Антон Болдаков - Охотница на чудовищ
Йожь, не ожидавший ничего подобного, подскочил на месте и топорик Гуся, вместо горла, угодил ему точно в плечо, где скользнул по толстым иглам и, сняв с них длинную стружку, улетел в кусты волчьей малины! Зверь, не ожидавший такого приёма, завертел, было, головой, а затем, вскинув над головой лапы с полуметровыми когтями, рванулся в заросли елового боярышника!
Гусь, выматерился и выдернув из ножен меч, бросился на выручку тем дуракам, что решили поохотиться на йожа при помощи лука и стрел. Тем временем йожь вломился в заросли и, обнаружив там искомых обидчиков, обрушил им на головы свои когтистые лапы!
Привычка йожа нападать, вскидывая лапы вверх, была очень забавной, по крайней мере, для тех, кто сталкивался с этим впервые или забывал, что медведи, атакуя точно таким же способом, могут уложить кого угодно. Вот почему Гусь был уверен, что застанет в кустах, как минимум, тяжелораненого. А пока йожь будет его терзать, у траппера появится шанс перерезать хищнику бедренные артерии...
Однако, к немалому удивлению Гуся, из кустов донёсся громкий звон и хруст дерева! В следующий миг йожь вылетел назад, на древках двух копий! Копья держали в руках два каких-то типа, облачённых в кольчужные куртки, и с нахлобученными на головы шлемами. Эти шлемы с доспехами и были той причиной, по какой сия парочка ухитрилась остаться живыми при столкновении с рассерженным йожом!
Подскочив к йожу, Гусь подпрыгнул и рубанул зверя мечом по голове, вложив в этот удар всю свою силу! Меч, с неприятным треском, обрушился на череп йожа, но, к сожалению, из-за того, что зверя пихали двумя копьями, Гусь слегка промахнулся и, с неприятным треском, разрубил зверю переносицу и срезал чёрный нос!
Йожь зашипел, и, одним ударом когтистой лапы, отшвырнул траппера, затем закрутился, срываясь с копий, и тут же налетел на охотников! Один из копьеносцев тут же бросил копьё и. упав на землю, грамотно перекатился через плечо. А вот его товарищ, видимо не до конца воспринимая йожа всерьёз, вскинул копье, пытаясь блокировать удар когтей древком!
И если бы йожь сам не был ослеплен болью и плохо координировал свои удары, то неизвестно, чем бы всё это могло закончиться! А так копьё и его хозяин просто разлетелись в разные стороны!
Затем в дело вмешалась третья сила.
Смутно различимая тень метнулась к йожу! Три громадных когтя врезались в тело зверя, рассекая кожу, иглы и кости! Сила удара была такова, что зверя, весом в двести килограмм, отшвырнуло на пятнадцать метров! Йожь, с неприятным хрустом, врезался в толстый дуб и шлёпнулся на заваленную жёлудями траву!
Гусь и двое охотников, в ужасе, уставились на того, кто расправился со свирепым хищником.
Это была худая, загорелая дочерна, девушка, лет шестнадцати, с пылающими зелёным огнём глазами! Вместо кистей рук у неё из предплечий торчали полуметровые когти, а всё тело покрывали причудливые, слабо светящиеся узоры! Эти узоры, да ещё толстый браслет из кожи на правом запястье были единственной одеждой девушки.
Девушка посмотрела в глаза Гуся, и охотник чуть не умер от страха. В глазах девушки не было ничего человеческого, ничего разумного. Это был огонь ярости, злобы и ненависти! Девушка уже не была человеком, её тело и разум принадлежали одному из Сыновей Ун-Нони – кошмарному таненнбег, из снежной тайги Маниэйту!
- Лилия... – сказал один из охотников, тот самый, что догадался увернуться от удара йожа, а не пытался блокировать его. – Лилия!
- Тихо ты придурок! Она ведь нас на куски порубит! – зашипел Гусь, не сводя глаз с таненнбег.
Девушку, точнее тело, захваченное таненнбег, он тоже узнал. С этой девушкой он встречался ещё до того, как она была поглощена чудовищем Тёмных Демиургов.
Таненнбег распахнула рот и грозно зашипела. Вместо языка у неё было несколько щупалец, что извивались, словно черви! Сделав шаг к Гусю, она вскинула лапу, и пошевелила когтями.
Щёлк! Из груди таненнбег выросло древко стрелы! Из раны не выступило ни капли крови, да и сама девушка никак не отреагировала на стрелу, пробившую её сердце. Дитя Ун-Нони было невозможно убить какой-то простой стрелой!
Таненнбег повернулась ко второму охотнику, неосмотрительно решившему, что её можно убить выстрелом в спину и...
Траппера пробрал, до самых костей, настоящий страх! Теперь он отлично понимал, поче-му воины Кроум Карах боятся этих голых девчонок до судорог в солнечном сплетении. Это тебе не какой-то хищник, не глупый зверь! Это чудовище Тёмных Демиургов, сильное, ловкое, неуязвимое!
В следующий миг таненнбег опустила лапу и, вытянув шею, прислушалась.
- Я ладони подставляю, в них кружится серебро;
Как я делаю - не знаю, но я делаю добро.
Я без музыки и песни не могу прожить и час.
Будет жизнь еще чудесней, если чудо будет в нас!
Странная песня донеслась из глубин леса. Судя по всему, кто-то шлёпал по лесу, и, не боясь, что его услышат, распевал во всё горло! И его песня раскатывалась в лесу, порождая громкое эхо!
- И веселая дорога уведет куда-то ввысь.
Пусть осталось сил немного, но, раз есть они - держись!
Цвет вишневый облетает, и зима возьмет свое;
Что я делаю - не знаю, только все вокруг поет!
Таненнбег прижала уши, и на её бесстрастном лице появилось выражение, которое, при небольшой доле фантазии, можно было бы посчитать за страх! Каждое слово песни заставило её вздрагивать и вжимать голову в плечи! До этого Гусь никогда не слышал, чтобы эти чудовища так боялись поэзии.
- Серебром в ладони брызнет стихотворная строка.
Тяжело нам в этой жизни, но сама она легка!
Неудачи и удачи бросят вверх и кинут вниз,
Но пою я, а не плачу, потому что это - ЖИЗНЬ!
Песня оборвалась, но таненнбег уже и духу на поляне не было. Она убежала, сломя голову.
Воин Ордена Пендрагон
Я вижу, как закат стекла оконные плавит,
День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.
Мне не вернуть назад серую птицу печали,
Все в прошлом, так быстро тают замки в облаках.
Там все живы, кто любил меня,
Где восход - как праздник бесконечной жизни,
Там нет счета рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домой.
Вновь примирит все тьма, даже алмазы и пепел,
Друг равен врагу в итоге, а итог один...
Два солнца у меня на этом и прошлом свете,
Их вместе собой укроет горько-сладкий дым.
Возьми меня с собой, пурпурная река,
Прочь унеси меня с собой, закат.
Тоска о том, что было, рвется через край,
Под крики серых птичьих стай.
В.Кипелов - М.Пушкина
Несколько долгих секунд Гусь и его товарищи по охоте лежали на траве и осматривались по сторонам, но ни таненнбег, ни таинственного певца не было слышно.
