Литунина Владимировна - Доброе. Светлое
– А если я не дам своего согласия? – запальчиво спросил я. В конце концов, последнее слово все равно за мной – мне же, а не родителям, говорить сакраментальное «да» у алтаря.
Папа встал. Высокий и худой, он как-то умудрился нависнуть надо мной подобно пласту снега в горах, который вот-вот сорвется и лавиной понесется вниз, сметая все на своем пути. О-оу… А вот теперь я точно зарвался. И сейчас грянет буря.
– Тогда тебя лишат наследства и титула. – папа чеканил слова совершенно спокойным голосом. Не «звенящим от гнева», не «свистящим шепотом». Тихо, вежливо… только каждое слово отбивал так, будто наносил удар по врагу – точно, выверено, ни единого лишнего звука, – Нельзя быть такой эгоистичной тварью. Подумай о королевстве! Ты живешь на всем готовом, тебе ничего не надо добиваться, только сказать «да» у алтаря в определенный день и час. За тебя даже уже все устроили! Обо всем договорились! А ты печешься только о себе. Не хочешь думать о будущем. Ты рушишь все, что мы с Гетом и Элизаррой строим. Ты ничего не делаешь сам. У меня даже складывается впечатление, что ты просто не можешь ничего сделать сам…
Мама успокаивающе положила ладонь на папино предплечье, и тот замолчал, с легкой брезгливостью глядя на меня своими стальными глазами. Так обычно смотрят на любимый сюртук, на котором вдруг обнаружилась дырка – вроде и хочется надеть, а вещь уже испорчена и пора ее выкидывать… Но несмотря на мамино вмешательство, папа успел сказать больше, чем требовалось. Я всегда был вспыльчив – не то что Гет. Хваленого эльфийского спокойствия мне по наследству не досталось, зато в избытке перепало дедушкиной горячности и несдержанности. Вот и сейчас я почувствовал, как злость начинает обвивать легкие стальными колючими кольцами, мешая дышать. На глаза навернулись злые слезы.
– Именно, папа! – рявкнул я в ответ, – За меня все устроили! Никто даже не догадался поинтересоваться моим мнением до вынесения решения! Мне ничего не надо добиваться? Мне не дают ничего добиваться! Я из замка выхожу полтора раза в год! За меня вечно все устраивают! А едва я в кои-то веки решил проявить инициативу и решить все сам – меня обвиняют в эгоистичности! Мне надоело! Надоело, что все вечно бегают со мной, как с писаной торбой! Надоела эта иллюзия свободы! Надоело, что все решают за меня, требуя только кивнуть «в определенный день и час»! И я не хочу быть проданным за мир на границе в знак вашего глубочайшего расположения! Я, шахур побери, не чемодан! Хотите показать расположение – пошлите цветущий кактус в подарок!..
– Немедленно отправляйся в свою комнату и задумайся над своим поведением. – надменно произнес папа.
Я резко отвесил положенный по регламенту поклон и вышел из кабинета, печатая шаг. Весь путь до библиотеки (не, ну неужели они действительно думали, что я пойду в свою комнату?!) я пролетел как на крыльях, а там влез на шкаф и схоронился за книгами. Дохра с два они меня теперь найдут…
Жениться, видите ли, пора! Да пусть мои уши узлом свернутся, если я на это решусь! То двадцать три года мне говорили, мол, занимайся чем хочешь, но в пределах замка, а теперь изволь подчиняться! Нет, разумеется, были обязательные занятия – изучение права, географии, математики, языков и прочей мути, необходимой принцу – включая ненавистное фехтование. Но мама всегда больше возилась с моей младшей сестрой Кейрой, а папа – с Гетом. Я же как средний сын оказался предоставлен сам себе… и целой армии нянек. Наверное, даже Гет занимался мною больше, чем родители… А теперь – женись, сынок! Ты же не эгоистичная тварь! Ты же должен подумать о королевстве! А иначе попрощайся с родовым именем, титулом… Где-то в горле клокотало от сдерживаемых слез и ярости. Папа никогда раньше так со мной не разговаривал. Не оскорблял… Почему-то воспоминания об «эгоистичной твари» ранили больше всего. Обидно все-таки. Интересно, он всегда так думал и сейчас сказал это вслух или просто ляпнул первое, что пришло в голову? Наверное, первое – как большинство правителей, папа обычно сначала думает, а потом говорит. Значит, он всегда считал, что я забочусь только о себе. И мама, наверное, тоже, они ведь с папой два сапога – пара. А Гет еще утром сказал – мол, нельзя быть таким эгоистом. Значит, вся семья думает, что я делаю все во имя себя любимого… Я не выдержал и шмыгнул носом. А еще по их мнению я ничего не могу сделать сам и только все рушу…
И что тут сделаешь?..
Отменить свадьбу я не могу – слово Лорда Света выше слова принца, тем более ненаследного. Согласиться – тоже. Это означает не только маяться с женой, которая будет меня ненавидеть и нужна мне как ласты ежику, но и потерпеть поражение в споре с папой. Подчиниться его воле и признать свою неправоту. А я чувствую, я уверен, что я прав! И не пойду на попятный – хотя бы из фамильного упрямства. Мысль убить будущую жену я отмел как неосуществимую, идею покончить с собой – как неконструктивную. Шаху-у-ур! Чувствую себя мышью, посаженной в кувшин – куда ни ткнись, везде все одинаково, и даже крючка нет, чтобы на собственном хвосте повеситься. А сбежать можно, только если разбить кувшин.
В голове молнией пронеслась мысль, за которую я ухватился, как тонущий за портал. Обида, гнев и ненависть трансформировались в странную решимость. Наверное, именно так человек – или эльф, – зачастую принимает судьбоносные решения. Не раздумывая, просто поддавшись внезапно посетившей идее и позволив ей захватить все свое существо.
Женись? Ага! Дохрушки! Обойдетесь! Через три месяца свадьба? Придется отменить по причине того, что жених сделал ноги подальше от невесты…
Я махнул рукой и телепортнулся в свою комнату. Дверь закрыта снаружи, так что если кто придет искать меня сюда, подумают, что я в другом месте. Так, вытащить сумку из тайника (да-да, из тайника – а то папа, если б увидел, как я межпространственной магией балуюсь, оторвал бы руки и выкрутил уши…), собрать вещи… Вещи… Дохр, что может пригодиться? Книжки с заклинаниями – на всякий пожарно-аварийный случай, мало ли… Сухой паек, которым боевых виверн кормят – кстати, очень вкусный, не понимаю, почему его вивернам отдают?.. Одежда… Атрибуты власти ненаследного принца – суть небольшой жезл, голубой плащ и венец, – лучше оставить, тогда путешествие приобретает статус неофициального, что сразу избавляет от множества излишних церемоний. Например, от нанесения визита вежливости градоправителям всех посещаемых городов. Что еще?.. Магические посохи…
Межпространственная сумка – это, фактически, портал между тем местом, где ты находишься сейчас, и твоим тайником. Иными словами, я кладу, допустим, посох в сумку, а он оказывается в шкафу. И наоборот – если я засуну посох в шкаф, то смогу вытащить его из сумки, когда мне это заблагорассудится. Только мой тайник – не шкаф, а этакий карман в пространстве. Так что до всего моего барахла смогу добраться только я. Даже если кто-то чужой завладеет сумкой, он ничего не найдет – ему она покажется пустой. Если этот кто-то, конечно, не маг…
