Пол Кемп - Эпоха легенд 1. Маленькая победа
— Что будет с тобой и твоими людьми, Фадил? Вы кавалеристы, а осада это…
— Когда появятся первые мертвецы, я с моими отрядами выйду в пустыню, чтобы уничтожить как можно больше, а затем вернусь в город. Царь-жрец желает нанести максимально возможный урон врагу ещё до начала осады.
— Это кажется небольшой победой.
Фадил кивнул.
— Возможно. Но крупные победы состоят из множества мелких. Кроме того, иногда боги дают лишь мелкие победы.
— Верно.
— У нас есть долг. У тебя и у меня, — сказал Фадил. — Мой — в городе. Твой — в твоём сердце. Время их исполнить. А теперь, давай добудем тебе облачение.
Переполненные улицы пахли потом и содержимым ночных горшков. Масуд оглядел скопление пешеходов, верблюдов, лошадей и повозок сквозь закрывавшую лицо вуаль жреческих одеяний.
— Вот ещё один, — закричал Фадил, возвышаясь на коне над толпой. Он выдернул Масуда, облачённого в одежды жреца, и пихнул его к трём жрецам Усириана. — Проваливай, собака!
Священники, также облачённые в мантии и скрывшие лица под зелёной вуалью, едва взглянули на Масуда. У них были посохи, бурдюки и те немногочисленные вещи, что им удалось взять с собой. Масуд скрывал под мантией хопеш.
Толпы, заполнившие улицы, махали кулаками и выкрикивали ругательства, выставляя напоказ свою ярость, словно оружие. Масуд сгорбился под их натиском. Полуголый ребёнок выбрался из толпы и плевал в них, вызывая приветственный рёв толпы. Содержимое ночных горшков лилось на них с балконов домов.
— Если вы не можете оставить мёртвых мёртвыми, значит, боги решили, что вы должны присоединиться к ним! — кричала очень толстая женщина. Она бросила камень, который попал в голову жрецу, шедшему перед Масудом. Жрец пошатнулся, и толпа подалась вперёд, как будто брошенный камень сломал удерживавший их до этого момента невидимый барьер. Масуд бросился вперёд и подхватил падающего жреца, не давая тому упасть и быть растоптанным разъярённой толпой.
— Прочь! — крикнул Масуд, слишком поздно осознав свою ошибку.
Священник, которому он пытался помочь, повернулся к нему лицом. Масуд мог представить себе выражение шока на его лице, скрытом зелёной вуалью.
— Он заговорил! — крикнул кто-то в толпе, указывая на Масуда. — Клятвопреступник! Клятвопреступник!
— Назад! — крикнул Фадил, гарцуя на коне вокруг четырёх жрецов. — Все назад. Они изгнаны по приказу царя-жреца. Они изгнаны по приказу царя-жреца. Назад!
Фадил поднял коня на дыбы, и толпа отступила, не переставая кричать.
— Пошли! — крикнул Фадил священникам, подталкивая их в сторону западных ворот. Толпа сомкнулась за ними, море испуганной, разъярённой плоти, удерживаемое от разлива лишь скрытой угрозой, прозвучавшей в голосе Фадила.
Фадил выехал перед жрецами и слез с коня, передав поводья одному из своих людей.
— Сдерживайте толпу, — приказал он, и его люди выстроились в линию, опустив перед собой копья.
Фадил шёл позади священников, когда они прошли тёмный провал привратных укреплений. Масуд приветствовал царившую в них тишину. Впереди свет полуденного солнца манил их к себе, и пустыня приветливо раскинула свои объятия. Фадил наклонился к уху брата, положив руку на плечо Масуда.
— Придерживайся дороги на Кватар. Это единственное направление, по которому могла уйти Наэмах. Будь осторожен, и да хранит тебя Птра.
Масуд не смел говорить, поэтому он просто сжал ладонь брата. Затем его брат исчез. Масуд и жрецы вышли из туннеля врат на солнце. Крики толпы стихли, когда огромные ворота закрылись за ними. Вчетвером они замерли у стен города под взглядами стражей на стенах, как будто не зная, что делать дальше.
Ветер шевелил песок. Масуд уже успел вспотеть под одеждами. Он чувствовал на себе взгляд одного из жрецов, того, которому он помог и который слышал его крик, обращённый к толпе. Жрец, казалось, хотел что-то ему сказать, но собственный обет держал его уста запечатанными. Масуд оглянулся на стены, и на стражей, наблюдавших за ними.
Он тронул жреца за плечо и пошёл на запад. Остальные потянулись вслед. Перед ними лежала пустыня, простёршаяся в бесконечность.
Жрецы медленно брели, низко опустив головы. Они шли, как потерпевшие поражение мужи, лишённые своего высокого статуса сделанным в порыве досады указом царя-жреца. Масуд хотел оставить их позади, но не мог заставить себя сделать это. Вместо этого он вышел вперёд, безмолвно призывая их двигаться быстрее. Священник, слышавший, как он говорил, не отрывал от него взгляда. Когда Бхагар больше не мог увидеть их, Масуд решил сознаться.
— Слушайте меня, — сказал он, и они открыли рот от изумления. Он снял вуаль и открыл своё лицо. — Как видите, я не один из вас. Мне нужно было покинуть Бхагар, и это был единственный способ. Я прошу прощения за кощунство.
Они переглянулись, очевидно, испытывая неудобство. Масуд продолжал.
— Моя возлюбленная отправилась вчера по этой дороге, в повозке. Я хочу догнать её, хочу увидеть её в безопасности Кватара. Мы все будем там в безопасности.
Жрецы переглянулись. Он не мог разобрать выражение их лиц, скрытых за вуалью.
— Пойдёмте, — сказал он и продолжил путь.
Жрецы пошли за ним. Идти им всё равно было некуда.
Масуд двигался в быстром темпе, его глаза были устремлены только вперёд, в надежде увидеть повозку любимой. Жрецы шумно дышали, а иногда даже спотыкались, но не отставали. Они ели на ходу копчёное мясо и сушёные финики. Текли часы. В течение дня они видели вдалеке стаи птиц, летевших по направлению к Бхагару. Дважды им попались пустынные лисы, бежавшие в том же направлении, поджав хвосты. Масуд видел, что животные ведут себя так, словно надвигается песчаная буря, но никаких признаков, которые бы говорили о подобном, видно не было.
— Очевидно, они бегут от кого-то, — сказал он, и жрец кивнул.
Ночь поглотила день, и с наступлением тьмы пришло чувство страха. Молчание жрецов уже не казалось соблюдением обета, теперь они скорее молчали от страха. Масуд желал, чтобы хотя бы один из них нарушил клятву и заговорил. Но ни один из них не сделал этого.
Поднялся ветер, выплёвывая в них пустыню в крупных песчинках. Над ними сгустились облака, пожирая звёзды и затемняя небеса.
— Мы не будем останавливаться на ночь, — произнёс Масуд, его голос затерялся в окружившей их пустоте.
Жрецы кивнули, продолжив тащиться вслед за ним через пески.
Поднялась Неру, но сгустившиеся облака скрыли её свет. Вслед за ней появилась Сахмет, и её дурное свечение просочилось сквозь облака, залив пустыню своим нечестивым, бледно-зелёным светом. Сердце Масуда лихорадочно забилось. Он не мог сказать, почему.
