Window Dark - Клан Мёртвого Кота (Dead Cats Clan)
— Так договаривайся, — равнодушно протянула Ириска и подумала, что они слишком долго топчутся вместо того, чтобы что-нибудь предпринять.
— Музыку тихо слушаешь или громко? — внезапно спросил парень.
— Музыку? — не поняла Ириска.
— Уже начинается! Приготовься. Или просто заткни уши.
Вот чего Ириска сделает в последнюю очередь, так это заткнёт уши в незнакомом месте.
Слева раздался шипящий щелчок, будто включили огромную колонку. Мгновение спустя щёлкнуло и справа.
По острым досочкам забора по ту сторону Четвёртого Переулка с невозмутимым видом вышагивал невысокий парень. Рваные вытертые джинсы, перехваченные на левом колене чёрной банданой. Бежевая ветровка с ярко-алым значком. А на голове, в эдакую теплынь, чёрная нефорская шапка с парой малиновых кисточек на длинных хвостах.
Это ж кем надо быть, чтобы запросто шагать по забору, где и не всякая кошка пройдёт!
А парень, чуть покачиваясь, ловко развернулся к Ириске, просверлил взором сияющих изумрудных глаз, широко заулыбался и взмахнул руками, словно заправский дирижёр.
— Как у тебя с английским? — зашептал в Ирискино ухо её спутник.
Вместо слов девочка ответила лукавой улыбкой. Способностей к языкам она за собой не замечала, но разве можно в этом признаться такому парню?
— Тогда песню можешь не слушать. Следи за мной. Увидишь, что я иду вперёд — не тормози.
Воздух раскололся оглушительным треском и посвистыванием, будто неведомый Ди-Джей продолжал проверку аппаратуры. "Дискотека, — хмыкнула Ириска. — В деревне! Надеюсь, не ради неё меня сюда привели". А потом парень в шапочке раскрыл рот, и понеслось:
— Yo listen up: here's a story. About a little guy that lives in a blue world…
Где-то далеко стукнул ударник, и заструилась лиричная мелодия, не вязавшаяся с отрывистыми фразами странного парня. Невидимый пианист давил на клавиши рояля. Печальные звуки уносились к голубому небу.
Язык чесался от вопросов. Но по лицу спутника она поняла: сейчас лучше помолчать.
— …And all day and all night and everything he sees, — парень хитро подмигивал Ириске, словно предлагал присоединиться.
— …Is just blue like him inside and outside, — казалось, он единственный чувствовал себя в своей тарелке.
— …Blue his house with a blue little window, — песня лилась и лилась. — And a blue Corvette and everything is blue for him…
Убыстряясь и убыстряясь, застучал ритм-компьютер. Вокруг начало твориться что-то неладное. Листья набирали синий оттенок. Белые доски изгороди приятно поголубели. Дома приобретали цвет ночного неба. А стёкла словно с рождения были синими.
— …And himself and everybody around, — ветровка певца уже не казалась бежевой, она высветлилась голубыми разводами. На шапчонке заискрились электрические разряды, сложившиеся, то ли в полуобсыпавшийся логотип группы "Ария", то ли в переплетённые трамвайные рельсы.
— 'Cause he aint got nobody to listen… — пропел парень, делающий мир голубым, и исчез.
Ритм-компьютер, гулко ухнув на прощанье, вырубился. Музыка оборвалась. Наступила тишина, в которой бродили затихающие отголоски: "To listen… To listen… To listen".
У Ириски сжалось сердце. Она догадалась, какая зазвучит песня. И приготовилась к оглушительному "Люблю!" Невозможно не знать песню, которую тысячу раз крутят радиостанции с говорливыми ди-джеями и ди-джейками.
— I'm blue! Da ba dee, Da ba die! — выпалил певец.
"Совсем не то", — удивилась Ириска.
И вдруг по траве разлилась синяя тень, словно над улочкой распростёрлась грозовая туча. Потрескавшаяся глина обернулась изгибами голубого мрамора с иссиня-чёрными прожилками. Щебень исчез; на его месте сверкала гора сапфиров. Розы, гиацинты, гладиолусы пропали с глаз долой, вокруг колосились васильки да колокольчики. "Da ba dee, Da ba die!" напугали воробьёв. Те перестали скакать, нахохлились и настороженно рассматривали синие пёрышки друг у друга. Забытая у крыльца кукла превратилась в Мальвину.
Сверлящий звук заставил певца на миг умолкнуть. Так и застыл он, уставившись на Ириску. Нет, не изумрудные были глаза у певца, а синие-синие.
"Da ba dee, Da ba die!" расцвечивали мир холодной синевой. Даже малина превратилась в ежевику. Удирал прочь глупый петух. Его словно окатили чернилами. За синим окном синий старик наливал из синего кувшина синее молоко. Выглянул из синего сарая пёс, уставился в лужу, встряхнулся, словно хотел сбросить с себя синеву. Да где там. Солнце заливало мир прохладными синими лучами, словно странная голубая Луна.
Певец сомкнул губы. Посмотрел с грустинкой. Может, ждал похвалы. Но Ириска растерялась. Она не знала, что сказать. Моргнули синие глаза, и певец растворился, словно Чеширский Кот, позабывший оставить улыбку.
Осиротевшие звуки бессвязно метались по переулку.
— Это не та песня, — прошептала Ириска.
— Просто ты заслушалась отражениями, — хмыкнул парень. — Песнями, из которых выкинули слова. Слушай только оригиналы. Выброшенные слова мстят очень больно. В основном, достаётся тем, кто слушает неправильные песни.
— Эй, а чуть понятнее?
— Кутаясь в отражения, привыкаешь к искажённому миру, а когда приходит настоящее, ты не в силах его принять. Первое слово дороже второго. Первому веришь охотнее. Всё первое стоит очень дорого, просто люди этого не понимают.
— Ещё бы! С такими-то объяснениями, — Ириска недовольно выдула воздух уголком рта.
Проигрыш закручивал звуки вибрирующими спиралями. Постукивали зубы, притоптывали ноги, оглушительно билось сердце, опережая лихорадочный ритм.
— Некогда, — отмахнулся парень. — Время идти. Ищи перепевника. Как увидишь, делай шаг. Переулок надо пересечь до последней ноты. Иначе застрянем. Окажемся в плену Вековых Часов. А они стоят уже давненько, и завести их некому.
В растерянности Ириска заметалась взглядом по сторонам.
— I have a blue house with a blue window, — певец выткался из голубой пустоты, потоптался синими ботинками по синей лавочке, улыбнулся Ириске, блеснув водянистыми зубами, и потерялся опять.
Автоматически она шагнула вперёд.
— Молодец, — раздался шёпот.
Кудрявый тоже не упускал из вида неуловимого певца.
— Blue is the color of all that I wear, — синие туфли топтали синюю глину.
Просеменил синий паучок на длинных синих ниточках. Ириска суматошно завертелась. Где же перепевник? Ах, вот же он. Сидит на крыше собачьей конуры и беспечно помахивает ногами, разбивая голубые шары одуванчиков на тысячи невесомых синих пушинок. Увидел Ириску, улыбнулся и снова растворился.
"Эй, чучело, ты где?" — суматошно подумала Ириска.
— Blue are the streets and all the trees are too, — и строчку спело пугало в синем плаще. Ириска сначала не поверила, но потом заметила, как синий глаз подмигнул ей. В синей глубине плавали искорки тихой печали. Кейс сверкнул на шаг впереди. Девочка очнулась и прыжком встала рядом.
