Лорд Дансени - Время и Боги (рассказы)
И все время, пока Слид пел свои песни и играл с наутилусами, которые плавали то вверх, то вниз, он собирал вместе океаны. Однажды утром, когда Слид пел о древних кошмарных войнах, и о чудеснейших мирах, и о мечтательных островах, и о южном ветре и солнце, он внезапно выпустил все пять океанов из глубин, чтобы напасть на Тинтаггона. И эти пять океанов прыгнули на Тинтаггона и пронеслись у него над головой. Один за другим океаны ослабляли хватку, один за другим падали они назад в глубину, а Тинтаггон все стоял, и тем утром сила всех пяти океанов лежала мертвой у ног Тинтаггона.
То, что Слид завоевал, он все еще удерживал, и не осталось теперь на юге великих зеленых долин. Но все, что отстоял Тинтаггон в сражении со Слидом, досталось Богам. Очень тихо лежит теперь море у ног Тинтаггона — там, где он стоит, почерневший, среди крошащихся белых утесов, и красные камни свалены у его подножия. И часто море отступает далеко от берега, и часто волна за волной наступает, маршируя подобно движущейся армии, и все могут еще вспомнить великую битву, в которую вступил некогда Тинтаггон, когда он охранял Богов и зеленую землю от Слида.
Иногда в своих снах раненые на войне солдаты Слида все еще поднимают головы и издают боевой клич; тогда темные облака собираются у смуглого лба Тинтаггона, и он угрожающе приподнимается, и его можно разглядеть издалека — с кораблей, странствующих там, где он некогда победил Слида. И Боги прекрасно знают, что пока стоит Тинтаггон, Они и Их мир остаются в безопасности; а нанесет ли когда-нибудь Слид новый удар по Тинтаггону — то сокрыто среди тайн моря.
Легенда о рассвете
Когда появились миры и все прочее, Боги были уже строги и стары, и Они видели Начало из-под бровей, скрытых инеем лет, все, кроме Инзаны, Их дочери, игравшей с золотым шаром. Инзана была дочерью всех Богов. И закон до Начала и после него сводился к тому, что все должны повиноваться Богам, но все Боги Пеганы должны повиноваться Дочери Зари, потому что она любила повиновение.
Было темно во всем мире и даже в Пегане, где живут Боги, было темно, когда дитя Инзана, Рассвет, впервые увидела золотой шар. Затем поднявшись по лестнице Богов на легких ногах — халцедон, оникс, халцедон, оникс, ступень за ступенью — она бросила золотой шар в небо. Золотой шар пересек небо, и Дитя Зари в ореоле пылающих волос, смеясь, стояла на лестнице Богов. И стал день. Так сверкающие поля внизу узрели первый из всех дней, предначертанных Богами. Но к вечеру некоторые горы, стоявшие вдалеке и в стороне, сговорились встать между миром и золотым шаром, и окружить его своими скалами, и скрыть от мира. И весь мир был погрузился во тьму, когда они привели в исполнение свой замысел. И Дитя Зари в Пегане заплакала о своем золотом шаре. Тогда все Боги спустились по лестнице к воротам Пеганы, чтобы взглянуть, что беспокоит Дитя, и спросить ее, почему она плачет. Тогда Инзана сказала, что ее золотой шар был отобран и скрыт горами, черными и уродливыми, далеко от Пеганы, в мире камней под куполом неба, и она хотела вернуть свой золотой шар и не могла вынести темноты.
Тогда Умбородом, которому гром служил псом, взялся за поводок и зашагал по небу по следам золотого шара, пока не достиг гор, что стояли вдалеке и в стороне.
