Энтони Белл - Боги Пещер
— Интересная картина,— задумчиво проговорил Кулл.
— Надо бы поискать веревку,— спокойно предложил Брул.— Надеюсь, в этих развалинах,— он кивнул на крепость,— найдется что-нибудь стоящее. Ты как думаешь?
— Что толку гадать,— Кулл пожал плечами,— если можно пойти и посмотреть.
— Спорить не буду,— угрюмо заметил пикт.— Надеюсь только, раз здесь имеется крепость, то, значит, есть и путь наружу. Ведь должен же был как-то сюда попасть творец этого чуда.
Вниз с уступа вели широкие ступени. Чутко прислушиваясь к малейшим звукам, друзья двинулись к цитадели. Пол пещеры, сверху казавшийся плоским и ровным, устилали мелкие обломки известняка. Пробираясь через живописные скопления статуй, Кулл все больше убеждался в том, что каменные изваяния некогда были живыми людьми. В их неподвижных фигурах, в поднятых руках и остановившихся взглядах замерло неподдельное движение, неподвластное резцу скульптора. Все без исключения были одеты в доспехи и превосходно вооружены. Лица большинства из них, искаженные гневом и яростью, в едином порыве смотрели на крепостные стены. Казалось, они вот-вот очнутся и с победными криками бросятся на приступ.
— Похоже, здесь не обошлось без колдовства,— тихо сказал Брул и сильнее сжал древко копья.
Внезапно в дальнем конце пещеры раздался громкий шипящий звук, и громадный фонтан воды с шумом взметнулся вверх. Его сопровождали густые клубы пара и сердитое кипенье подземных вод. Воины в нерешительности замерли.
— Я видел нечто подобное на вулканических островах Лемурии,— сказал Брул, всматриваясь в полумрак пещеры.— Местные жители называли такие извержения воды дыханием подземного дьявола.
— У нас их называют просто гейзерами,— с улыбкой заметил Кулл.
— По правде сказать, мне плевать, как их называют, лишь бы они мне не мешали,— проворчал Брул.
Атлант взглянул в глаза ближайшие статуи. Окаменевший воин с лютой злобой уставился ему в лицо.
— Нужно поторапливаться,— пробурчал пикт.— Пока совсем не стемнело.
Кулл еще раз хмуро поглядел на статую и широким размеренным шагом направился к подъемному мосту.
Застывший воин, не мигая, смотрел ему в спину, будто готовясь в любой момент сорваться с места и напасть на него сзади. Наконечник его копья был угрожающе нацелен в затылок атланта.
Чем ближе друзья подходили к разрушенной цитадели, тем плотнее и гуще становилось скопление каменных изваяний. От их обилия рябило в глазах. Большая часть из них была безжалостно повергнута на землю — раздробленные и поломанные, они являли собой жалкое зрелище. Приглядываясь к застывшим лицам, Кулл обратил внимание на то, что некоторые статуи, больше всего походили на змеелюдей, которых он не раз встречал в своих странствиях. Особенно много этих отвратительных созданий было на стенах и возле ворот. В одном месте друзья наткнулись на двух противников, намертво вцепившихся друг другу в глотки. В змеиных глазах одного из них затаилась такая свирепая и всесокрушающая ненависть, что Кулл передернул плечами. Похоже, прежде чем раз и навсегда замереть на месте, змеелюди с беспощадной решимостью защищали крепость от вторжения вражеской армии.
— Не знаю, чего они не поделили,— осторожно промолвил Брул.— Но это наверняка представляет интерес…
Глядя на двух окаменевших истуканов, навечно сцепившихся в объятиях, Кулл подумал о том, что жизнь намного дороже такого памятника.
Будто угадав мысли атланта, холодный ветер осыпал застывшую армию статуй снегом, словно норовя поскорее укрыть ее от чужих взоров.
Шаткий подъемный мост гулко отозвался, когда сапоги заблудших путников коснулись его разбитой поверхности. Белесое марево укутывало ров влажными парами. Туман кружился над водой призрачной мглистой вуалью. У самых ворот груды щебня и каменного крошева усыпали подножие высоких стен. Одна из створок отсутствовала. Другая, выполненная из массивной бронзовой плиты, едва держалась на одной петле. Украшенная причудливыми барельефами, изображающими кошмарных тварей, дверь ненадолго задержала внимание атланта. Налетел порыв ветра, и она с жалобным скрипом закачалась, готовая вот-вот рухнуть. Кулл ударом ноги отшвырнул подвернувшийся обломок камня — разбитую голову статуи — и вошел внутрь крепости. За ним неслышной тенью проскользнул Брул.
Их взорам открылся большой двор, мощенный известняковыми плитами. Угловатые приземистые здания стояли справа от входа — вероятно, там когда-то находились казармы гарнизона. По левую сторону шло длинное невысокое ограждение из известняковых плит. За ними возвышались какие-то сложные конструкции непонятного назначения. Возле них валялись полусгнившие бревна, каменные блоки и другая створка ворот, покореженная до неузнаваемости. Ветер гнал по замерзшим мостовым легкую поземку, тоскливо завывая на разные лады.
— Хорошее местечко для тех, кто пожелал бы поселиться здесь навечно,— мрачно пошутил Брул.
Атлант с видимым безразличием пожал плечами.
— Надеюсь, мой друг, в твои планы это не входит?
Брул взмахнул рукой.
— Во имя светлых богов! О чем ты?
С каждым словом и с каждым шагом оба воина продвигались в глубину неизвестных улиц. Повсюду бросались в глаза пустота и разорение. Двери и оконные переплеты были уничтожены или разбиты. Полукруглые крыши многих домов давным-давно обрушились. Плутая по лабиринтам улиц, воины зашли в какой-то красивый двухэтажный особняк из белого камня. От его былого величия не осталось и следа, но полуразвалившееся здание все еще сохранило неуловимый налет древнего могущества.
При их появлении с крытой галереи дома, поддерживаемой мраморными колоннами, свалилась большая статуя, изображающая какое-то крылатое чудовище. Брул едва успел отскочить в сторону и выругался. В одной просторной комнате Кулл обнаружил большую груду человеческих костей, сложенную в виде аккуратной пирамиды. Вершину ужасной пирамиды украшал выбеленный череп неизвестного животного. Какой-то злой насмешник увенчал его золотым туранским шлемом. Оскалившийся в ухмылке жутковатый череп недобро взирал на пришельцев. В пустых и темных глазницах навечно застыло безмолвие смерти.
— Прости дружок.— Брул взял золотой шлем и, недолго думая, напялил себе на голову. Хорошо сохранившиеся застежки сухо защелкнулись у него под подбородком. Пикт никогда не страдал суеверием, и поэтому такие мелочи, как высохшие кости, его мало трогали. Тем более, что бывалому воину смерть была не в диковинку.
