Анджей Сапковский - Доля правды
- Вода здесь есть? – спокойно спросил Геральт. – Конь пить хочет. И я тоже, если тебе это особенно не мешает.
Чудовище переступило с ноги на ногу, почесало ухо.
- Слушай-ка, ты, - сказало оно. – Ты действительно меня не боишься?
- А должен?
Чудовище оглянулось вокруг, кашлянуло, размашистым движением подтянуло широкие штаны.
- А, зараза, чего уж там. Гость в дом. Не каждый день попадается человек, который при виде меня не убегает или не падает в обморок. Ну, ладно. Ежели ты усталый, но честный путник – приглашаю в дом. Но ежели разбойник или вор – предупреждаю: этот дом выполняет мои приказы. В этих стенах командую я!
Оно подняло косматую лапу. Все ставни опять застучали о стену, а в каменной глотке дельфина что-то глухо заурчало.
- Приглашаю, - повторило чудовище.
Геральт не двинулся с места, пристально глядя на него.
- Ты один живешь?
- А какое твое дело, с кем я живу? – сердито промолвило чудовище, разевая пасть, а потом громко захохотало. – Ага, понятно. Вероятно, ты имеешь в виду, нет ли у меня сорока слуг, красавцев мне под стать. Нет. Ну так как, зараза, воспользуешься приглашением, сделанным от чистого сердца? Если нет, то ворота вон там, как раз за твоим задом!
Геральт церемонно поклонился.
- Приглашение принимаю, - сказал он по форме. – Закон гостеприимства не нарушу.
- Мой дом – твой дом, - ответило чудовище тоже по форме, хотя и небрежно. – Сюда, гость. А коня оставь здесь, у колодца.
Внутри особняк тоже требовал основательного ремонта, однако тут было в меру чисто и опрятно. Мебель, по-видимому, вышла из-под рук хороших мастеровых, даже если это и было очень давно. В воздухе сильно пахло пылью. Было темно.
- Свет! – рыкнуло чудовище, и лучина, воткнутая в железный держатель, тут же полыхнула, выбросив облачко копоти.
- Неплохо, – промолвил ведьмак.
Чудовище захохотало.
- И все? Воистину, вижу, что чем попало тебя не удивишь. Я говорил, этот дом исполняет мои приказания. Сюда, пожалуйста. Осторожно, лестница крутая. Свет!
На лестнице чудовище обернулось.
- А что это болтается у тебя на шее, гость? Что это такое?
- Посмотри.
Существо взяло медальон в лапу, поднесло к глазам, слегка натянув цепочку на шее Геральта.
- Неприятное выражение лица у этого зверя. Что это такое?
- Цеховой знак.
- Ага, по-видимому, ты занимаешься изготовлением намордников. Сюда, пожалуйста. Свет!
Середину большого, совершенно лишенного окон зала занимал огромный дубовый стол, совсем пустой, если не считать внушительных размеров канделябра из позеленевшей латуни, покрытого гирляндами застывшего воска. По очередной команде чудовища свечи зажглись, замерцали, немного осветив помещение.
Одна из стен зала была увешана оружием – композициями из круглых щитов, скрещенных алебард, рогатин и гизард, тяжелых длинных мечей и секир. Половину соседней стены занимал очаг громадного камина, над которым виднелись ряды шелушащихся и облезлых портретов. Стена напротив входа была заполнена охотничьими трофеями: широкие лосиные и ветвистые оленьи рога бросали длинные тени на оскаленные морды кабанов, медведей и рысей, на взъерошенные и обтрепанные крылья чучел орлов и ястребов. Центральное, почетное место занимала покоричневевшая, подпорченная, роняющая паклю голова скального дракона. Геральт подошел ближе.
- Его убил мой дедуля, - сказало чудовище, швыряя в жерло очага огромную колоду. – Это был, пожалуй, последний дракон в округе, позволивший себя убить. Садись, гость. Ты голоден, как полагаю?
- Не стану отрицать, хозяин.
Чудовище село за стол, опустило голову, сплело на животе косматые лапы и с минуту что-то бормотало, вращая огромными большими пальцами, затем негромко рыкнуло, ударяя лапой о стол. Блюда и тарелки звякнули оловянно и серебряно, хрустально зазвенели кубки. Запахло жарким, чесноком, душицей и мускатным орехом. Геральт не проявил удивления.
- Так, - потерло лапы чудовище. – Это лучше прислуги, а? Угощайся, гость. Вот пулярка, тут ветчина из кабана, здесь паштет из... Не знаю, из чего. Из чего-то. Здесь у нас рябчики. Нет, зараза, это куропатки. Я перепутал заклинания. Ешь, ешь. Это добротная, настоящая еда, не бойся.
- Не боюсь, - Геральт разорвал пулярку надвое.
- Забыл, - прыснуло чудовище – что ты не из пугливых. Звать тебя, к примеру, как?
- Геральт. А тебя, хозяин?
- Нивеллен. Но в округе меня называют Вырод или Клыкач. И пугают мной детей. – Чудовище влило себе в горло содержимое огромного кубка, затем погрузило пальчищи в паштет и одним махом выхватило из миски почти половину содержимого.
- Пугают детей, - повторил Геральт с набитым ртом. – Безосновательно, конечно?
- Совершеннейше. Твое здоровье, Геральт!
- И твое, Нивеллен.
- Как вино? Ты заметил, что это виноградное, а не яблочное? Но если тебе не нравится, наколдую другое.
- Спасибо, это неплохое. Магические способности у тебя врожденные?
- Нет. Они у меня с тех пор, как вот это выросло. Морда, значит. Сам не знаю, откуда это взялось, но дом исполняет, что пожелаю. Ничего особенного, умею наколдовать жратву, питье, платье, чистую постель, горячую воду, мыло. Любая баба может это и без колдовства. Открываю и закрываю окна и двери. Зажигаю огонь. Ничего особенного.
- Все же что-то. А эта... как ты говоришь, морда, у тебя давно?
- Двенадцать лет.
- Как это случилось?
- А какое тебе до этого дело? Налей себе еще.
- Охотно. Мне до этого никакого дела, спрашиваю из интереса.
- Повод понятный и приемлемый, - громко засмеялось чудовище. – Но я его не приму. Тебя это не касается, и все. Но чтобы хоть частично удовлетворить твое любопытство, покажу, как я выглядел прежде. Взгляни-ка туда, на портреты. Первый, считая от камина – это мой папуля. Второй – зараза знает кто. А третий – это я. Видишь?
Из-под пыли и паутины с портрета смотрел водянистым взглядом бесцветный толстячок с заплывшим, грустным и прыщавым лицом. Геральт, которому была знакома распространенная среди портретистов склонность льстить клиентам, грустно покивал головой.
- Видишь? – повторил Нивеллен, скаля клыки.
- Вижу.
- Кто ты?
- Не понимаю.
- Не понимаешь? – чудовище подняло голову, его глаза заблестели, как у кошки. – Свет свечей, гость, не достигает моего портрета. Я его вижу, но я не человек. По крайней мере, не в данный момент. Человек, чтобы рассмотреть портрет, встал бы, подошел ближе, вероятно, еще должен был бы взять подсвечник. Ты этого не сделал. Вывод прост. Но я спрашиваю без обиняков: ты человек?
Геральт не отвел глаза.
