разве что отдельные энтузиасты в отдельных местах развлекались. В этом мире и так было много разумных рас, и никого не интересовала еще одна. Разумный Шарик встречался с неразумными собратьями (с сестрами в основном), и никакой разницы между ними не наблюдалось, с подругами Шарик разговаривал точно так же, как и они с ним, а вот в беседах с людьми его лексикон был многократно богаче.
Дан вздохнул и отправился чистить перышки, то есть мыться, бриться и надевать шелка и бархат, модный в нынешнем сезоне. Скромный прием персон этак на пятьсот. Сарен не мелочился. Жаль, нормально поужинать не получится: на больших мероприятиях в ходу фуршеты, а на фуршетах принято брезгливо ковыряться серебряной, а то и золотой вилкой в каком-нибудь салатике из соловьиных язычков и вести беседы разной степени светскости. Конечно, процесс можно сделать непрерывным и часа через два наесться как следует. Дан предпочел бы навернуть супчик да кусок мяса с гарниром.
* * *
Здешние дамские моды порой заставляли отвернуться даже куда более бесцеремонного Алира. И добро бы грудь из декольте вываливалась или разрез на юбке поднимался выше талии, а то ведь они, коварные, шьют скромненькие платьица из нескромных тканей, вот мужчины и провожают глазами особо интересных дамочек в надежде увидеть, как вдруг – именно вдруг! – становится прозрачной часть платья. Непредсказуемо. Дану повезло уже через полчаса, когда на нежно-розовом фоне платья высветилась очаровательная попка юной гостьи. Без ничего.
