Рэй Брэдбери - О скитаньях вечных и о Земле
– Скажи, – обратился он к слуге, – видел ли этого летающего человека еще кто-нибудь?
– Нет, государь, – ответил слуга; он улыбался небу и махал ему рукой.
Еще несколько мгновений император созерцал небо, потом сказал:
– Крикни ему, чтобы он спустился ко мне.
Слуга сложил руки у рта и закричал:
– Эй, спускайся, спускайся! Император хочет видеть тебя!
Пока летающий человек спускался в утреннем ветре, император зорко оглядывал окрестности. Увидел крестьянина, прекратившего работу и глядевшего в небо, и запомнил, где крестьянин стоит.
Зашуршала бумага, захрустел тростник, и летающий человек опустился на землю. Он гордо приблизился к императору и поклонился, хотя с его нарядом ему было неудобно кланяться.
– Что ты сделал? – спросил его император.
– Летал в небесах, государь, – ответил человек.
– Что ты сделал? – повторил император.
– Но я только что сказал, тебе! – воскликнул летавший.
– Ты не сказал вообще ничего. – Император протянул свою тонкую руку, прикоснулся к разноцветной бумаге, к птичьему корпусу машины. От них пахло холодным ветром.
– Разве она не прекрасна, государь?
– Да, слишком даже прекрасна.
– Она единственная в мире! – засмеялся человек. – И я сам ее придумал.
– Единственная в мире?
– Клянусь!
– Кто еще знает о ней?
– Никто. Даже моя жена. Она решила бы, что солнце ударило мне в голову. Думала, что я делаю бумажного дракона. Я встал ночью и ушел к далеким скалам. А когда взошло солнце и повеял утренний ветерок, я набрался храбрости, государь, и спрыгнул со скалы. И полетел! Но моя жена об этом не знает.
– Ее счастье, – произнес император. – Идем.
Они вернулись к дворцу. Солнце сияло уже высоко в небе, и трава пахла свежестью. Император, слуга и летающий человек остановились в обширном саду.
Император хлопнул в ладоши.
– Стража!
Прибежала стража.
– Схватить этого человека!
Стража схватила его.
– Позвать палача, – приказал император.
– Что это значит? – в отчаянии вскричал летавший. – Что я сделал? Пышное бумажное одеяние зашелестело от его рыданий.
– Вот человек, который построил некую машину, – произнес император, – а теперь спрашивает у нас, что он сделал. Он сам не знает что. Ему важно только делать, а не знать, почему и зачем он делает.
Прибежал палач с острым, сверкающим мечом. Остановился, изготовил мускулистые, обнаженные руки, лицо закрыл холодной белой маской.
– Еще мгновение, – сказал император. Подошел к стоявшему поблизости столику, где была машина, им самим построенная. Снял с шеи золотой ключик, вставил его в крошечный тонкий механизм и завел. Механизм заработал.
Это был сад из золота и драгоценных камней. Когда механизм работал, то на ветвях деревьев пели птицы, в крохотных рощицах бродили звери, а маленькие человечки перебегали с солнца в тень, обмахивались крошечными веерами, слушали пение изумрудных птичек и останавливались у миниатюрных журчащих фонтанов.
– Разве это не прекрасно? – спросил император. – Если ты спросишь меня, что я сделал, я отвечу тебе. Я показал, что птицы поют, что деревья шумят, что люди гуляют по зеленой стране, наслаждаясь тенью, и зеленью, и пением птиц. Это сделал я.
– Но, государь… – Летавший упал на колени, заливаясь слезами. – Я тоже сделал нечто подобное! Я нашел красоту. Взлетел в утреннем ветре. Смотрел вниз, на спящие дома и сады. Ощущал запах моря и со своей высоты даже видел его далеко за горами. И парил как птица. Ах, нельзя рассказать, как прекрасно там, наверху, в небе, – ветер веет вокруг и несет меня то туда, то сюда, как перышко, и утреннее небо пахнет… А какое чувство свободы! Это прекрасно, государь, это так прекрасно!
– Да, – печально ответил император. – Я знаю, что это так. Ибо я и сам чувствовал, как мое сердце парит вместе с тобою в небе, и размышлял: «Каково это? Какое ощущение? Какими видишь с этой высоты далекие озера? А мои дворцы? А слуг? А город вдали, еще не проснувшийся?»
– Пощади меня!
– Но бывает и так, – продолжал император еще печальнее, – что человеку приходится жертвовать чем-нибудь прекрасным, дабы сохранить то прекрасное, которое у него уже есть. Я не боюсь тебя, тебя самого, но боюсь другого человека.
– Кого же?
– Какого-нибудь другого, который, увидев тебя, построит такую же машину из цветной бумаги и бамбука. Но у этого человека может оказаться злое лицо и злое сердце, и он не захочет смотреть на красоту. Такого человека я и боюсь.
– Почему? Почему?
– Кто может сказать, что когда-нибудь такой человек не взлетит к небу в такой машине из бамбука и бумаги и не сбросит огромные каменные глыбы на Великую стену? – спросил император, и никто не смел шевельнуться, ни вымолвить слово.
– Отрубить ему голову! – приказал император.
Палач взмахнул блестящим ножом.
– Сожгите дракона и его создателя и пепел обоих схороните вместе, сказал император.
Слуги кинулись исполнять приказание.
Император обратился к своему слуге, который первым увидел летающего человека:
– Обо всем этом молчи. Все это было сном, очень грустным и прекрасным сном. Крестьянину, которого мы видели в поле, скажи, что ему будет заплачено, если он сочтет это видением. Но если вы скажете хоть слово, вы оба умрете.
– Ты милосерден, господин.
– Нет, я не милосерден, – возразил император. Он смотрел, как за садовой оградой слуги сжигают прекрасную, пахнущую утренним ветром машину из бумаги и тростника. Видел темный дым, поднимающийся к небу. – Нет, я в отчаянии и очень испуган. – Он смотрел, как слуги роют яму, чтобы схоронить пепел. – Что такое жизнь одного человека в сравнении с жизнью миллионов! Пусть эта мысль будет мне утешением.
Он снял ключик с цепочки на шее и снова завел механизм чудесного сада. Стоял и глядел вдаль, на Великую стену, на миролюбивый город, на зеленые поля, на реки и дороги. Вздохнул. Крохотный механизм зажужжал, и сад ожил. Под деревьями гуляли человечки, на залитых солнцем полянках мелькали зверьки в блестящих шубках, а в ветвях деревьев порхали голубые и золотистые птички и кружились в маленьком небе.
– Ах! – вздохнул император, закрывая глаза. – Ах эти птички, птички…
Брэдбери Рэй
Золотой змей, серебряный ветер
Рэй Брэдбери
Золотой змей, серебряный ветер
В. Серебряков, перевод
– – В форме свиньи? -- воскликнул мандарин.
– – В форме свиньи, -- подтвердил гонец и поки-нул его.
– – О, что за горестный день несчастного года! -- возопил мандарин. -- В дни моего детства город Квон-Си за холмом был так мал. А теперь он вырос настолько, что обзавелся стеной!
