Павел Липский - Тень угасшего пламени
Тело медленно погрузилось в воду, тихо устроившись на дне озера. И тогда вода ожила. Она задвигалась, забурлила, втягиваясь в мертвую оболочку, оставленную бессмертным духом. Прочная связь тьмы и ледяной воды наполнила ее, выпив темное озеро до дна. На сухом каменном дне осталось лежать лишь разбухшее тело, несколько мгновений оно не двигалось, а затем стало медленно подниматься, и тьма стекала с него, словно жидкость.
***
Ричард задумчиво смотрел в окно, держа в руках чашку остывшего кофе. Там ночной город сонно перемигивался огнями автострад, уличных фонарей и немногочисленных окон. Ночь была приятная, такая, какая бывает только летом, после жаркого изнуряющего дня. Издалека доносился шум одиноких автомобилей, мягкий ночной воздух проникал в комнату и наполнял ее атмосферу некоей мечтательностью. Мысли Ричарда не имели определенного предмета. Он как-то рассеянно думал обо всем понемногу, не останавливаясь ни на чем конкретном. Однако это занятие вскоре ему наскучило, и он, невесело вздохнув, отошел от открытого окна. Теперь его взгляд блуждал по собственной комнате, которая находилась на шестом этаже обычного городского дома. Такие дома строят сразу комплексами, отделывают на скорую руку и запускают в оборот, заселяя новых жильцов в еще сырое и не до конца готовое помещение. Ричард снял тут квартиру год назад и с тех пор уже не задумывался о другом жилье. Его все тут устраивало, даже глуховатая, но добрая старушка из соседней квартиры и боксер-любитель из другой. Надо признаться, что Ричард мало общался со своими соседями, он вообще был несколько замкнут и только в одном находил полное раскрепощение - в музыке. Да, он был музыкантом, гитаристом, если точнее. Это не было его профессией, но жизненным увлечением, стремление к которому он чувствовал все время, начиная с малых лет. В какой-то момент ему удалось-таки заполучить долгожданную электрогитару - и тогда жизнь его приобрела краски и их оттенки. Стремление стать лучше в музыке помогло ему быстрее пройти тот период возрастной период, когда феерические идеи перемежаются с полной апатией, когда неугасимый поток деятельной энергии растрачивается на всевозможные утопические проекты. Ричард не был обычным подростком в то время. Нет, он чувствовал свою жизнь через музыку. Его мало интересовали простые бытовые радости сверстников, заключавшиеся в запрещенной выпивке и экстремальных дурачествах. Веселые компании отторгали его, ибо он был другим, а сам он не имел ни малейшего желания влиться в такую жизнь.
И вот теперь он стоял посреди своей небольшой съемной квартиры на окраине провинциального центра, двадцатичетырехлетний молодой мужчина с аккуратной бородкой и коротко остриженными русыми волосами. Стоял и обозревал свое немногочисленное имущество. Интерьер был выдержан в несколько аскетичном стиле. Здесь нельзя было найти ни мягких кресел, ни даже телевизора, зато всю западную стену занимала его персональная коллекция электрогитар. Их было шесть штук, и с каждой была связана какая-то история. Впрочем, у Ричарда не было никого, кому он мог бы их рассказать. Были ли у него друзья? Нет, друзей у него не было. Были разные знакомые, случайные и не очень, старые, новые, хорошие, плохие, а друзей не было. Ричард хорошо это осознавал и не имел ни малейшего повода для того, чтобы огорчаться.
Где-то недалеко заработала автомобильная сигнализация, залаяла разбуженная собака. Ричард поставил остывший кофе на журнальный столик и открыл свой ноутбук. К компьютерам Ричард относился щепетильно. Может, у него не было кресел, но его ноутбук блестел глянцевой черной поверхностью, чистый и очень современный. Ричард пробежался глазами по новостям, не нашел ничего интересного, закрыл ноутбук и, совершенно забыв про свой остывший кофе, вышел в переднюю. Сегодня ему не спалось, в голове закручивалась узлом навязчивая мелодия, которую он не мог никак связать с другой такой же. Это не давало ему уснуть, и он решил, что прогулка по ночному городу может прояснить его голову. Набросив легкую куртку и сунув в карман штанов ключи, Ричард спустился по лестнице и вышел на улицу. Во дворе было спокойно, аккуратным ровным рядом стояли припаркованные машины, чисто выметенная дорожка вела к уличному тротуару. Здесь было совершенно тихо, мягко светилось несколько окон жилых домов, и старый уличный фонарь рисовал на потрескавшемся асфальте желтый круг.
Так как определенной цели сейчас у него не было, Ричард пошел просто вдоль улицы, с наслаждением вбирая в себя сладкий ночной воздух. Он любил ночь. Ночь как мать, нежно обнимает тебя, убаюкивает своим вечным спокойствием, прячет от чужих глаз. Ты свободен и одинок наедине со звездами, лишь ты и далекий космос. Ночью границы привычного мира рушатся, и кажется, что вот-вот узнаешь какую-то великую тайну, но она каждый раз ускользает, и ты ждешь прихода следующей ночи. Так и теперь, в воздухе пахло чем-то одухотворенным, подбадривающим. Ричард даже забыл о мучивших его мелодиях, он просто всем телом вбирал в себя ночь, растворяясь в ее великом могуществе.
Громко стукнула балконная дверь какого-то дома, мимо которого проходил Ричард, и на балкон вывалился пьяный, держа в руках тлеющую сигарету. Это событие нарушило идиллию и вырвало Ричарда из вселенских далей. Он недовольно поморщился и ускорил шаг. Настырные мелодии снова вползли в сознание и стали проигрываться там, никак, впрочем, не попадая в унисон.
Иногда Ричарду вспоминалось собственное детство. Обычно это происходило внезапно и, в основном, отрывочно. Свое детство он помнил крайне плохо. Только такие вот отрывки, но именно они были наполнены для Ричарда таинственным смыслом. Это было то время, когда о нем заботились другие, а он лишь наслаждался теплыми лучами любви и внимания. Воспоминания были похожи на полузабытый добрый сон, от которого остается неопределенное приятное ощущение и хочется улыбнуться. Отец в его памяти был крупным бородатым мужчиной с большим красным носом и добродушными глазами, а мать - маленькой, хрупкой женщиной, обладательницей нежного голоса. Ее лица Ричард не помнил, но вот голос остался с ним на всю жизнь.
Показался перекресток. Нужно было все же принять решение, и Ричард свернул направо, посчитав это направление наиболее разумным. Хотя ему было все равно. Он понял, что ночная прогулка не окажет уже нужного ему действия и шел просто вперед, потому что возвращаться назад пока не хотелось. Вскоре показался вход в городской парк, где ухоженными рядами стояли посаженные когда-то деревья, а редкие фонари создавали атмосферу таинственности, просвечивая сквозь кроны. Здесь было пусто. Сначала это не показалось Ричарду странным, потому что он не особенно внимательно смотрел по сторонам и думал о чем-то другом, но затем он как-то вдруг осознал, что в парке очень редко бывает так безлюдно. Обычно даже в такое время здесь можно встретить пьяного или просто бомжа, которому негде провести теплую ночь. Теперь же тут не было абсолютно никого, но мало ли что. Может быть, именно сегодня пьяный нашел-таки трясущейся рукой ключи от своей обшарпанной квартиры, а бомж устроился на ночлег под мостом у прохладной реки.
