Татьяна Талова - Звезда-полынь
— Это хорошо, тебя, хозяин, об потолок-то приложило! — ржет Храп. — Это, думается мне, он про чудо-юдо, чья башка теперь в трактире красуется!
— Спасибо тебе, конь верный, — сквозь зубы отвечаю. — Умеешь воинские секреты хранить!
— Завсегда готов! — не растерялся Храп — нам-то с ним к чему впечатление производить?
— Значит, ты? — уточнил на всякий случай мой, видимо, недруг. — Так значит, биться нам с тобой до самой последней капли крови!
— А давай… — вяло отвечаю я. — Нападай!
Видно, растерялся недруг, не ожидал такого. Да и волк как-то оробел. Прошел вперед пару шагов, остановился, спрашивает:
— А меч?
— Храп, тебе меч нужен? — все больше веселюсь я. — Мне вот нет.
— Может, хоть кольчугу наденешь? — с надеждой спрашивает недруг.
— А толку? — плечами я пожал. — Все одно — кольчуга пробита в трех местах.
Следующее действие новоявленного злодея вызвало во мне самые противоречивые эмоции.
— Ладно, бери мою, — говорит, стягивая с себя звонкую рубашку.
— Э-э-э… — отвечаю. — Спасибо…
— Да не за что! — улыбнулся воитель, но тут же опомнился — брови свел, как надо, губы сжал. — Готовься к бою!
— Да готов уже… А что, это чудище тебе так дорого было? Друг верный? — предполагаю я.
— Или невеста заколдованная… — продолжает Храп задумчиво.
А драться-то совсем не хочется — и парень этот вроде совсем неплохой, кольчугу вот, мне всучивает…
— Слуга, говорю же!
— Верный? — уточняю я.
— Злой! И еще жрал слишком много, скотина, потому и по деревням грабежом ходил! — разозлился богатырь.
— Так на кой он тебе сдался?!
Второй раз опешил чудо-юдов хозяин. Вообще странно все это как-то, стоят у реки два молодца, к битве готовятся, речи говорят нелепые…
— Да я сам его прибить хотел… — признается воин, бороду поглаживая. Небольшая борода — видать, молод еще, а уж пушистая — веником во все стороны.
— А-а-а… — протянул я, меч доставая. — Ну, это другое дело, готовься к смерти, враг!
— Враг? — совсем ничего не понимает волчий наездник.
— Ну да. Я же раньше твоего убил, тебе не позволил — за то и ответ держать буду!
— Лучше бы ты «полюшко-поле» пел, хозяин, — фыркает конь. — Это страшней выходит.
— Давай, богатырь, будем силушкой мерится, землю-матушку кровушкой поить! — разошелся я, только слюну пустить осталось и взгляд побешеней…
Смотрит-смотрит витязь… Да как заржет — Храпа за пояс заткнул.
— Хватит, хватит, богатырь, напугал!
— Когда это успели мы местами поменяться? — опустил я меч, сам посмеиваюсь, глаза щурю по привычке старой. — Звать-то тебя как, враг мой лютый?
— А так и звать — Лют.
— Светоя… — запнулся я, имени не договорив. — Лют Лютич?! Это злодей известный, который самому Кощею Елену помогал красть?! И много всяких непотребств творил, против батюшки нашего царя шел?!
— Он самый, — отвечает Лют, плечами пожимает. — Светоя… Светояр ты, стало быть? Светояр Вячеславич! Который… который Елену… — снова засмеялся богатырь. — Который Елену домой вез… да не довез!
— Ага, — помрачнел я. — Ну, бывай, Лют, я поехал, еще кого-нибудь спасу, авось, лучше запомнится, чем Елена эта рапрокля… распрекрасная!
— Да постой, не обижайся. Про меня тоже сотня слухов ходит — хоть про непотребства вот эти всякие — какие, даже интересно…
— Жар-птицу украл у царя Берендея, — припомнил я.
