Алексей Корепанов - Круги рая
Представление, кажется, окончилось. Мои барабанные перепонки отдыхали, а перед глазами стоял хорошо прожаренный бифштекс.
Все эти словоизлияния показались мне не очень интересными, куда им до Софонии или Иоанна, хотя кое-какие любопытные моменты в них все-таки были. Ну, скажем, слова о слугах Агадона. На всякий случай я их запомнил.
— Я знаю больше всех, — с грустью повторил Розовый, — потому что верю в того, чье имя скрыто под символом Агадон, и хочу, чтобы другие тоже поверили. — Он вздохнул и с надеждой посмотрел на меня. — Уверовал ли ты, незнакомец?
Я уклончиво пожал плечами и произнес в пространство:
— Интересно, а дают там поесть этим душам, в Розовой земле?
Зтот Валтасар печально посмотрел на меня, с кряхтеньем сел и понуро уставился на грязный коврик у дивана.
— Разве души нуждаются в еде?
Ох, как укоризненно это прозвучало!
Розовый грузно поднялся с дивана и скрылся за дверью.
Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Вдоль тротуаров все так же бежали светящиеся полосы, кто-то, покачиваясь, вышел из-за поворота и скрылся в темном подъезде напротив. Горело с десяток окон, и черное безглазое небо обессиленно висело на крышах домов.
За спиной скрипнула дверь.
— Ешь, незнакомец. — Розовый протянул мне тарелку. — Ублажи тело, порадуй душу, недолго уже осталось.
— Что — недолго? — спросил я, принимая тарелку.
— А! — Розовый махнул рукой и опустился на диван. — Будто не знаешь. Уверуй в покровителя нашего и ни о чем не думай.
С содержимым тарелки я справился очень быстро и меня сразу потянуло ко сну.
— Спасибо, — с чувством сказал я.
— Чего там! — Розовый опять махнул рукой. — Ступай своей дорогой и помни о Розовой земле. Готовься.
— К чему?
Розовый поскреб ухмыляющуюся рожу, украшавшую его майку, и ничего не ответил.
Ладно. Пора отдохнуть от этого царства абсурда. Может быть, действительно, утро окажется мудренее вечера и что-то прояснит?
— Где-нибудь поблизости можно переночевать?
— А чего ж, — охотно отозвался Розовый. — Жил тут рядом один, да испугался, подался куда-то. Заходи и ночуй, там не заперто.
Без своих театральных ужимок Розовый производил впечатление вполне нормального человека. Я хотел спросить, чего же испугался сосед, но передумал. Кажется, некоторых вопросов тут не любили.
— Еще раз спасибо, — сказал я и направился к двери. — До свидания.
— Ага, — ответил Розовый. — Подумай об Агадоне.
Я вышел на лестничную площадку. Мне показалось, что ниже, там, гле лестница делала поворот на первый этаж, шевельнулась какая-то тень. Я, не раздумывая, толкнул соседнюю дверь — за ней сразу вспыхнул свет, — быстро защелкнул замок и прислушался. Все было тихо.
Квартиру я обследовал довольно подробно, потому что, возможно, ей предстояло на некоторое время стать моим жильем. Если, конечно, не вернется испугавшийся чего-то хозяин.
Жилище состояло из двух захламленных комнат и маленькой кухни с овальной дверцей продуктопровода и рядами кнопок на белой стене. В ванной почему-то прямо на полу стоял оранжевый телефон без диска, а раковину загромождали пустые бутылки. В одной из комнат располагались сразу два дивана; в углу из-под груды тряпок виднелся экран видео; в другом углу покоилась горка грязных тарелок и лежал обрывок газеты со скрюченными окурками. В соседней комнате у окна стоял стол, заставленный бутылками с уже знакомыми по ванной этикетками, два или три стула и еще один ди ван. Настенная полка была беспорядочно забита нераскрытыми пачками сигарет. Еще в квартире было очень много разного тряпья, разбросанных по полу легких смятых стаканчиков, каких-то разноцветных оберток и прочего хлама. В воздухе застоялся тяжелый давний запах табачного дыма. Нельзя сказать, что квартира мне очень понравилась, но идти куда-то в поисках другой не было ни желания, ни сил. Слишком много впечатлений принес этот день.
Я распахнул окна, неожиданно обнаружил в стенном шкафу чистое постельное белье, разделся, выключил свет и с наслаждением растянулся на диване.
За окном было очень тихо. Я лежал на спине, подложив руки под голову, и пеpед глазами кружили образы прошедшего дня.
…Путь по равнине был очень долгим. Я шел под низким серым небом, спотыкаясь на камнях, и вглядывался в горизонт, надеясь увидеть Город.
И наконец добрался до него. И уже на первом перекрестке Город преподнес свой первый жутковатый сюрприз. Эти двое сидели прямо на тротуаре, парень и девушка, оба длинноволосые, босоногие, в одинаковых синих брюках и рубашках-безрукавках. Вначале мне показалось, что парень целует девушке руку, но, подойдя ближе, я понял, что ошибаюсь. Глаза их были абсолютно бессмысленными, и рядом с ними, на тротуаре, лежал короткий окровавленный нож.
Я стоял, не веря своим глазам. Парень повернулся ко мне, проворчал что-то нечленораздельное, не отрывая рта от бледной руки своей партнерши, и кровь пузырилась на его губах и стекала по подбородку. На руке его маленькой дугой краснел след чужих зубов. Прямо на тротуаре, в окружении безмолвных серых домов, сидели вампиры, и лица их были отрешенны и страшны.
Я шел, не решаясь оглянуться, потому что боялся не сдержать эмоций. Тянулись одинаковые серые кварталы, уходили назад одинаковые безлюдные перекрестки, и менялись лишь большие черные надписи на стенах домов, строго через каждые три квартала: «сектор 7», «сектор 8», «сектор 9»…
И нигде никакого подобия травы, деревьев, цветов. Только серый асфальт и серые стены домов.
Я забирался все дальше в глубь Города, и навстречу начали попадаться люди. Прошел, пошатываясь и держась за стену, бородатый парень, вышла из-за угла женщина с усталым лицом. Я спросил ее, как добраться до мэрии (кажется, так это должно было называться), но она посмотрела сквозь меня и неторопливо пошла дальше, и глаза ее были такими же бессмысленными, как у двух вампиров, оставшихся позади. Еще один лежал навзничь прямо посреди дороги и спал, улыбаясь серому небу. У подъездов возились с игрушками дети.
Четырнадцатый сектор подарил мне очередное звено в цепи абсурда. Прямо под окном второго этажа, привязанный веревкой за поднятые руки и опираясь ногами на еле заметный выступ в стене, полувисел старик с красным сморщенным лицом. Когда я поравнялся с ним, старик неожиданно подмигнул, сплюнул и загадочно сообщил:
— Вчера было пять, а сегодня четыре. Уходят! А как ни одного не останется — ух и трахнем! Меньше — лучше… — И опять ловко сплюнул мне под ноги.
Цепь продолжала расти. Спустя некоторое время мне было преподнесено новое звено. Из подъезда быстро вышла девушка — и я невольно остановился. Она шла прямо на меня, то и дело откидывая назад длинные золотистые волосы, пышным ореолом взлетавшие над плечами, совершенно нагая, если не считать одеждой белые туфли на высоких каблуках.