Там гром уткнулся носом в камни и помчался по долинам, и за ним по пятам следовал Умбородом. И чем ближе пес-гром подходил к золотому шару, тем громче становился его вой, но, надменные и тихие, стояли горы, чей злой умысел принес в мир тьму. В темноте, среди скал, в огромной пещере, охраняемой двумя пиками-близнецами, наконец нашли они золотой шар, о котором плакала Дитя Зари. Тогда Умбородом прошел по нижнему миру, и гром, задыхаясь, плелся за ним, и они вернулись во тьме до наступления утра и отдали Дочери Зари ее золотой шар. И Инзана засмеялась и взяла его в руки, и Умбородом возвратился в Пегану, и у его порога улегся спать гром.
Снова Дитя Зари бросила золотой шар далеко в синеву неба, и второе утро засияло над миром, над озерами и океанами, и отразилось в каплях росы. Но когда шар несся своей дорогой, блуждающие туманы и дожди сговорились, схватили его, обернули в свои изодранные плащи и унесли. И сквозь прорехи в их лохмотьях сверкал золотой шар, но они крепко держали его и тащили по нижней грани. Тогда Инзана уселась на ониксовые ступени и зарыдала, ибо не могла быть счастливой без своего золотого шара. И снова Боги пожалели ее, и Южный Ветер пришел, чтобы поведать ей рассказы о самых дивных островах, которые она не стала слушать, как и истории о храмах в пустынных странах, которые поведал ей Восточный Ветер, стоявший подле нее, когда она бросала свой золотой шар. Но Западный Ветер издалека принес весть о трех серых путешественниках, завернувшихся в дырявые плащи и уносивших с собой золотой шар.
Тогда вскочил Северный Ветер, который стережет полюс, и вытащил свой ледяной меч из снежных ножен, и помчался по дороге, которая ведет через синеву небес. И во тьме нижнего мира он повстречал трех серых путешественников, и ринулся на них, и гнал их перед собой, ударяя мечом, пока их серые плащи не окрасились кровью. И когда они бежали в рваных красно-серых плащах, он выхватил у воров золотой шар и вернул его Инзане.
Снова Инзана бросила шар в небо, создавая третий день; и он взлетел и упал на поля, и когда Инзана наклонилась, чтобы поднять шар, она внезапно услышала пение всех существующих птиц. Все птицы в мире пели хором и в унисон со всеми потоками, и Инзана сидела, и слушала, и не думала ни о золотом шаре, ни о халцедоне и ониксах, ни обо всех отцах своих — Богах, но только о птицах. Но в лесах и лугах, где они все внезапно запели, так же внезапно они и прекратили петь. И Инзана увидела, что ее шар опять потерян, и в полной тишине разносился один только смех совы. Когда Боги услышали плач Инзаны о шаре, Они собрались вместе на пороге и посмотрели в темноту, но не увидели никакого золотого шара. И склонясь, Они окликнули летучую мышь, которая носилась вверх и вниз: «Летучая мышь, ты, видящая все на свете, скажи, где золотой шар?» И летучая мышь ответила, что ничего не знает. И ни один из ветров ничего не видел, ни одна из птиц, и во тьме сияли только глаза Богов, искавших золотой шар. Тогда сказал Боги: «Ты потеряла свой золотой шар», и Они создали из серебра луну, чтобы перекатываться по небу.
И дитя зарыдало, и бросило луну на лестницу, и раскололо и сломало ее края, и потребовало вернуть золотой шар.
И Лимпанг Танг, Бог Музыки, который был самым ничтожным из Богов, увидел, что ребенок все еще плачет о своем золотом шаре, выбрался из Пеганы, прокрался по небу и обнаружил птиц всего мира, сидящих на деревьях и в зарослях плюща и перешептывающихся в темноте. Он расспросил их одну за другой о золотом шаре. Некоторые птицы в последний раз заметили его на соседнем холме, а другие — среди деревьев, хотя ни одна не знала, где шар теперь. Цапля видела, что он упал в водоем, но дикая утка в каких-то тростниках видела шар последней, когда она возвращалась домой через холмы, и шар катился куда-то далеко.
