Ким Сатарин - Вторая радуга
— Чего от тебя Витька сегодня хотел?
— Так, спросить по одному вопросу, вполне абстрактному.
— Ну, ты же у нас ходячая энциклопедия… А я смотрю, он сегодня весь день не в себе. И на Аникутину так внимательно поглядывает. Он же тунгусов никогда не замечал…
Юноша промолчал, сильно оттолкнувшись палками, заскользил вниз. Дома он выбрал момент и подошел к Аньке, когда та оказалась на кухне одна.
— Ты вчера дядьку Бордусея видела? Что он интересного сказал?
— А что тебя интересует? — повернулась от сковородки разрумянившаяся сестра. — Он девицам будущее предсказывал. Или тебя какая-то девушка заинтересовала? — сестра понимающе улыбнулась и добавила:
— Наконец-то…
— Меня больше интересует, что шаман насчет радуги говорил. А из девушек — твоя подруга, Ольга…
Аня повернулась к сковородке и принялась там что-то переворачивать.
— Он предсказывал, кто нынешней весной радугу увидит. А мне посулил воинов радуги, но кто они такие — не сказал. Ольге он ничего не говорил. Я вообще не поняла, что она там делала — сидела молча, без маски, глаз с отца не сводила. А когда всё кончилось, встала с таким трудом, как будто не отец, а она сама камлала. И вообще, почему бы тебе её саму не спросить? Не бойся, она не кусается, — сестра оглянулась на него через плечо, посмеиваясь.
— Спрошу, — пообещал брат коротко. — А ты у отца не интересовалась насчет воинов радуги, кто они и что сулит их появление?
Когда Анна качнула головой и замялась, он спросил:
— Хочешь, я сам спрошу?
— Спроси. Только про меня упоминать не надо, а?
— Не буду, — пообещал брат.
Отец даже спрашивать не стал, откуда сын услышал о воинах Блеклой Радуги.
— Ты слова Бордусея буквально не воспринимай. Он ведь уже стар, а старики часто говорят путано. Шаманам же это даже положено. Те, кого он назвал воинами Блеклой Радуги, на самом деле называются иначе. Если твоя судьба сложится определенным образом, ты о них узнаешь всё, что полагается.
— А сейчас что, мне вообще не положено про них слышать?
— Да, не положено. Но, раз услышал, знай — есть люди, добившиеся многого на пути постижения Учения Радуги. Те из них, кто учит других, всем известны как Чародеи Радуги. Но есть и другие мастера, которые не занимаются преподаванием. Таким народная молва приклеивает самые разные названия. Бордусей вот назвал их воинами, хотя с обычными солдатами, даже спецназовцами, у постигших Путь Радуги ничего общего нет.
— А с монахами Шаолиня есть? — поинтересовался жадно слушающий сын.
— С реальными — нет, с мифическими — возможно. Миф — понятие многогранное…
Отец опустил глаза к загромождающим стол бумагам, намекая на то, что разговор окончен.
— А обычному человеку встретить такого воина на жизненном пути — это хорошо или как?
— Или как, — буркнул Николай Владимирович раздраженно, не поднимая глаз от стола.
Ничего не оставалось делать, кроме как выйти из отцовского кабинета. Анну его рассказ взволновал, и уже вдвоем они отправились к матери с тем же вопросом. Анастасия Сергеевна обрадовалась случаю поговорить. Взрослеющие дети не баловали её долгими разговорами, может быть, поэтому, она начала издалека. С радуги Края.
Конечно, все в расщепе 80-100®, или меридиане Енисей — Иравади, с детских лет знали, что некоторые люди на Краю, среди меняющихся световых узоров его вечного свечения, могли разглядеть неподвижную фигуру. Для того и организовывали молодёжи путешествия на Край, чтобы определить, кто же её способен видеть. И некоторых из видящих приглашали в Школы Радуги.
— Приглашают туда не всех, способных к обучению. Если в обычной школе можно выучить любого, у кого мозгов достаточно, то Учение Радуги требует не только способностей, но и желания посвятить этому пути всю жизнь. Оттого и берут туда немногих. И оканчивают эту школу далеко не все. Многие через год, или через пять понимают, что не хотят там дальше учиться, а кто-то не способен перейти на следующую ступень. Способности-то у всех разные…
— А сколько там учатся те, у кого и способностей и желания достаточно? — спросила Аня.
— Долго. Обычное образование, в университетах, тоже входит туда, как часть. Только первый год обучения в Школе Радуги связан с полным отрывом от обычного мира, а дальше — у каждого свой путь. Может, кто-то из учеников Радуги живет рядом с нами, обычной жизнью. Они ведь не станут кричать об этом на каждом углу.
Получалось, что Школ Радуги много, и они не имеют постоянного местонахождения. А те, кто прекращал обучение в них, вливались в обычную жизнь общества рядовыми членами. Видящие недвижные узоры Края отличались повышенной чувствительностью и острым вниманием. Эти способности у них и развивали, но в жизни они помогали далеко не всем.
— А воинов там готовят? — не утерпел сын.
Но об этом мать ничего не слышала. Зато она давно знала Бордусея, у которого, оказывается, были уже взрослые внуки и куча правнуков.
— Не всегда он был шаманом. Закончил по молодости Новосибирский университет, в аспирантуре учился, преподавал в Большом университете Красноярска. А потом надолго ушел в леса, жил, как обычный охотник-эвенк. Шаманить начал, когда ему порядком за сорок стукнуло. У настоящего шамана жены не бывает, так что Ольгу он удочерил. Она моложе любого из его родных внуков будет…
Анна осталась послушать, её рассказ матери заинтересовал, а юноша ушёл готовить домашние задания. К нему, как сыну учителей, в школе было особое отношение: все учителя из кожи вон лезли, чтобы выучить Ермолая Харламова как можно лучше. Если другие школьники могли ограничиться рефератом в три страницы, то для него написать меньше пяти — означало прилюдное объяснение, почему это он вдруг стал лениться. Вся школа знала, что он с десяти лет владеет скорочтением и почти не забывает прочитанного.
Он, конечно, как любой школьник, забывал многое, но его мозги с малолетства были так устроены, что он легко выделял в любом тексте самые главные моменты; и вот их-то он действительно запоминал накрепко. Отчего и приобрел репутацию всезнайки и ходячей энциклопедии. При всем том он не был круглым отличником, хотя половина учителей считала его сильнейшим учеником. Другая половина считала таковым Виктора Громяка, который, как ни странно, тоже отличником не был. Витька был сильнее в физико-математических дисциплинах, Ермолай — в гуманитарных, которые как раз и требовали чтения в больших объемах.
* * *
Утром одноклассница вновь выскользнула из своей калитки в трех шагах перед ним.
— Привет, Ермолай, — она единственная во всем классе не звала его Ерёмой.
