Елена Саринова - Тайна деторождения: практика и теория
— Это — само собой, — обернулся ко мне от плиты Ник.
«Не ребенок», шустро усевшийся за стол, взмахнул вилкой:
— Только не при мне про такое. Иначе тетя Катаржина меня отсюда вовсе арнет… арет… арендует, как и грозилась.
— Варь, да я про вкусный ужин. Агата, садись, давай за стол.
— Сажусь, — подтянув рукава свитера, состроила я маленькой моралистке мину. Хотя, действительно, иной раз могли бы с Ником вести себя и поскромнее. Иначе наш психологически устойчивый «не ребенок» на самом деле раньше времени повзрослеет по некоторым «жизненным сторонам». — А что у тебя в сковородке так вкусно пахнет?
— Цыпленок с сыром, — опустились под наши с Варварой носы две благоухающие тарелки. — Я тебя потом научу. Это — не сложно.
— Ну, да-а, — без явной уверенности протянула я.
— Но ведь, уху же ты варить научилась?
Вот как же это сложно, на самом деле. Быть взрослой цивилизованной дамой. И если в первый месяц своей самостоятельной столичной жизни я списывала собственную «дремучесть» частью, на отсутствие опыта, частью, на наличие такового у Ника, имеющего в родителях владельцев ресторанчика в Бадуке, то теперь… положа руку на сердце… Хотя, уху готовить я действительно, научилась. Причем настоящую — с гнусом (для пикантности) и водкой (для аппетита), но тому были о-очень «благоприятные обстоятельства».
Выражались оные в полнейшей двухнедельной эйфории, проведенной нами на морском побережье Чидалии в домике среди зрелых садов, снятом у древнего сморщенного дедка. Сразу после событий с архидемоном Велиаром. Ник тогда выбил себе этот срок в качестве отпуска, а я продолжила свой, отмахнувшись от старого-нового начальства подробным отчетом о «происшествии». И чем мы тогда все это время занимались? Кроме варки настоящей ухи, рыбалки на длинном-предлинном мостке, совместном хождении на деревенский развал и вечерними танцами в ближайшей траттории? Наверстывали семь долгих потерянных лет. Да так, что лишь при воспоминании уже мурашки по коже и тепло внизу живота. И как же прав был мой знакомый Святой, говоря о «наивысшей усладе», что возможна только в одном единственном случае…
— Так что ты внушила в итоге той своей семейной чете?
— А-а?
Ник, прожевавшись, повторил:
— Я про старших супругов Барклей.
— А-а… Ну-у, то, что данное явление в природе имеет место быть, и вызвано, вероятнее всего, нестабильной психологической обстановкой в семье. Выражается которая в постоянных конфликтах и ущемлении интересов отдельных ее членов.
— Ого!
— Ага. А явился домашний дух именно Иви потому, что она и есть, эта самая…
— … «ущемленная сторона», — покачал головой мой бывший коллега. — Все понятно.
— Ты думаешь, я зря так поступила?
— Ты? — пристально глянул на меня мужчина. — Я думаю, что «данное явление» на самом деле вполне обосновано. Мы подобное еще в учебном корпусе разбирали. Помнишь? Когда домашний дух в дисбалансном состоянии «бил» по самому слабому звену. И главное, что оно, если довериться твоей подопечной, больше не повторится. Ведь так?
— Думаю, да. Но, я к ним, на всякий случай еще загляну. Через недельку.
— Угу.
— А я уже надета-готова! — и когда только успела из-за стола улизнуть?
Варвара в толстенном свитере и точно таких штанах, украшенных сверху длиннющим меховым жилетом, поддернула со лба шапку. Я в ответ праведно распахнула рот:
— Ты без куртки никуда не пойдешь. Иди переодеваться.
— Это почему? — изумилось дитё. — Я раньше только так всегда и гуляла.
— Варвара, на улице холодно и…
— Ну, хорошо. Только я и его тоже надену. На куртку, — и, взметнув косичками, скрылась из дверного проема.
Мы с Ником лишь переглянулись — а что тут еще скажешь? Мамин жилет. А мама у нас… «ангел». И переубеждать в данном факте Варвару ни у кого точно желания нет. Правда, сомнения есть, но, главное здесь — детский душевный покой. Сейчас. Хотя, начиналось все три месяца назад гораздо драматичней…
* * *— Агата, ты хорошо все обдумала? Ведь это — ответственность. Агата?
Вот за что я его уважаю… Моего бывшего-настоящего начальника, Глеба Анчарова, так за необходимую помощь. И именно тогда, когда она больше всего нужна. И пусть он не всегда со мною согласен, но, в том что обязательно выручит, это — факт. Правда, я тогда ему и на собственное «прошлое» надавила. В лице сомнительно осужденной на ссылку в Грязные земли беременной травницы из Стожков. Но, факт остается фактом:
— Да, хорошо, — хмуро обозрела я расставленные по периметру вокруг избушки посты из службы Главного канцлера.
Глеб скривившись, почесал за ухом:
— Она ведь могла ее и сама за забор отослать. Уже давно. По действующему закону Бетана.
— Это который гласит: «Грехи отцов детей не касаются»?
— Ну да.
— И по которому подобных «сирот» пристраивают в интернаты с ремесленным уклоном и всю жизнь потом контролируют каждый их шаг?
— Агата, ты утрируешь ситуацию.
— Да неужели? Тогда назови мне хоть один случай карьерного взлета среди них? Да их выше должности «главного мастера» не пускают. Боятся, что добравшись до власти, эти бывшие детки сильно озаботятся воссоединением семьи. Или, не дай все Боги оптом, начнут мстить за вынесение приговора родителю. Разве не так? Глеб, да я даже знаю, какая прокуратская служба этим надзором занимается. И не говорю уж о том, что в подобных интернатах они лишены семейного тепла и заботы.
— Агата, ты… Ладно.
— Вот и хорошо… Ну что, я пошла. А ты?
— А я останусь здесь. Зови, если что.
— Ага, — заглянула я в помутневшие фиолетовые глаза некроманта. Видно, у каждого из нас есть своя грань. И встретиться лицом к лицу с собственным прошлым, тоже дано не каждому. — Я постараюсь недолго.
— Иди уже, — вздохнул, глядя мне вслед Глеб…
Хотя задержаться в маленькой избушке Стэнки Дивнич пришлось в итоге часа на два с лишним. Да это и понятно. И поначалу все мое присутствие там сводилось к тупому повторению: «Варенька, так надо» и тяжелым вздохам самой Стэнки в ответ на громкий рев дочери. Пока травница не вскинула лицо из ладоней:
— Варвара, послушай: у нас с тобой кроме друг друга никого больше нет. Кхе-кхе. Мы с тобой — единственная наша семья. Ведь так?
— Аг-га, — шмыгнув носом, оповестилась та с края печных полатей.
— Но ведь, и Агата тоже может стать нашей семьей. И ты тогда согласишься с ней отсюда уйти?
— Как это? — заинтересованно уставились мы на женщину обе.
Та посмотрела на меня почти умоляюще:
— Агата, есть такой древний «ритуал породнения».