— А ты вернул, — хмыкнул Лют. — Да что ей сделалось? А Берендей добром отдавать не стал бы… Это Кощей попросил, он их все разводить пытается.
— Так ты и впрямь Кощею служишь?
— Ага. Поругался малость, вот сейчас и брожу, подвигов на свою… на булаву свою ищу.
Я усмехнулся. Нравился мне Лют, хоть и из-за жар-птицы той попотеть пришлось (в прямом смысле), и с Еленой неувязка. Да и схожи мы с ним до одури, как я посмотрю, да только он — что удивительно! — понаивней меня будет, хоть и прикидывается вороном.
— А ты, значит, Гордея богатырь?
— Поругался…
— Стало быть, дорожка одна, хоть и разным сторонам служим! — хохотнул Лют.
Я только кивнул согласно.
Остановились прямо там, у реки заночевали. Утром удалось рыбу в реке поймать — видели бы товарищи, для чего я луком своим пользовался и сколько стрел извел… Потом путь по лесу шел — там Лют птицу чуть ли не в полете булавой сбил, тоже хорошо.
— А что, Лют, конька такого тебе Кощей подарил? — спрашиваю я дорогой — интересно же стало.
— Да нет, — говорит Лют. — Это волчара, я его у нас в лесу нашел, еще мелкий был. Особенные, знаешь, такие водятся…
— Ага, людей кушают…
— Бывает, — не стал отнекиваться Лют. — Так то же и с обычными волками бывает. А Кощей на него заклятье наложил, чтоб люди не пугались.
— А-а, — не сообразил я. — А ночью — это не страшно, что ли? По мне, так наоборот…
— Конечно! Так это же образ такой — чтоб ночью, на волке, лицом грозен и все с этим связанное… А днем зачем надо?
— И то верно…
— Слушай, Светояр, а почему ты коня Храпом зовешь? — помолчав, вдруг спрашивает Лют.
— А это, Лют, — говорю я мрачно, — ты на следующем ночлеге услышишь…
Призадумался богатырь.
— Врет он! — не выдержал конь. — Храпом он меня зовет из-за характера своего скверного!
— Да как ты о хозяине? — смеюсь я. — Сам же мне все твердил про родословицу свою и что тебя, ненаглядного, по этой родословице положено на «Х» называть! Спасибо бы сказал, что Храп — а не что другое, похуже, что мне сначала подумалось…
— Спасибо, — ворчит конь по привычке, — удружил…
— Да ладно тебе… Лют, а Лют, что-то тихо едем! Ты песни знаешь?
— Конечно! — обрадовался Лют. — Вот, например, любимая… Э-э-эх! Э-эх, по-о-олюшко-по-о-оле-е! Эх, по-о-оле-е раздо-о-ольное-е, ой да во-о-оля-а во…
Я даже заслушался. Кроме себя-то, ни от кого еще песни этой не слышал — может, слова полностью наконец узнаю.
— О нет, — молвит волк, с Храпом моим понимающе переглядываясь.
— Опять ты, Серый, недоволен, — прервался Лют. — Тогда другую вот…
— Про березку? — с надеждой спрашивает Храп.
— Что я, девка какая-нибудь? — возмущается Лют. — Боевую знаю! Вот… Сдви-и-инем-ка, бра-а-атья, крепкие щиты-ы — битве быть! В бо-о-оли нам купа-а-аться, землю кровушкой поить! А подни-и-имем мы, бра-а-атья, до-о-обрые клинки — не опустим впредь! Нам — по-о-обеда, ворога-а-ам — люта смерть!!! Как шагне-е-ем мы дру-у-ужно, прямо в се-е-ечу, как шагне-е-ем мы дру-у-ужно, ворогов кале-е-еча! Как скати-и-ится голова-а врага-а, как слетит голо-о-овушка…
— Все, все, лучше про поле! — завопил конь дурным голосом, ему волк вторит.
